Капкан для киллера – 2 - Карышев Валерий Михайлович - Страница 32

Через несколько мгновений Крапленый уехал. Но часа через два он позвонил Свече и срочно вызвал его к себе в загородный коттедж.

Через сорок-пятьдесят минут после звонка Свеча уже сидел у камина напротив Крапленого.

– Вот видишь, как мои люди быстро работают? – сказал Крапленый. – Паренек, которого ко мне послали, богу душу отдал. А знаешь, что мне мои люди сказали? Это киллер по кличке Рождество. Он прибыл из Тюмени. В свое время он был в тех краях правой рукой Комсомольца.

– Какого комсомольца? – не понял Свеча. – Ну как же! Лидера группировки, Олега Нелюбина. Он сейчас в СИЗО сидит, а этого по мою душу заслал. Узнал, гад, что я маляву законникам послал со смертным приговором ему!

– Зачем тебе это нужно? – спросил Свеча.

– Как зачем? А кто за брата твоего, за остальных воров отомстит? Он же с твоим «крестником» был связан! – Крапленый недобрым взглядом посмотрел на Свечу.

Москва. 10 декабря 1997 года. 20.30. Московская городская прокуратура

Олег Воинов сидел в кабинете следователя Разумова и просматривал последние протоколы допросов членов нелюбинской группировки. Время от времени следователь Разумов бросал короткие взгляды на Воинова.

– Ну что, Олег Иванович, я смотрю, что тебя не очень вдохновляет это чтение? – спросил он наконец.

Воинов отложил исписанные листы и посмотрел в окно.

– Тебе не кажется, что Нелюбин очень изменился с того момента, как попал в «Матросску»? – спросил он.

Разумов внимательно посмотрел на Воинова.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты помнишь, как мы его привезли? Он был какой-то подавленный, растерянный, чего-то опасался. А сейчас посмотри на него – хвост распушил, уверен в себе, ничего не боится!

Следователь кивнул головой.

– На вопросы не отвечает, утверждает, что он бизнесмен... Эх, была бы возможность братву московскую подтянуть, чтобы они сказали, кто такой на самом деле бизнесмен Нелюбин!

– Они ничего не скажут, – ответил Воинов. – Даже его враги молчать будут. Есть у них такое неписаное правило: своих они не сдают.

Разумов покачал головой:

– А что ты дальше делать думаешь?

Воинов пожал плечами:

– Пока никакого конкретного плана нет.

– А ты никогда не задумывался о том, что за Нелюбиным могут стоять серьезные организации?

– Думаешь, воры в законе?

– Нет, не воры... У них принципиальные непонятки по этому поводу. По-моему, там наши коллеги.

Воинов удивленно взглянул на следователя:

– Ты кого имеешь в виду? ФСБ?

– Не обязательно... Может быть, какие-то службы из бывших сотрудников.

– А почему ты сделал такой вывод?

– Я со многими бойцами говорил... Говорят, что Олег постоянно намекает на какие-то сверхмощные связи в силовых ведомствах. Между прочим, они информацию от нашего брата получали.

Воинов взял сигарету, молча закурил, выпустил дым в потолок и сказал:

– В семье не без урода. Все продается, все покупается. Видимо, за бабки у ментов информацию покупали.

– Здесь дело не в ментах. Здесь повыше инстанция будет!

– Можно и повыше кого-нибудь купить...

– Нет, не в покупке дело. У них какой-то общий интерес.

Воинов посмотрел удивленно на следователя.

– Не знаю, какой там общий интерес. Я ему сейчас устрою петушиные бои! – И Воинов достал записную книжку.

– Хотелось бы узнать, что ты собираешься делать. – Да, я совсем забыл! – улыбнулся Воинов. – Какие могут быть тайны у оперативника от следственных органов! Хочу его немножко потревожить. Ты говоришь, он стал слишком уверенным в последнее время? Я ему эту уверенность сейчас посшибаю. Я договорюсь с тюремщиками, чтобы они его каждые четыре дня в разные камеры бросали.

– Зачем это? – не понял Разумов.

– Как зачем? У них целая процедура вхождения в камеру, завоевания авторитета... Вот пускай у него каждые четыре дня все сначала и начинается! Это все в нашей компетенции.

