Фотограф.Цикл рассказов - Шведов Сергей Владимирович - Страница 1

Сергей Владимирович Шведов

Фотограф. Цикл рассказов

История первая. ФОТОГРАФ

«Форд» – вроде бы не самая престижная машина для человека, ворочающего миллионами, но у богатых, как известно, свои причуды. Зато блондинка, сидевшая на заднем сиденье рядом с хозяином, заслужила горячее мое одобрение. Я засек их еще у ресторана: солидного господина и девицу роскошных форм и наверняка предосудительного поведения. О солидном господине я располагал кое-какими сведениями. Что же касается девицы, то она интересовала меня постольку, поскольку ей предстояло стать героиней моего фоторепортажа, изначально предназначенного для очень узкого круга лиц. Я редко занимаюсь подобного рода делами, но в данном случае решающую роль сыграли два фактора: просьба моего старинного приятеля Виктора Чернова, который от большого, видимо, ума подался в детективы, и безденежье, постигшее меня на пороге лета, в тот самый момент, когда особенно хочется расстаться с нашим уж очень резко континентальным климатом и укатить в южные края: Южные края с их пальмами и смуглыми красотками вполне могли проплыть мимо меня в это лето, если бы не одна весьма ревнивая особа, вздумавшая с помощью детективного агентства уличить собственного мужа в неверности. Есть, знаете ли, совсем уж странные женщины. Ну живешь при богатом дяде, катаешься, как сыр в масле, так нет же еще и верность ей подавай.

Своему нечаянному клиенту я даже сочувствовал. Бизнес – занятие нервное, чреватое стрессами, а тут, извольте видеть, находятся бяки, которые норовят испортить человеку культурный досуг. Я заранее мысленно извинялся перед господином Игнатовичем, но, к сожалению, практически ничем не мог ему помочь. В конце концов, каждый зарабатывает деньги, как умеет.

Роскошный особняк, куда господни Игнатович привез свою нечаянную подругу, понравился мне с первого взгляда. Солидное было сооружение, вполне соответствующее репутации хозяина. Ворота распахнулись вроде бы сами собой, впуская во двор забугорную роскошь. По моим сведениям, полученным от того же Чернова, в доме Игнатовича должны были находиться трое охранников и горничная. Был у меня точный план усадьбы и план расположения комнат, вплоть до местоположения сауны, куда я должен был проникнуть с намерениями если не дурными, то, во всяком случае, малопочтенными. Словом, я был подготовлен не хуже, чем любой отправляемый на задание агент солидной конторы. Для человека моих лет забор, пусть и высокий, не представляет собой серьезного препятствия. Время было светлое, что-то в районе восьми вечера, так что в случаё обнаружения я мог разыграть из себя лоха, по недоразумению попавшего в чужой дом. Ну, в крайнем случае, мне дадут по морде, как слишком настырному журналисту желтой газетенки, полезшему за интервью в спальню хозяина. Липовое журналистское удостоверение лежало в кармане моей куртки, дабы у бдительной охраны не возникло никаких сомнений, что перед ними хоть и сукин сын, но сукин сын на службе общественного, а уж никак не частного интереса. Мой маршрут к дому был прочерчен уверенной черновской рукой. Воспользовавшись рекомендациями профессионального детектива, я прокрался вдоль забора, используя как прикрытие декоративный кустарник, который надежно скрывал меня от не очень бдительных охранников, собравшихся вокруг стоящего посреди двора «Форда». Мне это было на руку. Дело в том, что господин Игнатович не поскупился оснастить свой роскошный особняк техническими средствами защиты. Прямо над дверью была расположена телекамера, фиксировавшая любой попадающий в ее поле зрения объект. Меня она тоже неизбежно должна была зафиксировать, что, впрочем, было не страшно, поскольку я не был ни киллером, ни вором. Самое большее, в чем меня могли обвинить, так это в незаконном вторжении в чужое жилище. В какой-то западной стране это действительно могло быть расценено как серьезное прегрешение, но у нас пока что законы и нравы попроще. Проблема могла возникнуть, если бы один из охранников сидел перед монитором или случайно бросил бы на него взгляд. Честно признаюсь, эти последние метры пути дались мне нелегко. Был момент, когда я пожалел, что вообще связался с Черновым. Но ничего страшного не случилось: охранники все так же продолжали громко смеяться во дворе, но я был вне поля ин зрения и осторожно толкнул входную дверь. Дверь легко поддалась моему нажиму и распахнулась, даже не скрипнув. Был, конечно, риск наткнуться на горничную, но после как я без проблем миновал охранников, мне это почему-то показалось маловероятным. Кроме того; как говорил Чернов, горничная в доме была приходящая, и у меня имелись все основания полагать, что она уже ушла. С минуту я стоял неподвижно у порога, прислушиваясь к царящей в доме тишине, но ничего, кроме биения собственного сердца, так не уловил. Кто грабил особняки богатеньких буратин, тот меня поймет. Другое дело, что грабители, как правило, работают в отсутствие хозяев и по ночам, а мне выпало вершить грязное дело при свете дня и в присутствии хозяина, без участия которого в процессе фотосъемок моя миссия теряла всякий смысл.

