Соблазн для Щелкунчика - Борохова Наталья Евгеньевна - Страница 9

Осмотрев почти пустой холодильник, Елизавета сделала неутешительное открытие. Все, что не нуждалось в тепловой обработке, она успела уничтожить. Имелись, конечно, мясные полуфабрикаты, вермишель, крупы и овощи, но управляться с ними Елизавета не умела. До недавнего времени в этом не было необходимости. Все домашнее хозяйство вела Софья Илларионовна, пожилая женщина с добрым, круглым лицом. Для Лизы и ее младшего брата она была еще и няней, близким и родным человеком.

Супруга Германа Андреевича Дубровского, в прошлом музыкальный работник, была просто светской дамой. Эта беспечная, непрактичная женщина имела представление только о нарядах и приемах, но отнюдь не о домашнем хозяйстве и ценах в гастрономе. Вот и Лиза, зная, конечно, что любимые ею курочки жареными по дорогам не бегают, беспомощно вертела теперь в руках упаковку крылышек и не знала, как их следует готовить. Почти наяву ощутив неповторимый аромат птицы, приготовленной в духовке с острым соусом, девушка почувствовала себя собачкой Павлова со всеми присущими ей рефлексами. Сегодня она голодной спать не ляжет!

Лиза смутно помнила те нехитрые манипуляции, которые производила с крылышками няня. Помнится, она говорила, что у всякой хозяйки должно быть в запасе достаточно рецептов, чтобы при минимуме времени приготовить вкусное и аппетитное блюдо. Так вот эти куриные запчасти готовились Софьей Илларионовной почти с молниеносной быстротой. Лиза достала из холодильника острый кетчуп и майонез. Взбила все в однородную массу, обмазала крылышки и сунула их на противень. Секунду подумала, надо ли готовить все это на растительном масле. Рассудив, что в состав майонеза входит этот ингредиент, Лиза посчитала проблему решенной и включила духовку на полную мощность. Прохаживаясь, как лиса возле курятника, она выжидала время. Раздался телефонный звонок.

– Слушаю!

– Это Дьяков Иван Федорович, – представился собеседник. – Вы оставили мне в консультации сообщение с просьбой позвонить. С кем имею честь говорить?

– Это Дубровская Елизавета Германовна. Я защитник Петренко. Нам нужно встретиться, чтобы согласовать общую позицию по делу.

– Что сделать?

– Позицию согласовать!

– А! Ну конечно, конечно… Я знаю массу позиций! А вы какую предпочитаете?

«Странный он какой-то, этот Дьяков!» – удивилась Елизавета, не обратив внимания на его последнюю фразу. Согласование позиций – это необязательная, но крайне желательная часть адвокатского труда, залог будущего успеха. Защитники обсуждают между собой детали грядущего процесса. Недопустимо, если, уподобившись персонажам басни Крылова, Лебедю, Раку и Щуке, каждый адвокат будет тянуть в свою сторону, наплевав на интересы своих коллег. Конечно, бывает и так. Но результаты в большинстве случаев оказываются плачевными. Утомившись наблюдать за борьбой защитников, каждый из которых пытается выгородить своего клиента, взвалив вину за содеянное на его товарища по несчастью, суд решает дело по справедливости. То есть раздает сроки всем поровну, чтобы никому не было обидно!

Вот поэтому Елизавету немного удивил столь легкомысленный подход ее коллеги к делу. Дьяков должен был защищать интересы Перевалова, и, судя по всему, его услуги уже были должным образом оплачены из кармана того же Полича.

– Где и когда? – осведомился адвокат. – Давайте выберем что-нибудь демократичное. Типа «Биг Мастера».

Это был ресторан быстрого питания, аналог московского «Макдоналдса».

– Хорошо. Завтра в два часа.

– Спорим, вы хорошенькая. По голосу слышу! Как я вас узнаю?

«У меня в руках будет моя вставная челюсть», – зло подумала Елизавета. Она терпеть не могла фамильярности в общении.

– Я постараюсь занять столик у окна. А чтобы вам было легче ориентироваться, на мне будет… гм! Ну, хотя бы… красный шейный платок.

