Дело о преследуемом муже - Гарднер Эрл Стенли - Страница 9

Мейсон обдумал слова Пола.

— Знаешь, уж очень она естественно держалась, когда я показал ей эту фотографию. Пол, ты уверен, что это его фотография?

— Да. Я с ним разговаривал. Можешь не сомневаться, снимок его. И хороший.

— Ладно. Отложим пока этот вопрос, — решил Мейсон. — Сегодня вечером я снова увижусь со Стефани Клэр. Я пообещал ей, что у меня будут хорошие новости. Очень не хочется ее разочаровывать.

— А ты не мог бы ее обмануть, Перри?

— Только не эту девушку. Думаю, мне надо повидаться с Хоманом.

— Уже вечер. Его будет трудно поймать.

— А днем разве легче?

— Вообще-то так.

— Где он живет?

— В замке в Беверли-Хиллз.

— В справочнике его телефона нет?

— Нет, конечно.

— Но ты должен был его раздобыть, когда сделал наскок на телефонную компанию.

Дрейк кивнул, сунул руку в карман и молча протянул адвокату записную книжку. Тот списал интересующий его номер.

— Ну разве не странно, что у этого Спинни, живущего в дешевом многоквартирном доме в Сан-Франциско, есть незарегистрированный телефонный номер киномагната? — покачал головой Мейсон.

— Он не магнат, Перри, всего лишь несчастный раб с трехтысячным заработком в неделю, со всевозможными налогами и все такое.

Мейсон усмехнулся:

— Все равно я намерен с ним потолковать.

— Вряд ли ты много из него вытянешь, — предупредил Дрейк. — Он парень скрытный и недоверчивый.

— Если только я не ошибаюсь, Пол, его преследуют призраки прежней жизни. Потому он и дергается, а я не собираюсь щадить его слабые нервы.

Глава 8

Уличные фонари ярко освещали фасад белого особняка в испанском стиле. В царившем полумраке красная черепица крыши казалась почти черной.

На звонок Мейсона появился слуга-филиппинец в белой куртке.

— Я звонил мистеру Хоману. Я…

— Да, мистер Мейсон. Сюда, пожалуйста. Ваши пальто и шляпу.

Мейсон снял пальто и шляпу, вручил их слуге и пошел следом за ним по длинному коридору, паркетный пол в котором был натерт до зеркального блеска красным воском, проследовал через просторную общую комнату, где царил таинственный полумрак, и оказался в кабинете, выходящем в патио.

Хоман сидел за письменным столом и с хмурым видом всматривался в отпечатанный на машинке сценарий, испещренный карандашными пометками.

Когда Мейсон вошел, он поднял голову и, держа карандаш над страницей, сказал:

— Садитесь. Не разговаривайте, пожалуйста.

Мейсон постоял, уставясь на фигуру за столом и потешаясь про себя над тем, с какой враждебностью Хоман смотрит на лежащую перед ним страницу. Потом опустился в одно из мягких кресел.

Шторы на стеклянных дверях были раздвинуты, открывая вид на патио с фонтаном с разноцветной подсветкой, пальмами и поблескивающей поверхностью плавательного бассейна. Дом говорил о процветании его владельца, он был предназначен не только для того, чтобы в нем жить, но и для неустанного восхищения им. Несомненно, его строил и обставлял шоумен для шоумена.

Хоман склонился над рукописью, являя вид глубокой сосредоточенности — то ли он на минуту забыл о посетителе, то ли хотел, чтобы тот проникся сознанием значимости этого момента.

Не отрывая глаз от рукописи, человек пробормотал:

— Сейчас вылижу эту сцену, и поговорим.

Он сказал это ровным тоном, без всякого выражения — очевидно, сосредоточенность была не наигранной.

Вообще-то, Хоман привык работать на зрителя. И внешность у него была подходящая. Седые, коротко подстриженные волосы окружали венчиком блестящую лысину; он не пытался ее прикрыть, отрастив подлиннее волосы и зачесывая их наверх. На носу плотно сидели большие очки в роговой оправе. Прямые брови начинались почти у самых седеющих висков. Голова была слегка опущена вниз: глаза, не мигая, уставились на сценарий. Резким движением он схватил карандаш, лежащий на столе, и предпринял очередную атаку на рукопись, вычеркивая слова, заменяя их другими и делая пометки на полях. И все это без малейшего колебания. Казалось, он с трудом заставляет руку работать со скоростью своих мыслей. Под его напором нижняя половина страницы скоро превратилась в настоящий лабиринт карандашных пометок. Потом он отбросил карандаш так же резко, как и схватил его и воззрился на Мейсона покрасневшими карими глазами.

