Дело о позолоченной лилии - Гарднер Эрл Стенли - Страница 33

— Но по другим вопросам свидетельница выступает как лояльная? — задал вопрос судья Страус.

— Да.

— Суд предлагает провести допрос до конца той части, где свидетельница выступает как лояльная. Там, где она становится предубежденной против выставившей ее стороны, с разрешения суда вы сможете продолжить допрос. Вопросы должны быть конкретными: что произошло, где, когда и почему.

Гамильтон снова обратился к Эльзе.

— После этого разговора вы возвращались в мотель «Стейлонгер» поздним вечером шестого апреля?

— Фактически это было уже рано утром седьмого апреля.

— Кто послал вас в мотель «Стейлонгер»?

— Мистер Перри Мейсон.

— Вы хотите сказать, что получили указания от мистера Мейсона, адвоката Стюарта Г. Бедфорда, обвиняемого по данному делу?

— Да.

— Какие вам были даны указания?

— Мне было поручено снять обнаруженные в двенадцатом номере отпечатки пальцев. Тщательно все протереть, чтобы уничтожить те, что могли оказаться не замеченными мной. Снятые отпечатки доставить мистеру Мейсону.

— Вы знакомы с техникой снятия отпечатков?

— Да.

— Вы обучались этому?

— Да.

— Где?

— Окончила специальную заочную школу.

— Где вы взяли все необходимые приспособления?

— Меня снабдил ими мистер Мейсон.

— И что вы сделали, когда получили все это от мистера Мейсона?

— Я отправилась в мотель и сняла отпечатки пальцев, как мне было сказано.

— Что было потом?

— Я передала отпечатки мистеру Мейсону, чтобы из их числа исключить мои и оставить только те, которые были сделаны лицом, проникшим в номер во время моего отсутствия.

— Это было сделано?

— Да. Мне было сказано об этом мистером Мейсоном. Он также сообщил, что почти все отпечатки принадлежали мне, за исключением четырех.

— Вы знаете, какие именно?

— Да. Я все карточки пронумеровала. На этих четырех стоят номера четырнадцать, шестнадцать, девять и двенадцать. Отпечатки на четырнадцатой и шестнадцатой карточках сняты со стеклянной ручки стенного шкафа, девятой и двенадцатой — с зеркала.

— Известно ли вам, где эти четыре карточки находятся сейчас?

— Да.

— Где?

— У меня.

— Как они оказались у вас?

— Я выхватила их вчера вечером у Перри Мейсона и побежала в полицию, так как мистер Мейсон пытался их у меня отобрать.

— Вы оставили карточки в полиции?

— Нет.

— Почему?

— Я не хотела, чтобы с ними что-нибудь произошло. Видите ли, к тому времени я знала, чьи это отпечатки. Поэтому я убежала с ними.

— Почему вы считаете, что были вынуждены убежать? — спросил Берджер.

Судья Страус бросил взгляд на Мейсона, ожидая реакции с его стороны. Но Мейсон промолчал, и судья Страус повернулся к Эльзе.

— Не отвечайте пока на этот вопрос! Желает ли защита выразить протест против вопроса? — обратился судья к Мейсону.

— Нет, Ваша честь, — ответил тот. — Я понимаю, что меня здесь судят, и хочу услышать все, что будет сказано. Судья Страус нахмурился.

— Вы можете считать так, мистер Мейсон, но это спорный вопрос. Бесспорным является лишь то, что судят вашего клиента. Ваша прямая обязанность защищать его интересы независимо от того, как это скажется на вас.

— Понимаю, Ваша честь.

— Заданный вопрос можно оспорить: он требует от свидетельницы сделать свой вывод.

— Возражений нет, Ваша честь.

После некоторого колебания судья Страус сказал:

— Считаю нужным заявить, мистер Мейсон, что суд вмешается, если ваши интересы войдут в противоречие с интересами вашего клиента, а с вашей стороны не последует возражений против вопросов, которые могут нанести вред вашему клиенту.

— Думаю, — сказал Мейсон, — что может произойти противоположное. Ответ свидетельницы, скорей всего, будет направлен против меня и в защиту интересов обвиняемого. Вот почему она одновременно выступает как свидетель лояльный — по отношению к одним моментам этого дела и как свидетель предубежденный против выставившей его стороны — по отношению к другим. Она считает, что должна дать показания против меня и защитить интересы человека, у которого работает.

