Игры в личную жизнь - Романова Галина Владимировна - Страница 34

– Из Белореченска, если не ошибаюсь? – он еще более задумчиво, чем прежде, смотрел прямо на меня. – Да. А это что-то меняет?

– Это меняет многое, если мне не изменяют память и интуиция. – Он минуту барабанил пальцами по столу, потом резко крутнулся в кресле и, нависнув над компьютерной клавиатурой, принялся лихо отплясывать пальцами по клавишам. – Сейчас... Сейчас... Еще минутку, Александра, не знаю вашего отчества...

Тут уж пришел черед нервничать мне. А что, если он прав и все происходящее каким-то образом связано со мной? Виктор приходил ко мне и поплатился. Настя... Оператор... Все они оказывались в той или иной зависимости от меня. И теперь еще сын... Но как?.. Почему? Мне просто сейчас ничего не могло прийти в голову. Ничего, кроме новоиспеченного родства с полковником и его дочерью. Не здесь ли корень всего зла или я опять ошибаюсь?..

– Точно! Я так и знал! – управляющий хлопнул ладонями по столешнице. – Не зря французы советовали всегда искать женщину! Смотрите, Александра, что получается...

Он немного развернул на меня монитор, но, сколько я ни пыталась рассмотреть прыгающие перед поплывшим взором какие-то длинные столбцы с цифрами и буквами, ничего разглядеть не сумела.

– Что там? Не томите! – приготовилась я к неприятному сюрпризу.

– В автомобильных региональных обозначениях Белореченск стоит вот под этим номером, – он назвал номер. – Вы ведь там были недавно, должны были обратить внимание на проезжающие мимо машины. Такой региональный знак?

– Да... Кажется, и что из этого?

– А то, что джип, под который якобы с дури прыгнул Виктор, имел именно такой региональный знак. Именно такой, и никакой другой!

– Это вам милиция сообщила или бандиты? – Мне мгновенно сделалось тошно – и от его сияющего вида, и от собственного страха, липкими лапами словно обхватившего меня всю.

– И те, и другие, – уже совсем беспечно обронил управляющий. – Только первые сказали, что машина под таким номером, который, думаю, был фальшивым, значится в угоне. А вторые мне сбросили по факсу более приемлемую информацию, включающую в себя список возможных владельцев джипа такой марки. Не хотите взглянуть? Вы ведь не торопитесь?

– Уже нет...

– Вот и славно. Я сейчас...

Он сгреб со стола банковский бланк, заполненный мною, в два прыжка очутился у двери и через секунду исчез за ней. Мне бы очень хотелось сейчас сделать то же самое, но я сидела словно привязанная, потому что понимала: бегство от самого себя и своих проблем еще никого не спасало. К тому же очень хотелось получить свои деньги и взглянуть на этот самый список, если он, конечно же, существовал в природе и управляющий пошел именно за ним, а просто-напросто не сбежал от меня, как от чумы или проказы.

Нет, он не сбежал. Он вернулся достаточно быстро и, сунув мне в руки лист факсимильной бумаги вместе с пачкой моих денег, увлек к двери со словами:

– Извините, но более ничем помочь не могу. Мы с Натальей не можем ввязываться во все это по известным причинам, нам бы этот скандал замять до конца! Счастливо вам разобраться...

Он безапелляционно выставил меня за дверь, и мне пришлось покинуть здание банка.

Я добрела до ближайшего телефона-автомата и отменила заказ на билет, так как поезд отходил уже через десять минут.

– Следующий будет только завтра, – объяснили мне вежливо в трубку. – Будете заказывать?

– Да, наверное... – неуверенно обронила я, так как ровным счетом не представляла себе, что же мне теперь предпринимать.

Возвращаться домой смысла не было. Квартира пуста... Из гостиничного номера я съехала. Настя все еще пребывала в бессознательном состоянии, и в визите к ней мне категорически отказали. Виктора охраняла пара дюжих молодцов, которые бы меня и на пушечный выстрел не подпустили к его палате. Тут Наталья, думаю, постаралась, дав на мой счет отдельные указания. Славка почему-то покинул молодую жену, сойдя с поезда в Белореченске, и у него, оказывается, были какие-то неприятности. Почему я об этом узнаю последней и от чужих людей?

