Путь к Дюне - Герберт Фрэнк Патрик - Страница 31

Когда один бородатый мужчина дошел до начала очереди, ветеран, державший в руке сканнер, в котором были собраны разведывательные данные и портреты тайных врагов, насторожился. По его сигналу двое каталанских гвардейцев взяли бородача под стражу, невзирая на его протесты.

— Что я сделал? Вы не имеете права хватать невинного человека!

Генерал Туэк показал ему экран сканнера.

— У нас есть целая галерея портретов тайных сторонников Хосканнера и подозреваемых саботажников. — Генерал улыбнулся. — Остальным — добро пожаловать.

Часть мужчин и женщин отделилась от очереди и попыталась скрыться, но агенты Туэка арестовали и их.

Джесси не стал скрывать свой гнев и заговорил так, чтобы его слышали в очереди:

— Агенты Хосканнера и так причинили большой ущерб моему Дому и вам. Теперь они осмеливаются приходить сюда и брать воду, которой я готов поделиться с верными мне рабочими.

Пока люди глухо ворчали, Туэк наклонился к Джесси. С мрачной улыбкой он сказал, не пряча удовлетворения:

— Вы не ждете, что Бауэрс сделает вам выговор относительно таких вещей? Арестовать агентов Хосканнера! Думаю, что он просто лопнет от злости.

— Нет, Эсмар. Как бы он ни хотел освободить этих шпионов, он не может позволить себе контактировать с агентами Хосканнера открыто. Однако в этом есть плюс — я получаю рычаги влияния. Я собираюсь с ним поговорить. — Джесси поднялся. — Наш имперский друг сам поможет нам покончить с забастовкой продавцов воды, хотя пока он об этом даже не догадывается.

На следующий день, стоя на ступенях своей резиденции, Джесси предъявил ультиматум несговорчивым торговцам водой.

— Я потерял терпение, наблюдая, как вы повышаете цены в то время, когда народ страдает. Вы вполне можете выжить и с меньшими доходами, как поступаем все мы. Либо вы принимаете мои условия, либо удаляетесь с Дюнного Мира, но с условием полной конфискации вашего движимого и недвижимого имущества. Вы улетите отсюда ни с чем.

Как и можно было легко предвидеть, торговцы водой осадили корабль Уллы Бауэрса, прося имперского советника вмешаться. Смущенно улыбаясь и разыгрывая беспомощность, советник отклонил эту просьбу.

— Гм, видите ли, Великий Император Вуда постановил, что кавалер Линкам волен поступать по собственному усмотрению без всяких правил и ограничений ради максимальной добычи пряности. Ах, что делать, у меня связаны руки этим императорским эдиктом. — Он страдальчески сморщил нос.

Перед тем как предъявить купцам ультиматум, Джесси достиг секретного соглашения с Бауэрсом. Хотя Линкаму были противны такие игры, он не видел иной альтернативы. Джесси доставил на борт имперского судна арестованных саботажников — это была плата за сотрудничество советника. Не имея возможности связаться с Вальдемаром Хосканнером, Бауэрс согласился, и согласился на удивление быстро.

Позже, когда депутация торговцев явилась к Джесси просить о снисхождении, тот великодушно даровал им свое прощение.

— Отныне мы будем трудиться сообща, — сказал он на прощание.

Это была еще одна — пусть и небольшая — победа. Джесси искренне радовался ей. Наконец-то он почувствовал, что дело сдвинулось с мертвой точки.

19

В один из относительно спокойных вечеров Гурни Халлек ускользнул от служебных дел в старое общежитие, служившее пристанищем людям Джесси, прибывшим с Катала-на. Это было самое лучшее место в Картаге.

Хотя теперь Гурни был большим начальником, отвечавшим за добычу пряности, и руководил всеми освобожденными, осужденными и прибывшими с Каталана рабочими, он любил общаться со своими подчиненными запросто. Он пришел в общежитие, чтобы отдохнуть и отвлечься со своими каталанцами. Он хотел послушать разговоры о морях и дождях, беседы, которые вели люди, бывшие его друзьями еще дома, на далеком Каталане. Теперь эти же люди находились у него в подчинении как рабочие, добывавшие пряность для Дома Линкамов.

