Визитная карточка хищницы - Борохова Наталья Евгеньевна - Страница 7

Она достала из сумочки фотографию и, немного замявшись, протянула ее Грановскому. Тот недоуменно стал рассматривать снимок. А смотреть было на что. На переднем плане, прислонившись спиной к пальме, стояла обнаженная Ольга. Легкий газовый шарфик, которым, возможно, собиралась прикрыться девушка, в последний момент был отнесен ветром в сторону и гордо реял где-то над ее головой. Будучи человеком, сведущим в вопросах женской красоты, Грановский залюбовался крутым изгибом бедер, изящной талией девушки и почти физически ощутил упругую тяжесть ее груди.

– Вам нравится?

Грановский почти забыл, что Ольга ожидает ответа. Он с сожалением оторвал взгляд от загорелого женского тела.

– Что это? – спросил он.

– Ваше вознаграждение.

– Вы предлагаете себя? – В долгой жизни Грановский не раз грешил с женами своих клиентов, но это происходило спонтанно, по взаимной симпатии и не имело ничего общего с тем, что так откровенно и цинично предложила Ольга.

Сигарета застыла у Ольги в руках. Затем, спохватившись, она покачала головой:

– Простите, другой фотографии не нашлось. Разве вам не понравилась вилла?

Грановский взял фото в руки и только теперь заметил, что за спиной обнаженной натуры и террасой цветочных клумб нависает под лазурным небом фасад небольшого дворца. В уголке фотографии шла витиеватая надпись «Коста Даурада». Грановский как-то отдыхал на этом испанском курорте, и не раз его взгляд с завистью заглядывал за плотные шторы роскошных вилл.

Ольга деловито вела речь о технической стороне вопроса:

– В случае благоприятного исхода – этот дом ваш. В течение недели будут оформлены необходимые документы. Они хранятся в ячейке банка и будут выданы вам автоматически после освобождения Суворова. Вам необходимо будет представить в банк лишь решение суда об этом. Гонорар же, разумеется, будет внесен вне зависимости от результата.

Грановский задумался. Условия были царские. Такой дворец тянет на очень приличную сумму в «зелени», но нужно обещать и не только обещать, но и добиваться если не оправдания, то освобождения Суворова. Задача невыполнимая. Не стоит и думать об этом.

– Давайте обсудим детали. Я согласен, – наконец заявил он.

Тишина, мягкой пеленой окутывая все вокруг, заботливо баюкала оцепеневший от горя рассудок. Телефонные звонки больше не будоражили покоя заснувшей в болезненном сне квартиры. Казалось, что даже старинные ходики замедлили свой ход, чтобы не спугнуть своим тиканьем большую черную птицу горя, нашедшую здесь свое пристанище.

Вереница унылых дней пронеслась мимо Елизаветы будто бы во сне. Как в калейдоскопе мелькали перед ней лица знакомых, траурные ленты венков, цветы. Словно в кадре возникло вдруг застывшее, чужое в своей неподвижности лицо отца. До слуха долетали чьи-то участливые слова, соболезнования, обрывки никому не нужных речей. Обморок матери на кладбище, затем звенящая пустота квартиры…

Перебирая старые фотографии, Лиза пыталась осознать происшедшее. Но ничего не получалось.

Вот Лизе пять лет. Она упала и громко ревет. Рядом отец пытается утешить, обнимает ее. «До свадьбы заживет» – подпись внизу. Да, но только Лизиной свадьбы ему не увидеть.

Вот Лиза постарше. Отец учит ее кататься на новеньком двухколесном велосипеде. У Лизы ничего не получается. Отец весело смеется.

А вот первое сентября и первый класс. И опять отец рядом, гордо держит за руку взволнованную школьницу с большущим букетом гладиолусов. «У тебя вся жизнь впереди, лисенок», – говорил ей отец.

Да, но только не для него. Нет, больше уже не будет рядом надежных рук отца, его твердого голоса, скупой улыбки. Будет лишь черта того рокового дня, за которой началась другая жизнь другой молодой женщины.

Макс Лисицын был в затруднительном положении. Чертовски неудачно все вышло. Кто бы мог подумать! Такой крепкий, с неисчерпаемым запасом жизненной энергии мужчина. И вот – инфаркт! Лизу жалко, конечно, да и мать ее совсем рассудок потеряла. Но Макс, конечно, сделал все, что мог. Цветы принес, утешающие слова сказал, на кладбище рядом с Лизой постоял… Да, тяжело им придется. Мать не работает, да еще малолетний балбес на шее. Лизка сама яичницу приготовить не сумеет, привыкла на няньку надеяться. За широкой спиной Дубровского им жилось ох как неплохо, что за каменной стеной. Чего скрывать, и он, Максим Лисицын, строил кое-какие планы, питал определенные надежды. И вот получите!