Как все это расценивать? Что под этим подразумевать? Кто бы смог подсказать мне верный шаг, я не знаю...

Еле перебирая ногами, я добрела до сквера, располагавшегося напротив банка. Села на скамейку и заревела. Мне было жаль себя, наверное, впервые с тех давних детских пор.

Тогда я часто плакала. Когда от страха, когда от боли, а еще – от одиночества и невозможности все изменить. Потом все это прошло. То ли внутри у меня все окаменело. То ли я просто не позволяла боли взять верх надо мной. А может быть, от того, что с рождением Славки я никогда более не чувствовала себя по-настоящему одинокой. Сейчас же я осталась совершенно одна...

Слезы капали на мои колени, оставляя мокрые кляксы на светлой джинсовой ткани. И их, этих клякс, было уже предостаточно, но я, ничего не замечая, продолжала плакать. Так больно и горько мне не было уже давно.

Что мне сейчас делать? В какой край подаваться, если вопросов после визита в банк и на работу у меня стало гораздо больше, чем было!

Какие неприятности могли быть у моего сына, от которых так рассвирепел Виктор? Почему почти сразу после этого Виктор попадает под машину с номерами города Белореченска? Какое отношение он мог иметь к городу, где прошло мое детство? Или все-таки все действительно началось с меня?

С меня... А кто я, собственно, такая? Чем таким противоестественным, способным вызвать гнев крутых людей, я могла заниматься последнее время? Только-то и совершила, что продала теткину недвижимость. Так там все прошло гладко и почти без сучка и задоринки. Если, конечно, не брать в расчет бюрократические заморочки с оформлением бумаг. И еще... И еще эту нелепую смерть этого, как его там, кажется, Гоши – специалиста по улаживанию всяческих проблем, связанных с оформлением купли и продажи недвижимости. Но его смерть никоим образом не пересеклась с нашими интересами! Или нет... Так ли уж не пересеклась? Может быть, в этом как раз и кроется разгадка?

Внезапно застыдившись своих слез, я вытащила из сумки платок, вытерла глаза и оглянулась. Сквер был почти пуст, что не казалось особенно странным, учитывая разгар рабочего дня. Через скамейку от меня ворковали влюбленные, и им было абсолютно все равно, что поделывает некая дама в десятке метров от них. На соседней аллейке, параллельной, подремывал какой-то мужчина в солнцезащитной шляпе, но сидел тот спиной ко мне и слезы мои вряд ли заметил. Еще кто-то катал коляску, но это было так далеко, что мне виден был лишь один силуэт.

Факт отсутствия свидетелей моей неожиданной душевной слабости немного меня взбодрил, и я постаралась додумать свою внезапную догадку до конца.

На чем это я остановилась?

Кажется, на покойном Гоше, чья смерть – единственное прискорбное происшествие, которое имело место случиться в дни моего визита в Белореченск. Потом был визит милиционера. Как же его звали, дал бы бог памяти... Какое-то имя у него еще было странноватое, никак не вяжущееся с нашим совковым представлением о милиции и ее представителях... Арсений! Вот, точно! Его звали Арсений! И был он до безобразия красив, обходителен и... голоден. Начал кушать сразу, как вошел. Нет, сначала представился, очаровал нас своими манерами, включающими в себя полное отсутствие комплексов. А потом ушел... Нет, он не сразу ушел. Он что-то еще такое говорил перед уходом. Комплименты говорил, это точно. А что же еще?

Я даже на скамейке заерзала от нетерпеливого желания все вспомнить. Ну почему женщины постоянно забивают свою голову всяческим вздором, упуская самые важные детали? Зачем мне, к примеру, помнить, как была одета покупательница загородного дома моей тетки? А ведь помню! Помню все до мельчайших подробностей. И зонтик ее тросточкой, и кофту с брюками, и ридикюль, и даже кеды на ногах помню. А мне оно нужно?.. Мне бы вспомнить, что еще такое сказал мне перед уходом Арсений, кроме комплиментов! Кстати, его гардероб я тоже очень отчетливо вижу, словно только вчера с ним расстались. Помню, еще очень удивилась стоимости его рубашки, стильной и явно очень дорогой. А вот слов его не слышу. Дурдом, да и только! Рубашку его вижу, а что сказал... И вот тут-то меня едва не пригвоздило к месту.