Двигался я уверенно, сказывалась солидная подготовка и еще не тронутая склерозом память. По роскошной лестнице я поднялся на второй этаж и прокрался к дверям спальни. Похоже, в спальне никого не было, во всяком случае, я не услышал ни слова, ни вздоха. Я даже не постеснялся открыть дверь, чтобы убедиться своими глазами в том, что последним человеком, здесь побывавшим, была, скорее всего, горничная. Впрочем, на пустом ложе, сделавшем бы честь монарху, а то и турецкому султану, лежала сумочка, в которую я заглянул, не особенно терзаясь при этом муками совести. Ничего примечательного я не обнаружил, кроме разве что паспорта на имя Зябликовой Марины Сергеевны да нескольких мятых купюр.

Пораскинув умом, я пришел к выводу, что сладкая парочка вряд ли отправилась в гостиную, ибо, по моим наблюдениям, они очень плотно поужинали в ресторане. Так что прямая дорога им была в сауну, где, к слову, у Игнатовича был, если верить собранным Черновым сведениям, и довольно приличных размеров бассейн. После столь сытного ужина я бы на месте Игнатовича в сауну бы не полез, а вот плескаться в бассейне после тяжело прожитого, жаркого и пыльного дня, надо полагать, сплошное удовольствие. Все-таки как же нескромно живут наши нувориши, и это в стране, где жилищный вопрос давно уже у всех на зубах навяз. Ну, скажите на милость, зачем такие хоромы, в которых без труда может заблудиться человек, с детства приученный жить в совершенно иной кубатуре. Вообще-то после того, как я потратил уйму нервных клеток, блуждая по двору и дому, сумма в три тысячи баксов не казалась мне уж такой умопомрачительной. А предстояло сделать еще самое трудное, улучив момент, когда Игнатович предастся страсти со своей возлюбленной. Когда я, наконец, добрался до сауны с бассейном, мой сыскной пыл угас насколько, что захотелось плюнуть на порученное задание и уйти, не потревожив хозяина ни взглядом, ни фотообъективом. Если богатой дамочке пришло в голову собирать компромат на своего мужа, то пусть едет в загородный дом и хватает его с поличным.

Я не услышал ни женского визга, ни плеска воды, хотя простоял у дверей, ведущих в уголок уюта и отдохновения, чуть ли не две минуты. Дверь, между прочим, была приоткрыта. Набравшись смелости, я в нее заглянул… Игнатович лежал на полу, свесив голову в бассейн, и было в его позе нечто такое, отчего мое сердце сначала замерло, а потом заработало на удвоенных оборотах. У меня практически не было сомнений, что он мертв. Собрав волю в кулак, я все-таки приблизился к телу. Тело было еще теплым, но пульс не прощупывался. Конечно, миллионер мог умереть и своей смертью, неосторожно сунувшись в сауну с истрепанным неправедно прожитой жизнью сердцем, но, к сожалению, поверить в это мешала неестественно вывернутая голова, которая яснее ясного указывала на то, что у Игнатовича сломаны шейные позвонки.