Корпорация - Тармашев Сергей Сергеевич - Страница 5

Он подошел к электронной машине и попытался стереть пыль с монитора и консоли управления. Задача оказалась не из легких, однако спустя пять минут несколько литров пыли были побеждены. Стараясь не вызвать пыльную бурю, Тринадцатый осторожно подул на консоль, сбивая остатки пыли, и вытер руки о шорты. Те немедленно стали грязно-серыми. Угу, восхитительно. Он посмотрел на монитор. На дисплее под словом «Пирогов» мерцала командная строка. Что ж, попробуем. Майор пробежался по сенсорам консоли управления:

«Здравы будьте, Николай Иванович, как продвигаются изыскания?»

«Введите пароль» – Вспыхнула ответная надпись.

Тринадцатый несколько раз сжал и разжал пальцы, настраиваясь на долгую писанину, и добрых минут пять вводил почти четыре строчки цифробуквенных обозначений. Наконец, работа была завершена, и майор, облегченно вздохнув, ткнул сенсор ввода данных. В первую секунду ничего не произошло, лишь с дисплея пропали введенные данные. Затем монотонная и непонятная бубнилка громкоговорителя оборвалась на полуслове, что-то щелкнуло, зашипело и перестало.

– Здравствуйте, Тринадцатый! Я так рад Вас видеть! – Весело произнес знакомый голос.

– Андрей Андреевич? Что Вы делаете в этом веке? – Улыбнулся майор, глядя в укрепленную в потолочном углу камеру видеонаблюдения.

– Вы меня узнали? Превосходно! Значит, мне удалось записать профиль голоса без искажений. – С мальчишеской гордостью заявил голос Серебрякова. – А ведь это я Вас разбудил!

– Я уже понял. А где некий Арториус, глава Временного Правительства, или что там у них… мне очень хочется задать ему пару вопросов.

– К сожалению, это невозможно. Хотя я тоже очень хотел бы вашей с ним встречи. – В голосе Серебрякова явственно звучала горечь. Майор слегка улыбнулся. Похоже, юному гению удалось без искажений записать еще и интонации.

– Полагаю, сейчас самое время объяснить мне что-то очень интересное? – Поинтересовался майор. – Предлагаю начать с Вас. С кем я в действительности разговариваю?

– Как это с кем? Со мной! – Обиделся голос. – Это же я, Андрей Серебряков. Вы же меня узнали.

– Мне сказали, что ты умер, и вроде бы даже давно. – Съехидничал Тринадцатый. – И отец твой очень опечален этим известием.

– Это так. – Погрустнел голос. – То есть это не так! – Он немного воспрял духом. – То есть, это не совсем так!

– Так бы сразу и сказал. Теперь все предельно ясно. – Абсолютно серьезно ответил майор.

– Ну, то, что Вы – это Вы, я мог бы понять и без камеры. – Снова расстроился голос. – Вы как всегда в своем стиле, не упустите случая надо мной поиздеваться. А я, между прочим, две тысячи лет ждал нашей встречи.

– Сколько?!! – Удивился Тринадцатый.

– Да, да, Вы не ослышались. – С грустью подтвердил голос. – Я сейчас кратко введу Вас в курс дела. Я бы предложил Вам присесть, но четыреста семьдесят шесть лет назад сломался последний автоматический уборщик, и с тех пор мне нечем наводить порядок.

– А как же автоматические лаборатории? Тоже переломались?

– Нет, они в полном порядке, но при консервации Бункера их обесточили физически, и я не имел возможности ими воспользоваться. Теперь с Вашей помощью я надеюсь восстановить их работоспособность. Но сначала слушайте. После нашего с Вами разговора, когда Вас погрузили в анабиоз, Совет снял приоритет с разработок способа излечения Внешней группы. Стало ясно, что надежды на выход на поверхность в ближайшие сто лет не предвидится, Корпорации надо было решать проблемы выживания, экономить энергию, соблюдать стерильность. Кроме того, весь мир зависел от наших медицинских разработок, мы оказались единственными высокопрофессиональными медиками с новейшим технологичным оборудованием. Перспективы вашего скорого излечения отсутствовали, и было решено отложить эту проблему до лучших времен, а внешнюю группу оставить в анабиозе. Кроме меня никто уже не верил в возможность успешного лечения Внешних. Вскоре мне стало ясно, что сам я не успею вылечить отца и других. Мне не хватит времени на исследования. Я не был уверен, что другие будут заниматься этой проблемой. Впоследствии так и оказалось. В тот момент мне в голову пришло одно очень любопытное изобретение, я рассчитал возможность скопировать человеческий мозг в компьютер. Это открывало блестящие перспективы в области терапии неизлечимо больных пациентов. Я решил, что если не смогу вылечить Внешних, то, по крайней мере, сделаю с них, так сказать, резервную копию на случай гибели тел. Я почти три года работал над этим проектом в свободное время, не хотелось предавать огласке сырой метод, на меня и так смотрели как на человека не от мира сего. Поэтому когда все было готово, я для начала решил испытать методику на себе. Для надежности, я подключился к защищенной части Пирогова и начал эксперимент. Копирование прошло удачно, но, к сожалению, нагрузка на сердце оказалась слишком большой. – Тут голос Серебрякова виновато пояснил:

– Вы же знаете, Тринадцатый, у меня был не очень сильный организм… В общем, у меня развился обширный инфаркт миокарда, что привело к мгновенному летальному исходу. Мое изобретение понять никто не смог, его признали неудачным, устройство демонтировали, а я оказался внутри секретной части Пирогова, активировать которую, как Вы знаете, можно только с этой консоли и только при знании пароля, который необходимо вводить только вручную. А его знают только два человека, Вы и я. Я сижу внутри компьютера, Вы в анабиозе – ну, вот так все и получилось.

– И что, ты так и просидел там взаперти две тысячи лет подряд, так, кажется, ты выразился? – Удивился майор. – Как только крыша не съехала от безделья и одиночества.

– Ну что Вы, все было не так фатально! – Засмеялся голос. – Безделье мне не грозило. Секретная часть Пирогова неразрывно связана с открытой частью. Я не мог пользоваться интерфейсом для общения с людьми, но я мог работать с ресурсами вычислительной сети Бункера. Я через Пирогова оказывал посильное содействие моим коллегам в научных изысканиях, мне было чем заняться на протяжении семисот лет! Кстати, методику вашего полного излечения я разработал ровно на четыреста пятидесятом году моего электронного заточения. Так что вся Внешняя группа теперь абсолютно здорова. – Голос погрустнел: