Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Справа оставался городок - Щербакова Галина Николаевна - Страница 10


10
Изменить размер шрифта:

– Господи! – крикнула из окна Полина. – У нас же душ! Там же вода теплая!

– Ладно! Ничего! – захлебываясь, крикнул Илья, и сразу залаяла где-то собака, ее поддержала другая, насторожилась на всякий случай улица: крик ночью ничего хорошего никому не приносил. И где это кричали? Не у Мокеевны ли? Как это старуха не боится одна ночью? Послушали еще и успокоились. Видать, крик был случайный.

А Илье после душа полегчало.

– Возьмите полотенце, – сказала из окна Полина и выбросила ему на руки широкую махровую простынь.

Илья растерся, угрелся, так, завернувшись, и вернулся на веранду. И уже почти спокойно влез в скрипучие простыни. «Мне должно быть стыдно, – думал Илья. – Я ведь нашел мать. Если я не радуюсь, значит, я подонок? А я не подонок, но я не только не радуюсь, я прибит этим обстоятельством…»

Илья тупо смотрел на слишком черное небо, непривычное для глаз после блеклой, приглушенной темноты, что стоит всегда над верхней Волгой.

Из всех взбодренных ледяной водой мыслей устойчивой и четкой была одна. Все эти три года, роясь в картах, просматривая старые подшивки газет с объявлениями о розыске, Илья искал одного – отсутствия доказательств. Он с облегчением не нашел ничего в газетах. Он с облегчением получил ответ из Москвы, что история, подобная его, не зафиксирована: его никто не искал. И командировка сюда была последним аргументом: если здесь нет никаких следов, то и вообще ничего нет. Милая, милая мама! Видишь, я снял груз с твоей души, я действительно был ничьим мальчиком, а значит, совершенно законно твоим. И надо было тебе это выяснить самой, тогда бы у тебя меньше болело сердце и ты, наверное, до сих пор была бы рядом с нами.

Илья хотел не найти. Он мечтал прийти к Кимире и сказать: «Давайте порвем то письмо. Нет никаких доказательств».

Кимира заплачет и начнет жечь письмо в своей, похожей на пиалу, пепельнице, а громадное число окурков вывалит прямо на стол, рядом с тетрадями. И серый пепел будет мягко оседать на контрольные по математике.

«Ребята будут меня ругать за то, что старая кикимора испачкала им тетради, – скажет она весело. А потом посмотрит на Илью и добавит: – Ты не смущайся. Я ведь знаю, что они зовут меня Кимирой – это преобразованная „кикимора“.

«Что вы! – скажет Илья. – Это от вашего имени, отчества и фамилии. Как Викниксор из „Республики Шкид“.

«Что ты говоришь? – удивится Кимира и закачает своей большой седой головой. – Что ты говоришь? А я столько на них обижалась…»

Илья так часто представлял себе эту сцену, что ему казалось: она уже была. Так бывает, когда в самый страшный момент заглянешь в конец книги и увидишь, что все хорошо кончается. Все герои живы.

Но вместо этого, так хорошо продуманного конца – старая строгая старуха. Мать. И даже три сестры. Старые девы.

Вытянувшись на софе, Алена говорила:

«В наше время старых дев нет. Всякая нормальная баба решит сексуальный вопрос независимо от того, есть у нее официальный муж или нет. Кто это в наше время умирает от жажды? А отдельные девственницы – это просто гормонально недоразвитые…»

«Старые девы – это социальный тип», – доказывал Илья.

«Чушь! – отвечала Алена. – Только физиологический».

Папа стеснялся этих разговоров и уходил. А Алена кричала вслед:

«Свекор! А ваша точка зрения?»

«Это несчастье, Аленушка, – говорил папа. – Женщина без мужа – это несчастье…»

«Выдумка мужчин! – смеялась Алена. – Тоже мне! Нашли престижную ценность – мужа. – И она легонько толкала Илью длинной ногой. – Сколько вас, сушеных, на килограмм?»

А что думают его сестры? Устраиваются ли они по теории Алены или живут, несчастные, подтверждая папину точку зрения?

Зачем он приехал? Как ему теперь быть? Никогда ни о чем не должен узнать отец. Значит, уехать? Ужас сковал Илью. «Что я – все-таки подонок? И могу уехать? Зная правду, сделать вид, что я ее не знаю?» Но как же быть, как? Как сочленить этих разных, из разных жизней – родных ему людей? Вот папа, Наташка, Алена, их город – самый красивый, самый сдержанный и самый благородный, и вот эта улица, и этот город, в котором люди переполнены постоянным несдерживаемым любопытством, где вечерами сидит, повернувшись спиной к солнцу, женщина, сжимая в руке деревянную лошадиную морду.

«Кончайте вашу прежнюю жизнь, граждане, мы теперь родственники…» Так, что ли?

Сколько раз он видел на фотографиях встречи через долгие годы. Всегда плачут. Сейчас Илье казалось, что слезы – это самое лучшее, что может быть; у них не будет слез. Вся его «объединенная» семья смотрела и вопрошала его сухими, застывшими глазами.

Так он и заснул, видя перед собой одно печальное бесслезное удивление.

А утро было радостным. Илья спал крепко и проснулся оттого, что громко стукнула калитка. Он приподнял краешек занавески и увидел, как уходили со двора с большими корзинами принаряженные Полина и Тамара. «Куда это они?» – подумал Илья; часы показывали половину шестого. Он искал в себе вчерашнюю тупую боль и не находил, не было смятения, все было спокойно и ясно. И это была хорошая ясность. «Не может такое, – так определил Илья все случившееся с ним, – принести несчастье. Все будет хорошо. Никому не станет хуже». Он встал и побежал под душ: по дороге заметил, что вчерашнее его ночное обливание нанесло некоторый урон ухоженному двору Полины; видно, что она уже пыталась навести порядок, поэтому в душе Илья вел себя пристойно, плескался осторожно и аккуратно вытер после себя пол. Надевая уже в доме чистую клетчатую рубашку с короткими рукавами, поймал на себе взгляд деда.

– Доброе утро, дедушка! – крикнул Илья. – Куда это наши женщины подались с утра пораньше?

– Солохи, – ворчливо сказал дед. – Одни лентяйки идут на базар в шесть утра.

– А когда же? – удивился Илья.

– В четыре, когда же! – ответил дед. – Когда колхозники приезжают. А в шесть все уже у спекулянтов. Они и дожидаются таких ледащих… А у тебя что на спине? – спросил неожиданно дед. – Как паук сидит.

– Родинка, – сказал Илья, вспоминая весь вчерашний разговор и радуясь, что не надо выкручиваться, прятать спину: это не может принести несчастья. Он посмотрел на соседний дом, дверь открыта, занавеска, что висит от мух, заброшена на дверь. Что там за дверью? И, будто почувствовав его вопрос, из дома вышла старуха.