Но сразу же по приходу Гурни уловил недовольство, которое пахло сильнее, чем скопление потных немытых тел. Готовя нехитрое снаряжение для завтрашней тяжкой работы в открытой пустыне, люди жаловались на жажду, одиночество, постоянное скрипение песка на зубах, солнечные ожоги, ожоги от раскаленного песка и от горячего ветра. Гурни ожидал таких слов от осужденных невольников или разочарованных освобожденных, но не от верных людей Линкама.

— Так-так, что это сегодня вас так расстроило? Женщины, одетые в невзрачные пустынные накидки, с несчастным видом раздавали еду и напитки. Некоторые пакеты были вскрыты. Можно было видеть серые куски мяса и немного более яркие куски консервированных овощей и фруктов. Люди ели прямо грязными руками, добавляя немного пряности к неаппетитной еде.

— В этом чертовом аду негде жить, Гурни! — в сердцах высказался один из мужчин. — Ни на земле, ни под землей, ни в горных пещерах. Да посмотри сам на эту дрянь! — Он ткнул пальцем в жуткий кусок консервированного подобия мяса. — Что бы я сейчас ни отдал за кусок горячей рыбы с лимонным соусом!

Рабочие повернулись к Гурни, сделав его объектом своих жалоб.

— Мы так много работаем, что нам даже некогда как следует спокойно поесть, но даже за эти долгие, бесконечные и опасные смены мы не можем добыть меланжу в достаточном количестве.

Другой рабочий со злостью запустил перечницу с меланжей в стену.

— Даже если мы выиграем это проклятое состязание, то какой будет наша награда? Увидим ли мы когда-нибудь наши дома?

— Когда кавалер Линкам будет снова платить зарплату? И так все плохо, так еще и ничего не платят.

Гурни засмеялся.

— Вы же сами знаете, что кавалер Линкам всегда держит свое слово. У вас есть еда, питье и крыша над головой. Или вы хотите, чтобы я позвал сюда генерала Туэка, который попотчует вас своими рассказами о своих страданиях во время Луцинской кампании?

Напустив на себя бодрость словно человек, надеющийся остановить шторм взмахом руки, Гурни сел на край железного ящика и заиграл на балисете, выбирая знакомые всем мелодии.

— Ну-ка, послушайте. — Да, конечно, он тысячу раз мог быть их начальником, но все же по призванию и в первую очередь он был и остался певцом. И он начал петь своим успокаивающим, умиротворяющим голосом:

Но рабочие не желали ничего слушать. Вместо этого они начали швырять в Гурни жалкую пищу и осыпать его оскорблениями, заставив отступить к двери. Но Гурни не пал духом, посчитав, что это не самый плохой выпуск пара. Хорошо, что он сделал себя мишенью их гнева, позволил им излить на себя злость и неудовлетворенность. Он поднял руки.

— Все, все, хватит, ребята. Я поговорю с кавалером! Посмотрим, что можно…

В это время освобожденный капитан одного из комбайнов ворвался в зал, грохнув за собой тяжелой герметичной дверью.

— Где начальник приисков? Это опять случилось! Человек сорвал с лица маску и стряхнул пыль с накидки. Наступила тишина.

Гурни отставил балисет в сторону и подошел к капитану.

— Что случилось?

— Пропали еще два комбайна, Гурни! Вместе с половиной моих товарищей и всем экипажем соседнего комбайна! — Казалось, что с каждым выдохом из всех пор этого человека сочится грязь и сыплется пыль. — Мне едва удалось спасти подъемник. Все, кто выжил, — в Картагской больнице. Генерал Туэк велел мне разыскать тебя.

Дальше этот человек принялся не очень связно рассказывать, как произошла катастрофа.