Сестры - Бут Пат - Страница 8

Ричард почувствовал угрызения совести. Отчасти они были вызваны жалостью к дочери, которая так самозабвенно любила его, но еще и страхом из-за только что продемонстрированной его очаровательной женой сердечной черствости, аристократического равнодушия к счастью других – то, что использовалось в прошлом против него и чем, возможно, они не раз воспользуются.

– Не помогло даже ее присутствие при зачатии. – Это было не совсем шуткой, и Ричард тут же почувствовал себя виноватым за тон, каким он ее произнес. Словно он выслуживался перед Софи в ущерб дочери.

– С нее станется. В Америке она бы лечилась все оставшуюся жизнь.

Опять Америка. Боже, если он когда-нибудь попадет туда, да еще вместе с Софи, будет что-то жуткое.

– Кто же ей скажет?

– Если скажу я, будет скандал – ей плевать, что о нас подумают. Лучше ты скажи. Она же папина дочка. – Софи с вызовом посмотрела на него. В голосе ее прозвучали агрессивные нотки.

Ричард застонал про себя. Это было как раз в духе Софи – как только ей казалось, что пора защищаться, она немедленно переходила в атаку. Он покружился по комнате в надежде собраться с мыслями и разыскать дочь. Внезапно он понял, что не видел ее уже с полчаса. Но не это его беспокоило. В пятнадцать лет, конечно, рановато появляться на подобных вечерах, но Джули всегда казалась Ричарду чересчур взрослой. В конце концов, в уголке собралась компания из серии «бабушка-отправилась-в-путешествие» – Джейн Ормзбай-Гор, чей отец был послом в Вашингтоне, Майкл Рейни, Найгель Веймаут и прочие представители сливок общества в ассортименте притащили с собой детишек, один из которых счастливо присосался к висящей, как уши спаниеля, груди матери.

Софи вывела мужа из затруднения.

– Она где-то там в уголке, пристроилась с одним парнем из «Вопля», если он узнает, что ей всего пятнадцать, то наверняка сообразит, что надо остерегаться. Надеюсь только, ради нее же, что у него не воняет изо рта.

– Господи, с ней все в порядке?

– Разумеется, в порядке, дурачок. Я просто пошутила. Она не позволит Мику Джеггеру зайти слишком далеко. Она слишком зациклена на тебе. – Софи шутливо ткнула Ричарда в ребро, а он притворно скорчился от боли.

– Послушай, пожалуй, мне лучше пропустить еще стаканчик виски перед этим. Давай, я лучше пойду и порепетирую за картишками, а ты посмотришь. Кажется, в прошлый раз это удалось.

– Ричард, не будь таким противным.

Но она понимала. И очень хорошо. Она положила руки мужу на плечи, при этом платье приподнялось на три дюйма, и заставила обернуться на себя каждого проходящего мимо мужчину, демонстрируя всем свои шелковые трусики от Диора.

– Ладно, иду. Пожелай мне удачи.

И он устремился в плотную толпу.

Пройти по студии Челси было целым испытанием. Каждый шаг по залу означал сложную борьбу, включавшую налитые бокалы, прикосновения к обнаженному телу и перестрелку глазами с богатыми и знатными «лицами», рассевшимися в стратегическом беспорядке по комнатам в окружении своих спутников – внимательных придворных и забавных шутов. Он наткнулся на фотографа Дэвида Бейли: «Привет, дружище. Ну как, порядок? Когда Софи собирается попозировать мне для «Вога»?» – и на Жюстен де Вийнева, создателя образа Твигги:[2] «Привет, солнышко. Кого представляешь?» – и проскользнул позади расточительного Джо Кокера, длинноногого игривого Жана Шримптона: «Я так восхищен твоим Отелло, Ричард».

Лицо Джули вспыхнуло, когда она увидела отца. Музыкант помрачнел.

– Эй, папа!

По аппаратуре системы «Сони» Мик Джеггер оповестил мир, что никак не может удовлетвориться. Теперь рок-звезда с угрозой смотрел на Ричарда, как будто тот помешал ему наконец получить удовлетворение.

– Как проводишь время, дорогая?

– Отлично. Ты знаком с Винни? Он из «Вопля».

Затянутый в черную кожу, высокий, с острыми глазами, Винни был так же невинен, как сам сатана. К тому же он был поразительно красив – напоминал заброшенного Дориана Грея, чьего-то великолепного цветущего ребенка, который заблудился и теперь, в стиле шестидесятых годов, очищался тем, что окунулся в грязь. Он мотнул головой и ткнул в него пальцем, украшенным перстнем с черепом.

– Эй, старик, – произнес он бесцветным, утомленным голосом.

Ричард смущенно оглядывал его. Они с Винни оба были героями из рабочей среды и разными путями добирались до заветного горшочка с медом. Они имели гораздо больше общего друг с другом, чем оба готовы были признать. Какое-то мгновение никто не произносил ни слова. Взаимная холодность мешала им разрушать неудобное молчание.

– Ты актер, да?

– Да. В Королевской шекспировской труппе.

– А, да. Все это старье.

Ричард усмехнулся, но не ответил.

Два красных пятнышка зардели на щеках его дочери.

– Ты хотя бы слышал о Шекспире? – хлестко прозвучал его голос.

Глубоко запавшие глазки Винни хитро сощурились. Он обольстительно улыбнулся и поднял обе руки, сдаваясь.

– Ладно, ладно. Не бери меня на мушку. Я ухожу. Сваливаю. – И растворился в толпе.

– Любопытный парень, – задушевным голосом начал Ричард.

– Слизняк! – сказала Джули и после паузы добавила: – Он спрашивал, не прочь ли я переспать с ним. – Джули вскинула глаза на отца, чтобы посмотреть на его реакцию.

– Чудеса! Как это по-взрослому!

Она выглядела разочарованной, чего он и добивался своим спокойным ответом.

– Я ему велела забыть об этом.

– И правильно.

Он изучающе смотрел на дочь. Если Винни предпочитает рубенсовские формы тщедушности Твигги, то рискует тюремным сроком за некоторые горизонтальные па с Джули. Она созрела, как арбуз. У нее была огромная грудь – тяжелые солидные шары, распиравшие тесную майку. Все остальное было в том же духе. Талия, правда, была на месте, как и положено, но затем возникал мощный зад, а ноги, хотя и пропорционально сложенные, но громадные, буквально вылезали из-под матерчатого пояса, изображавшего юбку. Лицо у нее было полным, цветущим, но, когда ее голубые, как вода в бассейне, глаза вспыхивали и искрились интеллектом и остроумием самозабвенной личности, она становилась симпатичной. Все это кому-то могло прийтись по вкусу, но скорее всего оказалось бы неудобоваримым для такого парня, как рок-звезда Винни с кругозором швейцарского сыра и жидким, как оливковое масло, телом.