Через тернии – в загс! - Кускова Алина - Страница 15

– Он такой темпераментный, – делилась Галкина с новоявленной подругой, – и целуется приятно. Был у меня один педик, так же страстно целовался.

– Кто у тебя был? – не поверила своим ушам Алла.

– Педик, студент педагогического института, – разъяснила та, – сокращенно. Как медик. Так вот мы с ним чего только не вытворяли. Но это было в молодости, – она поймала усмешку Аллы, – да, между прочим, целых семь лет назад! Я уже стала терять квалификацию, нужно будет потренироваться на Семенове. Давай вместе подумаем над тем, чем бы зацепить Эмму. Ведь Семенову придется работать не в ресторане под интимную музыку, а в коридоре под марш веселых трубочистов, который любит петь Вера Ивановна, моя пол. Кстати, а где наш-то? – она кивнула на дверь. – Ему слушать нас совершенно не обязательно.

Емельянов и не слушал, он сидел в плановом отделе и разбирался в документации, не догадываясь, что творится у него за спиной.

Эмма, конечно же, тоже ничего не подозревала. Очередной ее визит совпал с падением Семенова. Нет, он не напился с утра пораньше, не пустился в хмельном угаре во все тяжкие, он свалился в прямом смысле этого слова. Упал на Эмму. Ничего лучшего Машка придумать не смогла. Она решила: пусть старая карга ощутит на себе крепкое молодое тело и получит истинное удовольствие. Ничего не подозревающая Эмма, вышедшая, как обычно, из кабинета Емельянова, столкнулась с Семеновым у туалета. Рядом с ним находилась лестница, куда направлялась генеральная. Она принципиально не пользовалась лифтом, тренируя свои конечности и избавляясь таким способом от целлюлита. Семенов свалился на нее неожиданно, словно мешок с картошкой, хотя до этого Машка тренировала с ним более изысканное падение.

– Эндшульдиген зи битте, – от испуга Семенов вспомнил немецкий язык, который так не давался ему в школе и институте. – Их бин бум-с.

– Вы что, – заинтересованно поглядела на лежавшего сверху Семенова Эмма, – отстали от иностранной делегации, молодой человек?

– Ес, – мотнул головой тот, – отстал.

– А, – поймала его Эмма, – так вы все-таки говорите по-русски. Слезайте с меня немедленно! Что это за шутки? Что вы себе позволяете?! – Она начинала кипятиться.

– Ничего не позволяю, – признался Семенов, – но очень бы хотел позволить.

– Максим! – позвала Эмма. – Максим!

На ее зов сразу прибежали Машка и Алла, вышли из бухгалтерии Валерия Витальевна с Тимошкиным, который в последние дни околачивался там постоянно, последним прибежал Емельянов. Они столпились возле лежащей парочки.

– Что случилось? – поинтересовался Тимошкин. – Эмма Олеговна, какими судьбами?

– Здравствуйте, Тимошкин, – процедила Эмма, высвобождаясь из-под застывшего от ужаса Семенова.

– Доброе утро, Эмма Олеговна, – радостно поприветствовала начальницу бухгалтерша.

– Что вы стоите, как истуканы?! – разозлилась Эмма. – Поднимите меня.

– Поднимите ей веки! – крикнула Алла и осеклась под злющим взглядом. – То есть я хотела сказать руки. Руки поднимите, за руки то есть.

Емельянов кинулся поднимать Эмму, отпихнув задеревеневшее тело готовящегося к немедленному увольнению Семенова в сторону. Нужно было что-то делать, чтобы спасти Семенова и ситуацию в целом.

– Он не дышит? – испуганно воскликнула Валерия Витальевна.

– Да! – подхватила тут же Машка. – Он не дышит! Вы, Эмма Олеговна, его убили!

Поднятая с пола Эмма приводила в порядок свой костюм, пришлось повторить обвинение еще раз.

– Неужели? – Директорша повернулась и поглядела на виновника происшествия.

Семенов дрыгнул ногой и снова затих.

– У него предсмертная агония, – заключил Тимошкин. – Пардон, мадам, – он взял Эмму под руку, – не обращайте внимания на такие мелочи. Идите развлекайтесь, мы тут сами управимся. – И он небрежно откинул ногой руку Виталика, мешающую им с Эммой пройти. Семенов обиделся и застонал.