— Хорошо, — резюмировал судья Страус, — если вы не возражаете, свидетельница ответит на поставленный вопрос.

— Отвечайте на вопрос, — обратился к Эльзе Гриффин Гамильтон Берджер. — Почему вы решили убежать?

— Потому что я уже тогда знала, чьи это отпечатки пальцев.

— Знали?

— Да.

— Вы сказали, что изучали дактилоскопию?

— Да.

— И были способны определить, кому принадлежат эти отпечатки пальцев?

— Да, сэр.

— Вы сравнили их с подлинными отпечатками?

— Да. И могу сказать, чьи они. Гамильтон Берджер обратился к судье:

— Ваша честь, я должен сказать, что ввиду необычности ситуации я делаю пробный ход. Свидетельница обещала дать показания со свидетельского места, но отказалась сообщить мне…

— Возражений нет, — прервал его судья Страус. — Но воздержитесь комментировать показания свидетельницы, пока они не станут предметом обсуждения присяжных. Продолжайте задавать вопросы и слушайте ответы.

— Да, Ваша честь, — сказал Гамильтон Берджер. Судья Страус взглянул на Мейсона. Тот был погружен в размышления.

— Вы сами смогли определить, чьи это отпечатки?

— Да, сэр.

— Чьи же они, по вашему мнению?

— Одну минутку, — вмешался судья Страус. — Очевидно, адвокат не собирается возражать против вопроса как необоснованного и требующего от свидетельницы мисс Гриффин высказать свое мнение?

— Да, Ваша честь, — ответил Мейсон.

— Вы утверждаете, что изучали дактилоскопию? — спросил судья Страус Эльзу.

— Да, Ваша честь.

— Каким образом?

— Заочно.

— Как долго длилось обучение?

— Я прошла полный курс. У меня есть свидетельство. Я научилась снимать отпечатки, выделять в них характерные особенности, сравнивать и классифицировать.

— У защиты есть возражения? — спросил судья Страус.

— Возражений нет, — ответил Мейсон.

— Хорошо, чьи это отпечатки? — спросил Берджер.

— Одну минутку, — вмешался Мейсон, — если суд не возражает, считаю этот вопрос не правомерным.

— Готов принять ваше возражение, — заявил судья Страус.

— Но смысл моего возражения, возможно, не тот, который вы имеете в виду. Ваша честь, — продолжал Мейсон. — Полагаю, что, хотя свидетельница обучалась дактилоскопии, ее нельзя считать экспертом в полном смысле этого слова. Ее можно назвать любителем. Таким образом, вопрос должен быть поставлен не о том, чьи это отпечатки, а что общего, по мнению свидетельницы, можно отметить между этими отпечатками и отпечатками предполагаемого лица.

— Возражение принято, — сказал судья Страус. Гамильтон Берджер с досадой спросил:

— Что общего, по вашему мнению, между этими отпечатками и отпечатками того лица, которое вы заподозрили в результате их сравнения?

Эльза Гриффин вскинула голову. С вызовом посмотрела на обвиняемого, потом на Мейсона, повернулась к присяжным и твердо сказала:

— По моему мнению, эти отпечатки имеют так много общего, что это позволяет мне сказать: они оставлены миссис Стюарт Г. Бедфорд, женой обвиняемого.

Гамильтон Берджер усмехнулся.

— Отпечатки пальцев у вас с собой?

— Да.

— Как вы их определяете?

— Карточки пронумерованы, их номера — четырнадцать, шестнадцать, девять и двенадцать. Вчера вечером я поставила свою подпись на обратной стороне карточек, чтобы исключить подтасовку или ошибку. Так посоветовал сделать мне окружной прокурор. Он хотел, чтобы я оставила их у него; когда же я отказалась, попросил, чтобы я расписалась.

— А что сделал я? — усмехнулся Гамильтон Берджер.

— Вы также расписались и поставили дату.

— Прошу суд приобщить эти отпечатки к уликам свидетелей под соответствующими номерами, — заявил Гамильтон Берджер.

— Одну минуту, — вмешался Мейсон. — Считаю, что имею право. Ваша честь, проверить подлинность этих вещественных доказательств.