Сестры - Бут Пат - Страница 20

Она не произнесла ни слова, но, взглянув ей в лицо, Джейн заледенела. Ее пронзило такое ощущение, будто ее облили ядом, исполосовали кнутом, обдали ненавистью. Суженные гневом глаза сверлили Джейн, и опущенные вдоль тела кулаки своими побелевшими костяшками свидетельствовали о том, какая ее душит злоба.

Один из сопровождающих Джейн стражников начал было:

– Вот та девушка…

Джули Беннет выдавила слова, лживость которых подчеркивалась всем ее видом.

– Я никогда в жизни не видела ее, – заявила она.

– Что это за история с английской очаровашкой в наших владениях? Нет, до чего она хороша. Ничего подобного не видел. Кинозвезды могут скрыться.

Полицейский растянулся в кресле, знавшем лучшие времена, и грязным пальцем оттянул слишком тесный ворот.

– Денег у нее полно, так что она просто, видать, чокнутая. У меня не хватает духу предъявить ей что-либо. Мы обнаружили ее развлекающейся с каким-то типом, представившимся офицером, в поместье Джули Беннет, а когда их застукали, заявила, что она ее сестра.

– А она не сестра ей?

– Ни в коей мере. Джули Беннет заявила, что сроду ее не видела. А уж она-то, во всяком случае, явно не безумна. Не из того теста слеплена. Эта Джули Беннет штучка поострее, чем язычок моей женушки. Я наблюдал ее в программе «Сегодня». Брайанта Гамбела она преспокойно скушала на завтрак.

– Так что, ты думаешь, случилось с малышкой?

Сержант славился тем, что был любителем умственных упражнений.

– Думаю, она просто шизик. Знаешь этих психов? Мания величия. Они воображают, будто знамениты, один – сын президента, другая – дочь кого-то там еще.

– Да, но хороша невозможно. Уж это точно.

– Да, – подхватил сержант, – хорошенькая шизофреничка.

В комнату без стука вошел высокий тощий мужчина в рубашке с галстуком; при его появлении сержант, а за ним и патрульный вскочили.

– О, привет. Классно, что ты пришел. У нас для тебя кое-что есть.

Доктор позволил себе вялую улыбку.

– У них все хорошо, у всех все хорошо, – сообщил он. Легкая беседа не была его сильной стороной. К тому же вечер он провел, осматривая пациентов в Эйзенхауэр-центре, да еще нужно было взглянуть на актера Бетти-Форде; он обещал нанести ему визит позже, чтобы поставить иголки в позвоночник.

– Так в чем дело?

– Прошлой ночью нам позвонили из системы безопасности поместья Джули Беннет и сообщили, что внутрь пытаются проехать какой-то таксист с девицей, называясь полицейскими. Парня отпустили, и он рванул в Лос-Анджелес. Тогда девица заявила, что она сестра Джули Беннет.

– И что?

– Но она не сестра ей.

– Вы это наверняка знаете?

– Да. Я лично разговаривал с Джули Беннет. Она уверяет, что у нее нет никакой сестры.

– Великолепно. И вы без моего заключения не можете подать рапорт по уголовке. Ну и как она?

– Если не считать этого дела с сестрой – отлично. Похоже, готова лезть на стену оттого, что ей никто не верит. Только вчера прилетела из Англии. Хотела, видите ли, устроить сестре «сюрприз«. Сюрприз, кажется, удался.

Доктор Карней взял с металлической стойки свой кожаный «дипломат».

– Ладно, – сказал он, – пойдем, взглянем на нее.

В зеленой комнате Особой студии Мерфа Гриффина было жарко, и, хотя температура прочно застыла на отметке 72 градуса, каждый, кто не окончательно потерял чувствительность, ощущал невыносимую жару.

Все три звезды уже сидели в студии. Сидели – только говорится, на самом деле они крутились, как флюгеры, ожидая начала, выискивая удобные ракурсы и стараясь так попасть в камеру, чтобы она показала их в наиболее выгодном виде.

Майк Кейн был уверен в своем владении кокни, способном разоружить любого. «Ну, и кто здесь может сделать что-то лучше меня, такого скромного миляги?» – вот как он считал. Роджер Мур думал примерно так: «Они считают меня хладнокровным тайным агентом – мечта каждого мальчишки, – но я и не стыжусь признаться, что я – сын полицейского, и позировать перед камерой для меня – детские забавы».

Джули Беннет поглаживала, сидя в уголке, жирную мурлычащую кошку и не испытывала ничего подобного. Она была в студии Мерфа уже четвертый раз, но впервые после появления у него постоянной программы, – и не собиралась стать легкой жертвой политики зеленой комнаты. Она прищурила свои громадные круглые глаза и заворковала нежным, почти девичьим голоском:

– Послушайте, доставьте мне редчайшее наслаждение – бросьте ваши сигары, а? Меня тошнит от табачного дыма.

Мужской дуэт – часть трио особой программы Мерфа Гриффина «Английские звезды в Голливуде» – пораженно уставился на нее.

Оба мужчины испытывали слабость к гаванским сигарам. Весь остальной англоговорящий мир называл их «Черчиллями», но Кейн и Мур называли их в честь легендарного британского режиссера «Лью Грейдами». Пожертвовать сигарами ради леди означало бы, что Джули удалось коварно навязать им роль прислужников. Позже, в непримиримой борьбе за воздушное пространство, это может быть использовано против них.

Какую-то долю секунды оба мужчины молчали, прежде чем неминуемо скрестить шпаги.

– Вот уж не думал, что у тебя такой слабый желудок, Джули. Особенно, когда читаешь эротические сцены, которые ты мастерица описывать. – И Роджер Мур благодушно расхохотался, скрывая ядовитую насмешку, и наклонился, чтобы затушить свою громадную сигару.

На лице Джули было написано торжество. Мур сделал то, чего вовсе не собирался делать. А уж его остро?ту можно как-нибудь пережить.

– Ах, Роджер, ты хочешь сказать, что Луиза позволяет тебе читать мои книги? Я, право, удивлена. – Луиза Мур, жена Роджера, прекрасная, взрывная, как фейерверк, итальянка, держала его, что называется, на коротком поводке.

Джули обернулась к Майку Кейну, чтобы удвоить удовольствие.

– А тебе Шакира позволяет читать их, Майк? – Шакира Кейн, красотка поярче многих голливудских звезд, тоже имела заслуженную репутацию женщины с железной волей. Может, в этом и состояли рецепты двух наиболее счастливых голливудских браков.

– Послушай, детка, мне сейчас чертовски не везет. В последнее время я не успеваю читать ничего, кроме сценариев. – И голубые глаза насмешливо уставились на нее. По правде сказать, весь Майк Кейн казался голубым с ног до головы. Кашемировый кардиган невинного голубого цвета – почти наверняка из Шотландского Дома, – и в пару к нему небесно-синие брюки – это был удачный цветовой выбор, маскирующий желтоватый цвет его кожи.