Будь собой - Воробей Вера и Марина - Страница 17

– Ах, вот ты о чем! Да нет, к счастью, дед жив-здоров. Шутка ли, в его годы инфекционные болезни. И ведь я сколько говорил: незачем этих бомжей прикармливать. Никому не нужно – ни им, ни ему.

– Я про того человека в Ботаническом саду…

– А… – Тема сразу поскучнел. – Все люди смертны. Хотя, возможно, отправься с ним гулять кто-то из родных или коллег, и обошлось бы.

– Но ведь мы же…

– Хочешь сказать, должны были что-то предпринять. Так ведь на лбу у него не написано, что он ученый. Мы не могли копаться в чужих вещах, искать документы и прочее.

– Мы могли спасти его! – Ира почти кричала, от ее вялости и апатии не осталось и следа. – Мы его убили! Убили!

– Глупости, наверное, ты плохо выспалась. – В Темином голосе слышалось отчуждение.

– Нет, ты настоял на том, чтобы мы ушли, а я, дура, послушалась.

– Не люблю истерик. – Темин тон стал ледяным. – Вот что, я сегодня перебираюсь от деда в местечко потише. Вы с ним будто сговорились… Следовало бы конечно обидеться, но так уж и быть. Дам тебе шанс, дед передаст мои координаты. Думаю, через пару дней ты войдешь в разум, тогда милости прошу. Всего хорошего. – И он повесил трубку.

Ира ничего не понимала. Совершенно подавленная и оглушенная стояла она с трубкой в руках. Неужели это был он? Тонкий, благородный, прекрасный…

На негнущихся ногах девушка подошла к письменному столу и выудила оттуда папку, с которой ходила на занятия. Там лежал Темин портрет. С тетрадного листочка на нее смотрел совершенно чужой человек. Она попыталась вспомнить тот самый его взгляд и не сумела. «Неужели конец? Ведь столько всего было! Наверняка он решил, что я все на него валю, и обиделся. Нужно успокоиться, извиниться, и все пойдет по-прежнему».

Ира снова схватила трубку, но как назло телефон молчал. Она вытащила мобильник и набрала нужный номер, но в ответ раздались лишь длинные гудки – никто не отвечал.

Ира села за стол чуть ли не в обнимку с трубой. Долго и внимательно смотрела она на Темин портрет, потом зачем-то достала портрет Константина Юрьевича, сделанный давно, еще после презентации, и положила листки рядом. Даже странно, какие похожие и какие разные лица.

Несколько дней назад по требованию преподавательницы Ира притащила ей все, что рисовала в последнее время: натюрморты, пейзажи, этюды и эти два портрета. Художница внимательно разглядывала все работы, время от времени кивала, качала головой. А вот на портретах этих задержалась, долго их рассматривала, крутила так и эдак, а потом вынесла вердикт:

– Отвратительная техника, но есть глубина и чутье настоящего художника. За месяц-два тебе надо написать этих людей маслом. Их и понесем на творческий конкурс. Тут что-то есть, определенно есть. Вот так.

Ира тогда очень удивилась. Константин Юрьевич действительно неплохо вышел, а вот Тема получился хоть и похоже, но ужасно. Ира опять вглядывалась в его черты. Наверное, именно так он смотрел, когда они только что говорили по телефону.

– Другой человек, – вслух сказала она. – Это ведь другой человек.

Пораженная внезапной мыслью, Ира вскочила. На самом деле он совсем не такой, каким ей казался. Много дней Ира смотрела на Артема и ничего не желала видеть, ничего, кроме хорошего. Словно искорки в ее памяти вспыхивали мелкие, незначительные эпизоды. Прежде она не придавала им значения, но теперь, теперь… Девушка вдруг поняла, что не питает ни малейшей симпатии к тому Артему, который есть на самом деле. Ну, а человек, в кого она была без памяти влюблена все эти месяцы, исчез, умер.

По настоянию того же Темы Ира прочла «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда. Ее герой был красавцем, а на его портрете волшебным образом отпечатывались все его пороки. Тогда книжка ее только посмешила, а теперь, теперь она почти поверила, что такое возможно.

21

Пару дней Ира никому не звонила и из дому не выходила. С головой она погрузилась в работу, благо заданий у нее было очень много. За это время несколько раз появлялась Аня Малышева, но Ира отвечала, что с головой ушла в рисование, и сворачивала разговоры. А тут вдруг взяла трубку и, сама не зная зачем, набрала заветный номер.