Но Разумов скептически улыбнулся и ответил:

– У тебя не такой уж большой выбор. Он же на спецу сидит, там не так много свободных камер, да и не во все камеры его можно двинуть... – Он намекал на то, что в некоторые камеры Нелюбину попадать нельзя, так как там сидят его враги и для него это может кончиться смертью.

– Да, я согласен, – сказал Воинов в ответ. – Но мы сейчас все выберем. Завтра с утра я приеду в «Матросску», просмотрю по журналам все камеры, кто там сидит и за что. И устрою ему светлую жизнь!

Разумов улыбнулся, придвинул к себе листок бумаги и стал что-то писать.

Москва. 22 декабря 1997 года. 19.50. Небольшой ресторанчик около метро «Таганская»

Свеча с Крапленым сидели за столиком в углу ресторанного зала, отделанного в старинном славянском стиле.

Свеча заметил, что Крапленый нервничает. Он держал в руках спичечный коробок, то подбрасывая его вверх, то крутя. В ресторане народу было немного. Заняты были всего несколько столиков. Крапленый специально выбрал место, чтобы рядом с ним никого не было. Вся его охрана находилась у входа в ресторан, внимательно наблюдая за всем происходящим.

Это тоже показалось странным Свече. Почему-то после покушения Крапленый не приблизил к себе охранников, а, наоборот, отдалил. Вероятно, сейчас у Крапленого была назначена какая-то конфиденциальная встреча.

– Кого ждем-то? – спросил Свеча.

– Важного человека ждем, Сережа. Очень важного! От него в дальнейшем все будет зависеть.

Человек, которого так ждал Крапленый, появился минут через пять. Это был высокий мужчина с лысиной, одетый в хороший костюм, черную рубашку, без галстука. Подойдя к Крапленому, он тепло поздоровался с ним. Крапленый даже встал из-за стола и похлопал пришедшего по плечу.

– Ну что, Палыч, садись! Может, что поешь или выпьешь? – предложил он, обращаясь к гостю. Но тот отрицательно покачал головой и бросил взгляд на Свечу.

– Этот мой человек, – тут же сказал Крапленый, – моя правая рука, можно сказать – будущая смена.

Палыч понимающе кивнул.

– Тут такое дело, – заговорил Крапленый, – человечек один, о котором мы с тобой по телефону говорили... Короче, он на спецу сидит. Олег Нелюбин. Запомнишь фамилию?

Палыч молча кивнул головой.

– Его, правда, сейчас тюремщики из одной камеры в другую кидают... Короче, надо вот что сделать... – И Крапленый, наклонившись вплотную к уху пришедшего мужчины, стал нашептывать ему что-то.

Свеча сделал вид, что ему все это совершенно безразлично, хотя, конечно, он очень хотел узнать, в чем дело. Он понимал, что незнакомец уйдет, и Крапленый расскажет ему то, что сочтет нужным.

Он не ошибся. Минут через двадцать, поговорив на отвлеченные темы и выпив чашку чаю, незнакомец, которого Крапленый называл Палычем, попрощался и ушел.

– Кто это? – спросил Свеча, глядя ему вслед и не в силах побороть свое любопытство.

– Это, Свеча, человек, который в свое время был моим ангелом-хранителем. Я когда-то в Бутырке сидел, он тогда там работал.

– Конвоир, что ли?

– Он в оперчасти служил. Я его тогда забашлял деньгами, раскрутил, развел, иными словами. После этого у него какие-то неприятности были, связанные с банкетом, – помнишь, в 1994 году авторитеты и воры пошли навещать Шакро-старшего?

– Да, помню. Но тогда я еще в Москве не работал...

– Он под следствием был, – продолжал Крапленый. – Короче, он уже в тюряге не работает.

– А чего тогда ты с ним терся?

Крапленый усмехнулся:

– Человек не работает, но это не значит, что он не имеет там связей. Все его кореша остались на местах – кто в Бутырке, кто в «Матросске». А я по нашему знакомому с ним базар держал. Надо же с этим Негодой заканчивать. Я планчик разработал...

– Ты хочешь сказать, что его менты валить будут? – удивленно спросил Свеча.

– Нет, это дело святое. Его только братва может сделать. Но менты должны помочь братве. Короче, со спеца его сейчас выдернут в общак. А там его уже наша братва с приговорчиком ждет... Так что этого спортсмена долбаного скоро не будет! – И Крапленый со злостью сплюнул особым воровским способом в сторону пепельницы...