Астроградов Ключ - Щерба Наталья Васильевна - Страница 3

На столах уже развернули имеющиеся готовые пергамены чёрного цвета, и писцы приступили к работе: одни разлиновывали листы, другие, заточив перья, начинали копировать текст, третьи – посыпали песком, чтобы просушить чернила.

Эдрик заметил, что Мариш также взял один из свитков и прошёл к свободному писчему столу, где были расположены приспособления и инструменты для рисования: заострённые писала, перья, чернила, киноварь, чёрная, красная, золотая и серебряная краска, – наверное, юноша решил собственноручно заняться копированием одного из рисунков.

Надо сказать, что напряжение среди мастеров, вызванное присутствием воинов, нёсших охрану возле двери, да и самого Эдрика, находившегося непосредственно в мастерской, стало понемногу спадать: писцы обменивались деловыми репликами, перешёптывались, советуясь, или шли за разъяснениями к Смотрителю, Маришу и к тем двум мастерам, что остались «ворошить свитки» Елены. Те двое, включая Смотрителя и загадочного Мариша, были самыми старшими в мастерской – раздавали свитки, указывали, что с ними делать или ходили меж столов, следя за исполнением, внося поправки и замечания. Эдрик вскоре выяснил, что одного из них, такого же седого, как Смотритель, звали Нестором, а младшего, коротко стриженого, ровесника Мариша – Ником.

Вскоре Серговскому надоело слоняться без дела (книгу ему пока не принесли, так как Смотритель был занят с мастерами), и он выбрал пустующий стол. Но сел за него так, чтобы иметь возможность понаблюдать за Маришем.

Время шло, и Серговский впал в лёгкую полудремоту. Тем не менее, он не сводил пристальных глаз с юного мастера, изо всех сил борясь со сном.

Мариш смешно выпятил губу, сдувая длинноватую чёлку, помассировал виски и вдруг поднял взгляд. Почувствовал, что на него смотрят? Эдрик внутренне напрягся, но глаза отводить было уже неудобно, – это и стало решающим моментом. Казалось, перекрестие взглядов длилось всего лишь миг – Мариш не выдержал первым и всё-таки отвёл глаза, но Эдрик успел заметить, как в зрачках юноши колыхнулась тень страха.

А когда боятся – есть что скрывать. Во всяком случае, это правило никогда не подводило Эдрика Серговского – умного и опытного командира, прошедшего не по одной военной дороге.

Но было ещё что-то во взгляде юного мастера, – неуловимое, знакомое, волнующее… Словно приблизился к какой-то разгадке: «вот, вот, вот, – шептало подсознание, – вот оно…»

Принесли обед.

Эдрика сопроводили в столовую, где уже расселись мастера, включая и самого Смотрителя.

Серговский с удовольствием принялся за пшённую кашу с яблоками, салат и сдобный крестьянский пирог, не забывая при этом прикладываться к жбану с душистым квасом. Он подметил, что Мариш сел подальше от него, спрятавшись за спинами остальных.

Во второй половине дня Эдрик делал вид, что поглощён созерцанием труда некого Полидора Урбинского «Осмь книг об изобретателях вещей» – чудеснейшей книги, снабжённой великолепными иллюстрациями, а на самом деле – следил за Маришем. Но тот работал настороженно, молча, не поднимая глаз, – кажется, над каким-то действительно сложным рисунком. Больше ничего подозрительного в этот день Эрик не заметил.

На ночь Серговский выставил охрану – троих воинов возле мастерской, двоих – возле спального дома, где проживали мастера, и ещё двоих – возле дверей Ратуши. Смотритель, Нестор, Мариш, Ник, ювелир, и ещё двое старших писцов, да и сам Серговский, проживали на втором этаже: в довольно удобных отдельных комнатах. Эдрик здраво рассудил, что если Ключник действительно существует, он должен быть среди тех, кто проживал непосредственно в Ратуше.

После того, как назначил караулы, Эдрик Серговский сделал вид, что отправился спать.

…Далеко за полночь Эдрик, сжимая за кольцо небольшой решётчатый фонарь, тихо спустился вниз, в опустевший главный Зал.