– Слушаю, – ответил Константин Юрьевич.

Девушка ужасно обрадовалась, что к телефону подошел не Артем.

– Здраствуйте, это Ира.

– Да-да, Ирочка, Темочка оставил вам клочок бумаги и номер телефона. Прочесть?

– Нет! – выкрикнула Ира. – Не сейчас, ой, извините. Я ведь вам звоню.

– Мне? Интересно. – Он усмехнулся. – Молоденькие девочки не удостаивали меня вниманием последние лет сорок. Так чем могу быть полезен?

– Я хотела бы написать ваш портрет. Мне нужно, если разрешите.

– Ах вот оно что… – Он немного помолчал. – Милости прошу. Только я, видите ли, в последнее время нездоров. Все больше в кресле сижу.

– А можно, я сегодня приеду?

– Вот так, с места в карьер? Ну что с вами поделаешь, приезжайте. По дороге хлеба захватите. Договорились?

– Конечно. Спасибо, огромное спасибо. Я скоро приеду. До свидания.

Ира лихорадочно собиралась. Зачем она напросилась к Константину Юрьевичу, она и сама не знала. Может, хотела узнать новый Темин телефон, а может, его бывшая девушка хотела посмотреть на его бывший дом.

Константин Юрьевич открыл не сразу.

– Прошу в комнату. Только обождите немного, у меня важный разговор. Простите. – И он удалился с телефоном в Темину комнату, но дверь не закрыл.

Войдя в квартиру, Ира сразу же заметила запустение. Бумажки на полу, на кухне полная раковина грязной посуды, серая пленка пыли на книгах, запах аптеки. Да и сам старик выглядел не лучшим образом, постарел, осунулся.

Ира впервые за последние дни почувствовала неожиданный прилив энергии. Тоска отступила, и явились силы. Пока Константин Юрьевич с кем-то по-английски беседовал, времени она не теряла. Старик говорил минут сорок, и за этот срок девушка справилась и с бумажками, и с посудой, и с пылью, мысленно нахваливая себя за то, что догадалась купить не только хлеб, но и лимоны.

Потом Константин Юрьевич освободился, включил музыку, сел в кресло и положил книгу на колени.

– Благодарю вас. – Он окинул взглядом комнату. – Но право, не стоило беспокоиться. Совсем скоро я поправлюсь и приведу в порядок домашнее хозяйство.

– Я так просто. – Ира покраснела.

Некоторое время они молчали. Играла тихая музыка. Старик читал, а девушка делала наброски. Она прибежала сюда с полнейшим сумбуром в голове. Сначала ей казалось, что вот сейчас откроется дверь, войдет Артем, и она даже придумывала слова, которые ему скажет. Но постепенно она успокаивалась, нет, конечно, Тема не появится сегодня. Может быть, потом когда-нибудь? И в музыке и в самом старике было что-то такое, заставившее девушку думать о событиях последних дней как о вещах давно прошедших.

– Вы ни о чем не хотите меня спросить? – Константин Юрьевич взглянул Ире прямо в глаза.

– Хочу. – Уголек дрогнул у нее в руке. – Я хочу спросить, можно ли мне прийти завтра.

– Конечно, только назавтра напросилась на беседу одна чуть-чуть сумасшедшая журналистка. Если вас не пугает встреча с ней, милости прошу с полудня.

Ира рисовала еще с полчаса, потом под руководством Константина Юрьевича она заварила чай, выпила чашку и ушла. Все это время они говорили очень мало. Да и то о вещах совершенно посторонних. Артема Ира вообще не упоминала, а Константин Юрьевич высказался лишь раз:

– Бедный мой мальчик, он так обижается, если им не восхищаются.

По дороге домой Ира дала себе слово всегда-всегда навещать одинокого больного старика. Она понимала, что сам-то он помощи не попросит. Да может, это и нужно не столько ему, сколько ей самой.

За ужином родители поинтересовались, куда Ира подевалась, а услыхав ответ, переглянулись.

– Ну и хорошо, – подытожил папа. – Ты говоришь, он теперь один остался? Надо старику помочь.

– Можно, кстати, напрячься и обед приготовить, – добавила мама. – Тебе не сложно, а ему полегче.