– Потрясающе! До завтра…

Елизавета повесила трубку и только тогда почувствовала запах гари. Она поспешила на кухню, но было уже поздно. Куриные крылышки обуглились еще не до конца, но уже намертво прикипели к противню. В довершение всех бед, сгоревший соус превратился в черный дым, такой едкий, что Елизавета вынуждена была прижать к лицу мокрое полотенце. Ужин был испорчен, как, впрочем, и настроение.

«Не стоит расстраиваться, – утешала она себя, наливая в кружку жидкий чай. – Первый блин – всегда комом».

Марина Петренко вздрогнула, услышав настойчивый звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Она никого не ждала в гости. Более того, совсем не желала, чтобы кто-нибудь нарушал ее одиночество. Вот уже почти год, как она стала добровольной затворницей. Конечно, она продолжала работать в одном из самых престижных салонов красоты, отдавая любимому делу все рабочее и большую часть свободного времени. Но, помимо работы, в ее жизни присутствовала только пустота, одиночество и воспоминания о некогда счастливых временах. Тогда их небольшая квартира была гнездышком двух любящих друг друга людей. После ареста Сергея Марина потихоньку отвадила всех старых друзей и назойливых подруг, которые, распивая бесконечные чаи на ее кухне, только усугубляли тоску. Теперь только мать, шумная и неугомонная особа, сотрясала своим появлением тихую квартиру. Она являлась, как всегда, некстати, заполняла своим огромным телом большую часть свободного пространства и начинала жалеть единственную дочь. После таких визитов Марине больше всего на свете хотелось залезть на стенку и выть, подобно голодной волчице. Вот и теперь, подбираясь на цыпочках к входной двери, девушка подумывала, стоит ли обнаруживать свое присутствие или же все-таки сделать вид, что ее нет дома.

Взглянув в глазок, она очень удивилась, но дверь отворила. На пороге стоял Полич.

– Добрый день, Мариночка. Можно к вам? Клянусь, я ненадолго.

Марина не особо желала общаться с начальником своего мужа, но законы гостеприимства не позволяли захлопнуть перед его носом дверь.

Виктора Павловича она знала и раньше. Больше того, она ему симпатизировала, что, впрочем, было неудивительно. Приятный, веселый, заряжающий все вокруг какой-то праздничной энергией, этот человек был желанным гостем на любой вечеринке. Марина с удовольствием слушала его нескончаемые истории из собственной жизни, в которых он всегда выглядел смешным, неуклюжим и до крайности невезучим. Виктор Павлович охотно выставлял себя на посмешище, но в глазах окружающих приобретал, как это ни парадоксально, только благодарных, сочувствующих ему слушателей. Его таланты были неистощимы: он прекрасно играл на гитаре и пел; профессионально готовил грузинские блюда; великолепно играл в волейбол. В его открытом доме побывали многие знаменитые люди, включая политиков, звезд эстрады и удачливых бизнесменов. Людей тянуло к нему, как магнитом. Секрет его успеха был прост: открытость, дружелюбие, бешеная любовь к жизни и ко всем людям, населяющим необъятную Россию. Впрочем, поговаривали, что даже заезжий негр, исполнитель никому не понятных и не нужных на Урале африканских танцев, проникся к Поличу безграничной симпатией. Он весьма настойчиво приглашал Виктора Павловича к себе на родину охотиться на слонов. Их общению не мешала даже одна нешуточная деталь: ни тот, ни другой не знали ни слова на языке собеседника. Но уже под конец вечера Полич дружески хлопал по плечу чернокожего друга, а Мумба-Юмба дарил своему русскому брату какие-то разноцветные бусы.

Но все это было в прошлом. А в настоящем Марине визит этого человека был в тягость.

Полич расположился на диване и сразу же перешел к делу:

– Не буду выражать тебе свое сочувствие. Думаю, что в этом нет смысла. Лучше давай обсудим наши текущие дела. В пятницу начинается процесс по делу Сережи. Я встретился с адвокатами и полагаю, что мы должны надеяться на лучшее. Шансы у нас есть!

Полич на секунду задумался. Говоря про шансы, он, конечно, малость приврал. Но, на его взгляд, это была святая ложь. Он видел, как тяжело воспринимала Марина беды, свалившиеся на их безоблачное семейное счастье. Невыносимо было видеть, как ее бесподобные синие глаза заволокла грусть, а легкие серые тени притаились под пушистой кромкой нижних ресниц и на висках.