— Извините, что заставил вас ждать. Не предполагал, что вы прибудете так скоро. Я должен был закончить эту сцену, пока не пропал настрой. Ваш визит выбивает меня из колеи. Хватит мне и того детектива. А теперь еще вы. Все это мне чертовски не нравится, но если уж так надо, давайте быстрее покончим с этим. Что вы хотите?

Мейсон попытался отвлечь его не относящимися к делу замечаниями:

— Я не предполагал, что вы работаете так поздно.

— Я постоянно работаю. Лучше всего работается, когда всё вокруг спит. — Он сделал круговое движение своей короткой толстой рукой, как бы подчеркивая всеобъемлющий характер данного замечания. — Я имею в виду всех жителей города. Мы живем в мире телепатических связей. Я говорю не об отдельных, а о групповых телепатических влияниях. Они давят на ваш мозг, вовлекают в круговорот бессмысленных действий. Так что вы хотите?

— Значит, я тоже вывел вас из творческого настроя? — спросил Мейсон.

— И не только. Мне перестал нравиться мой сценарий. Видите ли, герои всегда попадают в какие-то драматические ситуации. Если ваши герои нежизненны, вы не сможете создать ничего стоящего. А насколько реальны ваши герои, вы узнаете, только если проникнитесь к ним сочувствием, если откроете дверь и войдете в их жизни. Это субъективное ощущение, интуиция, телепатия, назовите каким угодно словом… А тут появляетесь вы… Вы — объективная реальность, и я должен говорить с вами тоже совершенно объективно. Вы притворяетесь, что вам нужна информация. Но возможно, вы пытаетесь подстроить мне ловушку. Я должен быть настороже.

— Почему? — спросил Мейсон. — Чтобы не выдать себя каким-то необдуманным заявлением?

— Нет, чтобы не сказать что-то такое, что вы можете неправильно интерпретировать и потом обратить против меня.

— Ну уж я совсем не такой.

— А вот ваш детектив именно такой. Он выбил меня из колеи на целых полдня! Так что вы хотите?

— Ваше страховое свидетельство на машину у вас?

— Да, но только это не ваше дело.

— Вы были бы правы, если бы не этот несчастный случай.

— А именно?

— Если машина была использована с вашего согласия, выраженного или подразумеваемого, вы несете юридическую ответственность. Я имею в виду и неформальный ответ на чью-то просьбу, и предварительную договоренность с кем-либо о праве воспользоваться машиной.

— Ни о каком разрешении не может быть и речи.

— Тем не менее вы должны осознать эту юридическую разницу.

— Ладно, осознал. Ну и что?

— А то, — продолжал Мейсон, — что если человек, сидевший за рулем вашей машины, является вашим доверенным лицом и…

— У меня нет никаких доверенных лиц.

— Типичная ошибка несведущего человека, — усмехнулся Мейсон. — Дело в том, что, если вы попросите кого-нибудь взять вашу машину и съездить на ней на почту отправить заказное письмо, в данной поездке он становится вашим доверенным лицом.

— Понятно. Благодарю за разъяснение. Я это запомню. Что еще?

— Если вы посылаете человека в Сан-Франциско на своей машине, дав ему какое-то поручение, в этом случае он автоматически становится вашим доверенным лицом.

— Ну и что?

— И если он попал в аварию, когда вел вашу машину, отвечать будете вы, как если бы вы лично сидели за рулем.

— Ясно, что вы к чему-то клоните. Продолжайте. В чем дело?

— Я адвокат, мистер Хоман. Я представляю Стефани Клэр и заинтересован в том, чтобы раскопать любые данные, которые снимут с нее обвинение в убийстве по неосторожности.

— Ясно.

— Далее. Вы заинтересованы в том, чтобы уменьшить свою юридическую ответственность. Если кто-то действительно угнал вашу машину — это одно дело. Если ехавший на ней использовал ее с вашего разрешения — другое; а если за рулем было ваше доверенное лицо — это уже нечто третье. Естественно, в ваших интересах интерпретировать случившееся так, чтобы нести наименьшую финансовую ответственность.