Новый Орден Джедаев: Изменник - Стовер Мэтью Вудринг - Страница 1

ЗВЁЗДНЫЕ ВОЙНЫ.

НОВЫЙ ОРДЕН ДЖЕДАЕВ.

Книга 13. ИЗМЕННИК.

Мэттью Вудринг Стовер.

STAR WARS

THE NEW JEDI ORDER

Book 13

TRAITOR

by Matthew Woodring Stover

Перевод c английского: Ana-Ana

ДЕЙСТВУЩИЕ ЛИЦА:

Ч'Ганг Хул, формовщик (муж., йуужань-вонг)

Ганнер Райсод, рыцарь-джедай (муж., человек)

Джейсен Соло, рыцарь-джедай (муж., человек)

Ном Анор, исполнитель (муж., йуужань-вонг)

Цавонг Ла, мастер войны (муж., йуужань-вонг)

Вержер (жен., фош)

ПРОЛОГ. "ОБЪЯТИЯ БОЛИ"

Нет ничего вне Вселенной. Небытие это называется гиперпространством.

Крошечная частица бытия зависла в небытии. Частица эта называется космическим кораблем.

Частица не знает ни движения, ни неподвижности, ни направления, ибо нет расстояний и направлений в небытии. Она находится там вечно или меньше мгновения, ибо и времени нет в небытии. Время, расстояние, направление имеют значения только внутри частицы; и частица поддерживает их существование лишь благодаря абсолютному отчуждению того, что внутри, от того, что снаружи.

Частица сама по себе и есть вселенная. Нет ничего вне вселенной.

Джейсен Соло висит в белом свечении, впитывая радужные цвета боли. Глубоко в инфракрасном он находит пепел жажды, который сжигает его горло. Выше, в видимой части спектра, сверкают пурпурные провода-щупальца, впивающиеся в его плечи; и суставы в бедрах рассыпаются, как стеклянное крошево, со звуком, напоминающим предсмертные вопли золотых иторианских астрофлор.

Вот зеленый цвет - жадно лижет его оголенные нервы пупырчатыми языками кислоты; и тут же голубые молнии, от разрядов которых его измученное тело сотрясается в конвульсиях. И выше всего, за пределами ультрафиолетового отчаяния, преследующего его и здесь - за пределами предательства, позволившего йуужань-вонгам захватить его; предательства, толкнувшего его в "объятия боли"; предательства Вержер, которой он доверился - Джейсен находит вспышки радиации, беззвучно сыплющие искры в его мозг. Это излучение того же цвета, что и смерть его брата.

Анакин, - стонет он из глубин своей боли. Анакин, как можешь ты умереть?

Были смерти в их семье и раньше: не раз он думал о Джейне, что она погибла, и об отце, и о матери, и о дяде Люке. Он скорбил, оплакивал потерю - но это всегда оказывалось ошибкой, недоразумением, даже преднамеренным обманом...

В конце концов они всегда возвращались к нему.

Но только не Чубакка.

Рухнув на Сернпидал, луна унесла не только жизнь Чубакки, но и волшебные чары, которые, как казалось, всегда охраняли их. Что-то во вселенной сдвинулось, и в реальности появилась брешь; через эту брешь в их семью проникла смерть.

Анакин... Джейсен видел его смерть. Чувствовал его смерть сквозь Силу. Видел его безжизненное тело в руках йуужань-вонгов. Анакин даже не исчез. Он просто умер.

В одно невыносимое мгновение Анакин перестал быть братом, с которым Джейсен играл, которого дразнил, за которым присматривал, которого Джейсен разыгрывал, с которым дрался и вместе тренировался, о котором заботился и любил - и стал... чем?

Предметом.

Останками.

Не человеком, не личностью. Все, что осталось от Анакина - это образ, который Джейсен сохранил в своем сердце. Образ, который Джейсен запретил себе видеть.

Каждое движение Анакина - его самоуверенная усмешка, так похожая на отцовскую; горящий непреклонной волей взгляд, зеркальное отражение взгляда их матери; непринужденная грация воина, совсем как у дяди Люка - теперь лишь всплески радиации, растекающейся по костям Джейсена, сжигающей мозг, пока кипение внутри черепа не начинает угрожать взорвать его. Но когда Джейсен отводит взгляд от Анакина, он не видит ничего, кроме боли.

