Дело о преследуемом муже - Гарднер Эрл Стенли - Страница 12

— Извините, я должна знать. Он родственник или нет?

Молодой человек в сером пальто разволновался:

— Макс, я думаю, мне не стоит входить.

— Почему?

— Она может расстроиться. Подумает, что я пытаюсь использовать ее положение и… ну, я не знаю. Мне кажется, будет лучше, если я… Я могу немного подождать.

— Ерунда!

— Я мог бы подождать здесь, а вы узнаете, как она себя чувствует…

— Так он не родственник? — продолжала настаивать сестра.

— Они обручены… — пояснил Олджер.

— А!

— Были когда-то…

— Помолчите! — Олджер сердито посмотрел на молодого человека и тут же гневно повернулся к сестре. Своими быстрыми порывистыми движениями он напоминал какую-то птицу. Маленького роста, лет семидесяти, он казался куда более напористым и энергичным, чем молодой Стерн, которого природа наделила мощной грудной клеткой, резкими чертами лица — такие типы обычно рекламируют воротнички — и, по-видимому, излишней робостью.

Медсестра обратила внимание на стоящего в стороне адвоката.

— А, мистер Мейсон. Все в порядке, вы можете пройти. В отношении вас я получила специальное указание.

Мейсон кивком поблагодарил ее, отметив про себя, что его имя явно ничего не говорило ни одному из двух посетителей, которые стояли перед столом и уныло наблюдали, как медсестра быстро набирает номер телефона.

Мейсон прошел по застланному линолеумом коридору, где стоял характерный для больницы запах антисептических средств, и остановился перед дверями палаты. Сиделка в туго накрахмаленном одеянии проплыла мимо, с улыбкой посмотрела на него и сказала:

— Вашу пациентку только что перевели, мистер Мейсон.

— Куда?

— В отдельную палату номер шестьдесят два… Я вас провожу.

Мейсон молча зашагал рядом с медсестрой, проклиная в душе свои громко стучавшие ботинки, слишком неделикатные по сравнению с башмаками сестры, резиновые подошвы которых издавали тихое: шлеп… шлеп… шлеп…

Сестра тихонечко постучала в дверь. Раздался голос Стефани Клэр:

— Войдите!

Мейсон распахнул дверь, поблагодарив улыбкой медсестру.

Стефани Клэр сидела в постели.

— Кто этот щедрый Санта-Клаус? — живо спросила она. — Отдельная палата, цветы…

— Когда это случилось? — поинтересовался Мейсон.

— Всего несколько минут назад. Вывели из палаты, стянули жесткую больничную сорочку, дали этот очаровательный пеньюар… Или вы не замечаете такие вещи, мистер Мейсон?

Мейсон с улыбкой посмотрел на кружева, прикрывающие плечи девушки, на светло-голубой шелк, эффектно приподнявшийся на ее груди.

— Прелестная штучка, — похвалил он. — А цветы?

— Их только что принесли.

— Очевидно, Санта-Клаус — это джентльмен по имени Макс Олджер. Он сейчас… — Он замолчал, увидев выражение ее лица. — В чем дело?

— Дядя Макс? — произнесла она. — Каким образом он узнал?

— Очевидно, вы просто не заметили, какими заголовками пестрят газеты: «МАШИНА, ПРИНАДЛЕЖАЩАЯ ГОЛЛИВУДСКОМУ ПРОДЮСЕРУ, ПОПАЛА В АВАРИЮ», «ОЧАРОВАТЕЛЬНУЮ БЛОНДИНКУ ОБВИНЯЮТ В УГОНЕ МАШИНЫ — ОНА ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО СЕЛА В ПОПУТНУЮ МАШИНУ», «ТАИНСТВЕННЫЙ МУЖЧИНА ПРИСТАЕТ К БЛОНДИНКЕ И ИСЧЕЗАЕТ». Какие у вас претензии к дяде?

— Ох, он хороший человек, но хочет мною командовать. У него не укладывается в голове, что я уже выросла.

— Когда вы его видели в последний раз?

— Немногим более года назад.

— Хотите рассказать мне об этом?

— Нет, но, очевидно, это нужно сделать.

Мейсон присел на краешек кровати.

— Полагаю, он появится здесь с минуты на минуту, — сказал он, — так что поспешите. Сейчас он внизу, в приемной.

— Он там один?

Мейсон внимательно посмотрел на нее.

— С ним молодой человек, широкоплечий, мужественный тип. Однако, как мне показалось, он никак не мог решиться…

— Это Джексон, — прервала его девушка. — Притащить его сюда — как раз в стиле дяди Макса!

