Дело о пустой консервной банке - Гарднер Эрл Стенли - Страница 21

– К чему эта тяжелая артиллерия? – пошутил Мейсон, стремясь как-то отвлечь ее внимание.

Она и не собиралась, как он почувствовал, отвечать на его вопрос, продолжая идти вперед медленной, осторожной походкой, будто наступая на него.

– Не нервничайте и смотрите не вздумайте нажать на спусковой крючок! – опасливо предупредил Мейсон.

– Я знаю, что делаю, – было ответом.

– Тогда взгляните – перед вами стул, – предостерег он. – Вы наткнетесь на него, оружие может сработать и…

Она слегка повернула голову в указанном направлении, и длинные руки Мейсона мгновенно отреагировали на это: левая рука обхватила ее правое запястье. Он ощутил, как напряглись под его пальцами мышцы. Его пальцы сжались, и ее запястье стало безвольным. Когда он почувствовал, что пальцы девушки немеют, он выхватил из ее руки револьвер и сердито сунул в карман своего пальто.

Поняв, что ее разоружили, девушка ощутила панический страх. Она дернула рукой, пытаясь высвободить кисть. Когда же Мейсон опять сжал ее руку, она вдруг высоко выбросила правую ногу и сильно лягнула его, целясь каблуком в живот.

Мейсон отпрянул от неожиданности, дернув ее за запястье, отчего она пошатнулась и потеряла равновесие, с силой увлекая его за собой. Когда же она опустила ногу, чтобы не упасть, Мейсон обхватил ее левой рукой за талию, а правой – за плечи, сильно прижав ее руки к бокам.

– Надо быть благоразумнее! – спокойно сказал он.

И почувствовал тотчас, как сопротивление ее слабеет. Ее хрупкое тело, прижатое к нему, обмякло.

– Не дергаться! – предупредил Мейсон и ослабил захват.

– Кто вы? – только и спросила она.

– Моя фамилия Мейсон. Я – адвокат. Это не вы мне звонили?

– Вы… вы – Перри Мейсон?

– Да.

Она вдруг прильнула к его руке, будто ища защиты. В ее движении он ощутил отчаяние и дрожь измученных нервов – в кончиках ее пальцев.

– Что же вы сразу-то мне не сказали? – сожалеюще спросила девушка.

– Так это вы мне звонили? – догадался Мейсон.

– Нет… не я.

– А что вы здесь делаете?

– Я… я пришла сюда… чтобы встретиться…

– С кем же?

– Это не имеет значения. Теперь я поняла, что это была ловушка, и хочу выбраться отсюда. Мы можем выйти?

– Нет, это я, – сказал Мейсон, – должен был встретиться здесь. А что, если вы назовете мне себя?

– Я Опал Санли… Это я звонила вчера утром в полицию.

– Кого же вы хотели здесь встретить?

– Миссис Пэрлин.

– И я тоже, – удивился Мейсон. – А что, если нам подождать здесь вместе? Думаю, возможно, она хотела бы увидеть нас обоих вместе. Она сказала мне, что готова сделать признание…

– Теперь она его уже никогда не сделает, – вздохнула девушка.

– Почему?

Мейсон почувствовал, как она вся дрожит. Это нельзя было объяснить нервозностью натуры, нет. Это была дрожь, готовая вот-вот вылиться в неистовую истерику.

– Ну, – настаивал Мейсон, – и где же она?

Пальцы девушки впились в его руку.

– Она… она – в спальне! Но она мертва!

– Пошли посмотрим вместе! – предложил Мейсон.

– Нет, нет! Идите один!

– Пока я не хочу вас отпускать. Вам придется пойти со мной!

– Я не могу смотреть на это. Не могу еще раз идти туда!

Мейсон подхватил ее за талию.

– Пошли, – сказал он. – Встряхнитесь! Это надо сделать! И чем скорее, тем лучше!

Сопровождая свои слова легким подталкиванием, подводя девушку к двери в другом конце кухни, Мейсон открыл эту дверь и чиркнул спичкой. Колеблющийся язычок пламени осветил выключатель. Он нажал на кнопку, и комната озарилась светом, который показался ослепительным. Мебель представляла собой ту не поддающуюся описанию неразбериху, которая лишала комнату ее индивидуальности. Он сразу понял: это просто дом, меблированный, очевидно, при сдаче его в аренду.

– Где же она? – коротко бросил Мейсон.

– Там… в коридоре! – еле шевелящимися губами ответила девушка.