– Постойте, – остановилась Эмма, – он жив! Я же с ним разговаривала. Он что-то лепетал на немецком…

– Он, и на немецком?! Вы шутите? – засмеялся Тимошкин. – Он по-русски-то плохо изъясняется. Так себе парнишка, глуповат, короче говоря, беспокоиться не о ком.

Машка обомлела от такой наглости. Но тут же заступилась за своего протеже.

– Вы несправедливы, Сан Саныч, – она присела и приподняла Семенову голову. – Он у нас самый первый парень на офисе. Он – наше чмо!

– Мачо, Маша, мачо, – подсказала Алла.

– Да, мачо! – не сдавалась та, поворачивая голову Семенова боком. – Поглядите, Эмма Олеговна, какой у него мужественный профиль. Как у Сократа! А какие чувственные губы, зовущие к неземному блаженству. А глаза… Семенов, покажи глаза. Какие у него голубые глаза! Вы любите голубой?

– Да, – не понимая, что происходит, повторила Эмма, – я люблю голубых. Голубчик, – она присела рядом с Виталиком, – вам плохо?!

– Мне хорошо, – обрадовался тот, что увольнение пока отменяется. И быстро добавил на всякий случай: – Только голова кружится.

– Он вчера весь вечер работал, – пожалела его Валерия Витальевна, – что-то не ладилось с сетью.

– Да, – подтвердил Семенов, привирая, – весь вечер и всю ночь.

– Максим, – Эмма сурово поглядела на Емельянова, – ты используешь своих сотрудников, как рабов?!

– Да, я раб, да, я шут, и что же? Мне никто, никто не поможет! – неожиданно завопил Семенов, указывая на Эмму. – Как они от меня далеки, никогда не протянут руки!

– У него действительно что-то с головой, – процедила Валерия Витальевна.

– Точно, – согласился с ней Максим, – мне тоже кажется, эта ария не так поется.

– Что вы стоите, как истуканы, – возмутилась Эмма, – поднимите его!

Семенова перенесли в кабинет Емельянова, у него, единственного во всем офисе, был диван. Алла по поручению Эммы сбегала за мокрым полотенцем, которое пристроила на пылающий лоб Виталика. Тот, казалось, и в самом деле начал бредить, перепевая арии мистера Икс без разбору.

– У меня в два часа совещание, – Эмма поглядела на свои усыпанные сверкающими камнями часики, – а вечером я забегу проведать вашего мачо. Если это состояние будет прогрессировать, обязательно вызовите врача. А пока пусть лежит здесь. Ему нужен покой. Мне кажется, у парня просто стресс на фоне ночного переутомления. – Она встала и потянулась за своей сумочкой.

– А вы его не поцелуете? – выскочило у Аллы. Эмма обдала ее холодным взглядом. – Иногда это очень помогает. Встать на ноги, почувствовать себя окрыленным. Ему это так нужно.

Емельянов покраснел, и все это заметили. Эмма пожала плечами, подошла к Семенову, приподняла мокрое полотенце и поцеловала его в лоб.

– Ревнует, – шепнула Алле Галкина, – аж покраснел весь. Ничего, это только начало!

У этого начала не было конца. Емельянов, после того как Королева покинула офис, уехал куда-то по делам, закрыв Семенова на ключ в своем кабинете. Вскоре мнимый больной принялся ломиться на свободу, призывая Аллу помочь ему. Она только разводила руками, запасного ключа от кабинета Емельянова у нее не было, а Вера Ивановна снова отправилась домой, ее внуки опять что-то подожгли. Семенов ей не поверил и решил третировать – следом за мистером Икс он вошел в образ Ивана Грозного. Алла сидела за своим столом и выслушивала всякие гадости про отребье и холопов.

– Неблагодарное чмо! – в сердцах сказала она и пошла за Галкиной.

Та тоже ничем не могла помочь, но скрасила существование узника тем, что села возле двери и принялась разгадывать с ним на пару кроссворд. Звонков было мало, и вскоре вся троица дружно ломала голову над видом макаронных изделий. Конечно же, первым, что это лапша, догадался Семенов, который сам ее Эмме и вешал на уши. Над оружием лося пришлось поломать голову. Семенов предположил, что это может быть копыто, Машка склонялась к тому, что оружие должно стрелять, значит, это может быть только пистолет, который лось нашел в лесу. Алла догадалась про рога, как только Емельянов вернулся.

– Вы не переживайте, – сказала она ему, когда они остались одни, – Виталик еще совсем ребенок, он не может вскружить голову Эмме Леонидовне. – Ей показалось, что тот как раз переживает по этому поводу.