В часах бесшумно сыпался песок, ровной тоненькой струйкой. Клепсидра состояла из обычных емкостей – верхней и нижней, и крепилась на подставке из трёх бронзовых столбов, соединяясь с ними прочными осями, из чего Эдрик сделал вывод, что часы всё-таки иногда переворачивались, несмотря на волшебный песок.

Исследуя площадь вокруг, Эдрик приметил, что от возвышения, на котором стояли Часы, тянулись едва видимые лучи, заканчивающиеся непонятными прямоугольниками, как бы вдавленными в каменный пол. Возможно, это тоже что-то символизировало, а может, это был просто декоративный рисунок. Эдрик нагнулся над одним из углублений и разобрал едва различимую при свете фонаря надпись: «Сборник наилучших поварённых рецептов».

Непонятно.

Следующий прямоугольник гласил: «Ювелирное дело».

Третий – содержал надпись на неизвестном Серговскому языке.

Обследовав все имеющие прямоугольники, Эдрик нашёл ещё две надписи на родном ламинском: «Повести о военных лагерях» и «Златошвейное ремесло».

Конечно, Серговский сразу же догадался – речь идёт о названиях книг. Конечно, в этом была загадка, некий ключ… Но к чему?

– Часами интересуетесь?

Серговский разом вскочил на ноги. Перед ним стоял Мариш, в рубахе, подпоясанной широким поясом на тонкой талии, и штанах – в той же самой рабочей одежде, будто и не ложился вовсе. Серговский почувствовал себя неловко в пижаме и ночном колпаке. Удивительно, как это он не заметил юношу – мастер вынырнул из-за спины, будто призрак.

– Вы не боитесь страшного Духа, охраняющего Часы? – равнодушно спросил Мариш. – Вам не рассказывали о нём?

– Я не верю в духов, способных убивать, – ответил Эдрик.

– А я верю, – задумчиво сказал Мариш и, шагнув на возвышение, подошёл к самому стеклу. – Дух, охраняющий эти Часы, властвует над всем.

– Неужели? – скептически усмехнулся Серговский и также поднялся на возвышение. – Он так могуч?

– Всесилен. Опасен. Неумолим.

– Я не верю в духов, способных убивать, – повторил Эдрик. – Бояться надо людей.

– Поступки людей можно предугадать, – ответил на это Мариш, наблюдая за ровной песочной струйкой. Казалось, будто он хочет загипнотизировать песок. – А как поступит Он, неизвестно даже ему.

Серговский ощутил, что сильно раздражается, слушая этот зловещий шелест, производимый сыпавшимся песком.

– Так вы предугадали, что я буду здесь? – спросил он, чувствуя, что нервничает.

– Конечно, – ответил Мариш, не глядя на него, – вы наверняка хотите отыскать легендарный Астроградов Ключ… – мастер хмыкнул. – Ваша госпожа не упустила бы такой возможности.

– Она мне не госпожа.

Мариш медленно повернулся и глянул на Серговского: в зрачках его глаз отразились огоньки от слабого света фонаря. Неожиданно для себя Эдрик подметил, что у мастера очень длинные пушистые ресницы и ямочки на щеках, а сам он тоненький, словно тросточка.

«Интересно, сколько ему? – подумал он. – По виду – подросток совсем, ребёнок ещё… Разве ему можно доверить Ключ?»

– Скажите, а вы давно служите в мастерской? – неожиданно спросил у него Серговский.

– Давно. Можно сказать, с самого рождения.

– И вам разрешён вход в Особое Хранилище? – продолжал спрашивать воин. – Вам доверяют особые поручения, секреты?

Мариш перевёл взгляд на Часы.

– Идите спать, уважаемый воин.

После бессонной ночи Эдрик, как ни странно, чувствовал себя довольно бодрым. Мариш совершенно не обращал на него внимания, ни словом не обмолвившись о ночном разговоре, – занимался каким-то очередными иллюстрациями.

Смотритель сам подошёл к Эдрику с предложением о какой-нибудь книге.

– Да, – ответил кавалерист, – есть ли у вас «Повести о военных лагерях»? К сожалению, автора не помню.

– Да, у нас есть такая книга. – Смотритель, если и был удивлён, то не подал виду. Он ушёл и через некоторое время вернулся с небольшим по периметру, но весьма объёмным томом.