В столовой было две двери, одна из них открывалась в коридор, другая – в гостиную. Коридор шел по всей длине дома, переходя в прихожую у входной двери. Мейсон включил освещение. Справа оказались две двери, которые, очевидно, вели в спальные комнаты с ванной между ними. Мейсон продолжал осторожно продвигаться по коридору, спросив:

– В какой спальне?

– Ближней.

Мейсон продолжал слегка подталкивать девушку вперед.

Он открыл дверь спальни, о которой она говорила, нажал на кнопку выключателя и остановился, вглядываясь. Опал Санли сделала попытку задержаться у входа.

– Не могу, – сказала она. – Нет! Не пойду! И не заставляйте!

– Ладно, – согласился Мейсон, – но успокойтесь.

Лежавшая на полу перед туалетным столиком женщина явно упала перед смертью с гобеленовой скамейки. Она, очевидно, собиралась выйти на улицу, так как была в пальто и даже в шляпе, съехавшей набок при падении. Она лежала на левом боку, левая рука была вытянута и судорожно сжимала ковер: короткие пальцы, напоминающие обрубки, коротко остриженные некрашеные ногти. Правая рука – на животе поперек туловища, пальцы мертвой хваткой сжимали грозный короткоствольный револьвер. Очевидно, она успела выстрелить один раз – пуля прошла чуть-чуть в стороне от левой груди.

Мейсон решительно прошел через комнату, нагнулся и приложил указательный палец к левому запястью мертвой женщины.

Опал Санли застыла в дверях, глядя широко открытыми глазами, как бы разрываясь между стремлением убежать, желанием закричать истошным голосом и жаждой не пропустить ни одного движения из того, что происходило сейчас здесь.

Произведя осмотр, Мейсон выпрямился.

– Все! – сказал он. – Теперь необходимо уведомить полицию.

– Нет, нет, нет! – закричала она. – Не надо! Только не это!

– Почему же?

– Это… Они не поймут. Это…

– Не поймут – что?

– Как я оказалась здесь.

– А как вы оказались здесь?

– Она мне позвонила и сказала, чтобы я пришла.

– И мне она позвонила и сказала, чтобы я пришел, – сказал Мейсон.

– Она… она сказала, что ей надо признаться.

– Когда она вам звонила? – спросил Мейсон.

– Около часа назад. Может, чуть меньше.

– И что она сказала вам еще?

– Сказала, чтобы я подошла к парадной двери, вошла, включила свет и ждала ее, если ее там не окажется.

– Она не говорила вам, где она находилась, когда звонила, и что делала?

– Она за кем-то следила. Я не совсем, правда, поняла. Сама-то она со мной не говорила.

– Как это понимать – не говорила?

– Нет… Пойдемте отсюда! Я не могу говорить здесь, не могу…

– Одну минуту, – сказал Мейсон. – Вы знаете, кто это?

– Ну да, конечно.

– Кто?

– Миссис Пэрлин, экономка Хоксли.

– Она здесь жила?

– Нет. Она жила в квартире с мистером Хоксли. Я не знаю, как она здесь очутилась.

– А вообще вы ее сегодня видели?

– Я не желаю, мистер, чтобы меня допрашивали и заставляли отвечать на этот вопрос.

– Это вы так считаете. – Голос Мейсона стал жестким. – Вас все равно будут допрашивать, так что от ваших «желаю – не желаю» просто уши вянут… Так кто звонил вам?

– Я не знаю. Женщина приятным голосом сказала, что Сара поручила ей передать мне, чтобы я оставила машину за полквартала от дома, наверху, на склоне. Потом я должна была пройти пешком к этому дому и сразу войти. Если бы Сары не было, я должна была включить свет и расположиться как дома. Так она сказала. Сказала, что Сара появится буквально в считаные минуты после моего прибытия. Еще сообщила, что Сара следит за кем-то, кто может попытаться обмануть ее, и что она не будет долго отсутствовать и обязательно придет поговорить со мной.

– Вам не пришло в голову, что это заранее расставленная ловушка?

– Тогда – нет, не пришло.

– А не говорила ли вам звонившая, чтобы вы ни в коем случае не сообщали что-либо в полицию?

– Говорила.

– И вам даже после этого не показалось, что это капкан, в который вас заманивают? Другими словами, вы не почувствовали некоторого недоверия к тому, что вам предлагалось посетить незнакомый дом и войти в него так запросто в два часа ночи, включить свет и располагаться как дома?