Джейсен не может вспомнить, на корабле ли он, или все еще на поверхности планеты. Он натыкается на смутное воспоминание о пленении на борту "летающего мира" йуужань-вонгов, но уверенности, случилось ли это с ним или с кем-то другим, нет. Имеет ли какое-нибудь значение - он это или кто-то другой, - Джейсен тоже не может вспомнить.

Ему знакомо лишь белое свечение.

Он вспоминает, что попадал в плен и раньше. Он вспоминает Белкадан и свою напрасную мечту об освобождении рабов, вспоминает непреодолимый ужас от осознания бесполезности воздействия на йуужань-вонгов Силой. Он вспоминает "объятия боли"; вспоминает, как дядя Люк спас его в тот раз.

Мастер Люк.

Мастер Скайуокер.

Джейсен вспоминает Вержер.

За этим следует воспоминание о королеве воксина, от которого память с легкостью, вызванной отчаянием, возвращается к смерти Анакина. Тело Анакина плывет по горящему озеру, и мучения его куда ужасней, чем те, которые обрушились на тело Джейсена.

Джейсен знает - разумом, расчетливо, отстраненно - что когда-то он жил вне белого свечения. Он знает, что когда-то чувствовал счастье, удовольствие, сожаление, гнев и даже любовь. Но все это лишь призраки, тени, шепчущие сквозь вой боли, наполнившей его сущность и все сущности, которыми он когда-либо станет. Тот простой факт, что свечение когда-то началось, не означает, что оно когда-нибудь закончится.

Джейсен существует вне времени. Ему знакомо лишь белое свечение и Сила.

Сила становится воздухом, которым он дышит - прохладным прикосновением разума, нежным бризом из другого, здравого мира - хоть его способность воспользоваться ее мощью не больше способности спрятать в карман ветер. Сила окружает и наполняет его, принимает его страдание и поддерживает его сознание.

Она напоминает, что отчаяние приходит с темной стороны, и что он может черпать волю к жизни из упорного шепота своих воспоминаний. Он чувствует, как где-то вдалеке бриз скручивается в вихрь гнева, черной ярости, боли и отчаяния; сжимается до алмазной твердости и вновь рассыпается в графитовую пыль. Через связь, соединяющую их с рождения, Джейсен чувствует, что его сестра-близнец падает во тьму.

Джейна, - умоляет он, закрыв свое сердце.

Не делай этого.

Джейна, держись...

Но он не позволяет себе прикоснуться к ней сквозь Силу; она не должна узнать его мучений - ее боль и так слишком сильна, и новые страдания только подтолкнут ее к тьме. Теперь и его связь с сестрой становится орудием пытки.

Джейсен стал линзой, вновь и вновь замыкая спектр мучений на чистую сверкающую боль. Белую боль. Словно в вечном слепящем полудне ледяного Хота, Джейсен Соло висит в "объятиях боли". Однажды к его подбородку прикасается рука, и в белое свечение начинает втекать время.

Рука эта не принадлежала ни человеку, ни вуки - никому из семьи или друзей: четыре противопоставленных, костлявых, словно когти хищника, пальца - но прикосновение было теплым, живым, и в какой-то степени дружелюбным. Боль отступала от его сознания, пока он не почувствовал, что снова может думать. Все же она не исчезла совсем, а затаилась где-то на дне, в ожидании. Он знал, что она вернется, и будет течь сквозь него волнами, но пока что...

Потоки боли медленно иссякали, и Джейсен смог открыть глаза. Рука, разрушившая его единение со свечением, принадлежала Вержер. Она стояла внизу и разглядывала его широко раскрытыми нечеловеческими глазами; ее пальцы скользнули по его щеке. Джейсен висел лицом вниз в двух метрах от пола - над сочной поверхностью, состоящей из скрученных гладких волокон зеленого и коричневого цвета, похожих на мышцы и сосуды. Стены были покрыты слоем влажного ила с тяжелым запахом органических выделений: пота банты или помета крылана-осоеда. Из темноты сверху свисали цепкие стебельки с усыпанными пылающими шарами кончиками, которые пялились на Джейсена из паутины, сотканной извивающимися и скручивающимися щупальцами. Он понял: враг наблюдает. Что-то похожее по ощущениям на когти, острые и крепкие, зафиксировало его голову, и Джейсен не мог даже обернуться, чтобы посмотреть, что же его держит.