— Давайте сначала поговорим о дяде.

— Это родной брат моего отца, но много старше его. Дядя Макс нажил состояние. После смерти моих родителей он взял меня к себе. Папа с мамой ничего мне не оставили. Я с детства привыкла жить весьма скромно. Сначала дядя Макс боялся, что я воображу себя богачкой и стану транжирить его деньги. И он постоянно мне внушал, что я живу у него вроде бы из милости.

— И вам это не нравилось?

— Да нет, меня это вполне устраивало. У меня была работа, и я чувствовала себя независимой. А затем у дяди Макса появился комплекс отцовства, он захотел быть и отцом, и матерью, и дядей одновременно. И принялся тратить на меня деньги. Я была окружена слугами, чуть не половину своего времени тратила на всякие примерки. Он уговаривал меня бросить работу и отправиться вместе с ним в Палм-Бич. Словом, масса всяких соблазнов, лишь бы отвлечь меня от работы и приучить к той жизни, которую, по его мнению, я должна вести.

— А Джексон Стерн? — спросил Мейсон.

— Джеке? — переспросила она и улыбнулась. — Еще один предмет, который, как считает дядя Макс, мне необходим. Он…

В дверь постучали.

Посмотрев на Мейсона, Стефани нерешительно произнесла:

— Входите.

Сиделка в крахмальном бело-голубом форменном одеянии распахнула дверь. В комнату строевым шагом вошел Макс Олджер, глаза его за стеклами очков сияли.

— Ну, ну, ну, вот моя маленькая беглянка!

— Начинается! — вздохнула Стефани.

— Как ты себя чувствуешь? Ты не очень покалечена? Ты не…

— Я чувствую себя совершенно здоровой, — ответила Стефани. — Немного кружится голова да ноги дрожат. Не прошли еще синяки и кровоподтеки, но я вполне могла бы выйти из больницы прямо сейчас, если бы дело было только в этом.

— Тогда почему ты здесь?

— Кой-какое предписание полиции… Дядя Макс, это Перри Мейсон, адвокат. Мой адвокат.

— Мейсон? — переспросил Макс Олджер, быстро протягивая правую руку, в то время как его живые блестящие глазки внимательно изучали Мейсона поверх очков.

Мейсон пожал руку маленького нервного человечка.

— Не хочу показаться грубым, — сказал Макс Олджер, — но с этой минуты вы освобождены от своих обязанностей, мистер Мейсон. Пришлите счет, я выпишу чек.

— Дядя Макс! — в ужасе воскликнула Стефани.

— Есть еще какие-нибудь идеи? — осведомился Мейсон.

— Если вам нужна откровенность, мистер Мейсон, я буду откровенен, предельно откровенен. У Стефани будет все самое лучшее, что можно приобрести за деньги. Мне кое-что известно об адвокатах. Защитник нищей девушки может…

— Дядя Макс, перестань! Ты ничего не знаешь. Ты не понимаешь!

— Очень хорошо понимаю, Стефани. Я принимаю командование. Ты мне слишком дорога, чтобы разрешить кому-то…

— Дядя Макс, мистер Мейсон — знаменитость. Он самый лучший адвокат в этой части штата.

Макс Олджер слегка наклонил голову набок, уставился на Мейсона, пробормотал «гм», подошел к телефону, снял трубку и сказал:

— Это Макс Олджер. Разговор оплачиваю я. Срочно соедините меня с Чикаго, юридическая фирма «Пит-керн, Рокси и Хангерфорд» и… нет, подождите минуточку. Офис уже закрыт, не подумал об этом. Дайте-ка мне Александра Питкерна… Да, мистера Питкерна, главу этой фирмы, в его резиденции… Если его нет на месте, никого другого мне не нужно. — Он швырнул трубку на рычаг. — Лучше с этим примириться, мистер Мейсон. Спорить бесполезно, легче согласиться с тем, что он делает. Вы ведь не обиделись, правда?

Мейсон снова уселся на краешек кровати.

— Ни капельки, — сказал он, с усмешкой глядя на дядюшку. — Что вы собирались делать, Олджер? Вызвать своего собственного адвоката и поручить дело ему?

— Возможно. Я еще не знаю, насколько это серьезно, но я не позволю Стефани сесть в тюрьму.

— Да, это было бы несправедливо по отношению к ней, — согласился Мейсон.

— Я ценю то, что вы для нее сделали. Не поймите меня неправильно. Я не поскуплюсь на оплату.

Мейсон усмехнулся:

— Я тоже.

Маленький человечек вскинул голову и подозрительно посмотрел на адвоката.