Макс, будучи натурой чувствительной, конечно же, догадывался о тайной нелюбви будущего родственника к своей персоне. Но в общении с Дубровским был всегда вежлив, предупредителен, старался не поддаваться соблазну и не отвечать на некоторые едкие замечания Лизиного отца, которые тот изредка отпускал в его адрес. Завоевав доверие Лизы и ее матери, Лисицын надеялся на то, что в скором времени отношение Дубровского к нему изменится. И вот тогда можно будет надеяться на карьерный рост, безбедную жизнь и прочие соблазны. Покровитель такого уровня мог бы дать Максу многое, но не дал ничего. А ведь он этого так хотел!

Когда свинцовая тяжесть прошедшей недели стала чуть более привычной, вернулась способность мыслить, появился и вполне практический вопрос: как и на что дальше жить? В доме были некоторые сбережения, и первое время они могли бы существовать без особых хлопот, но это не снимало остроты вопроса. Лизу успокаивала мысль, что скоро она начнет зарабатывать деньги и Семен Иосифович Грановский ей поможет на первых порах.

У Лизы сжалось сердце, когда она вновь перешагнула порог роскошного адвокатского офиса. Казалось, прошла вечность, когда она была здесь в последний раз с отцом. Той беззаботной девчонки, чуть не прыгающей на одной ноге от счастья, больше нет. Есть взрослая женщина с усталым лицом и черными, как горе, глазами. Взяв себя в руки, Лиза улыбнулась секретарше:

– Здравствуй, Марина. Вот и я. Надеюсь, Семен Иосифович на месте?

Мариночка захлопотала:

– Елизавета Германовна, у вас такое горе. Присаживайтесь, не стойте. Поверьте, я вам искренне сочувствую.

– Спасибо, Марина. Будь добра, скажи Семену Иосифовичу, что я здесь. Мне нужно знать мое рабочее место. Хочу побыстрее начать. Возможно, это отвлечет меня от печальных мыслей.

Марина как-то странно взглянула на Елизавету, но послушно отправилась в кабинет к Грановскому.

Уже через минуту Елизавета была в знакомом кабинете. Грановский шагнул ей навстречу, отечески обнял.

– Прими мои соболезнования, Лизонька. Твой отец был замечательным человеком. – Он потер переносицу. – Да… Вот какая штука – жизнь. Да ты садись, выпей кофейку. Может, чего покрепче?

Прихлебывая горячий кофе, Лиза беседовала с Грановским и чувствовала себя уже значительно лучше, когда тот, чуть помявшись, произнес:

– Извини, дорогая. Но с твоим началом работы у нас придется повременить. – Тут он сделал паузу. – Видишь ли, мои партнеры не одобряют твоего приема в «Законность». Понимаешь, у нас безупречная репутация. Все наши адвокаты имеют большой опыт ведения дел. У тебя же его пока нет. Возможно, когда-нибудь мы еще раз обсудим этот вопрос. Но пока… Увы… – Он развел руками. – Прости, я сделал все, что мог.

Лизина рука с чашкой дымящегося кофе так и застыла в воздухе.

Грановский, не замечая реакции девушки, продолжал:

– Но тебе, милая, волноваться не стоит. Тебя ждет другое место. И поверь мне, это потрясающий вариант. Многие известные адвокаты нашего города начинали именно там. Так что успехов тебе, дорогая!

«Потрясающим вариантом» оказалась довольно крупная юридическая консультация, расположенная в полуподвальном помещении шестнадцатиэтажного дома. Притулившись на задворках роскошного магазина, адвокатская контора имела малопочтенных соседей в виде пункта приема стеклопосуды, обшарпанной трансформаторной будки и небольшой автомобильной стоянки. Впрочем, и само помещение под гордой вывеской «Адвокатура» вид имело малопривлекательный. Окрашенные в казенный зеленый цвет стены вопреки наблюдениям психологов отнюдь не способствовали подъему жизненного тонуса редких посетителей. Видавшая виды мебель, насчитывающая несколько письменных столов и стульев, книжных шкафов, покосившихся под тяжким бременем лет, придавала юридической консультации вид убогий и необжитой. Единственным украшением был настенный календарь с видом полуобнаженной красотки на мотоцикле, нахально взирающей глянцевыми глазами на тяготы жизни современных защитников. Случайному вору, прельстившемуся многообещающей вывеской юридической фирмы, пришлось бы долго чесать затылок, соображая, на что здесь можно положить глаз. Допотопные пишущие машинки, стопы пыльной юридической литературы и отвратительный запах плесени, отпугивающий солидных клиентов, желающих получить гарантированную помощь.