Дело небрежного купидона - Гарднер Эрл Стенли - Страница 32

– Что было дальше?

– Лейтенант Трэгг попросил проводить его в беседку. Я нашла ключ и отворила калитку. Лейтенант первым делом заглянул в бачок для сухого мусора, там лежало несколько пивных банок и осколки разбитой тарелки.

– Той самой разбитой тарелки? – уточнил Дрей.

– Да, той самой.

– Как ее можно узнать?

– Я хорошо знаю нашу посуду, и я запомнила форму кусков, на которые раскололась тарелка.

– Что сделал лейтенант Трэгг с этими осколками?

– Забрал их с собой.

– Вы не знаете, что с ними сделали после этого?

– Нет. Лейтенант велел мне держать беседку на замке и следить за тем, чтобы туда никто не входил.

– Вы в точности выполнили его распоряжение?

– Да.

Дрей повернулся к Мейсону:

– Вы можете проводить перекрестный допрос.

– Вам не показалось странным, миссис Арлингтон, – спросил Мейсон, – что такая красивая беседка оставалась на замке только потому, что члены семьи получили в нем пищевое отравление, а друг семьи умер?

– Но это не пищевое отравление! – сказала свидетельница. – Это было преднамеренное убийство!

– При таких обстоятельствах вы не посчитали странным, что ваша беседка заперта?

– Нет.

– В таком случае, – сказал Мейсон, – вам должно было быть известно уже более года, что никакого пищевого отравления в действительности не было.

Свидетельница заморгала, заерзала на стуле и сказала:

– Нет, об этом я узнала только недавно…

– А если так, то вам не казалось излишним держать беседку запертой?

– Хорошо, – уступила она. – Я так думала. Но на этом настаивал дядя Ди…

– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – У меня все.

Александр Дрей, исполненный сознания собственной значимости, сказал:

– Я вызываю в свидетельскую ложу лейтенанта Трэгга.

Лейтенант Трэгг вышел вперед, в руке он держал большой запечатанный конверт. Он произнес формулу присяги, уселся в кресло для свидетелей, сообщил о своем официальном положении, адресе и стаже работы в отделе по раскрытию убийств.

– Знаете ли вы свидетельницу, – спросил Дрей, – которая только что давала показания, миссис Фоулер Арлингтон?

– Да, знаю.

– Где вы с ней познакомились?

– В доме мистера Дилейна Арлингтона… Пожалуй, его правильнее назвать не домом, а особняком.

– Что там произошло?

– В этом доме отравился во время семейного ужина мистер Вильям Ансон, и я явился расследовать обстоятельства его смерти. Меня встретила миссис Фоулер Арлингтон, и я попросил ее показать мне беседку, где происходил ужин, во время которого был отравлен Вильям Ансон.

– И она вас туда отвела?

– Да.

– Что вы нашли?

– Нашел запертую на замок калитку, но у миссис Арлингтон имелся ключ от замка. Войдя внутрь, я увидел оборудование для приготовления пищи на открытом воздухе: газовую плиту, на которой можно сварить кофе, агрегат для изготовления кубиков льда, портативный бар и самый современный электрогриль. Во второй половине помещения размещался стол, скамьи и несколько складных стульев.

– Строение защищено от воздействия непогоды?

– Да, сверху сделан навес из водоотталкивающей ткани.

– Что еще вы там нашли?

– Мы открыли бачок для твердых отходов и увидели внутри разбитую тарелку.

– Вы знаете историю с этой тарелкой?

– Только то, что мне рассказала миссис Арлингтон.

– Эта тарелка находится у вас?

– У меня.

– Пожалуйста, мы желаем на нее взглянуть.

Лейтенант Трэгг распечатал конверт и извлек из него расколотую на три части тарелку.

– Эти осколки находятся в том же состоянии, в каком вы их нашли?

– Не совсем в том же, – ответил лейтенант Трэгг. – Осколки были обработаны специальным порошком на предмет обнаружения на них отпечатков пальцев.

– Нашли ли вы на них чьи-либо отпечатки?

– Да, сэр. Тарелка была измазана приправой к салату, которая высохла и прекрасно сохранила все следы.

– Отпечатки чьих пальцев вы нашли на осколках данной тарелки?

– Там имеются два ясных отпечатка, которые были увеличены, чтобы сделать точную идентификацию.

– Вы идентифицировали эти отпечатки?

– Один отпечаток принадлежит обвиняемой, Сельме Ансон.

– А второй?

– Убитому, Вильяму Ансону.

– Нашли ли вы что-нибудь еще?

– Осколки были подвергнуты химическому анализу.

– Что обнаружено в результате анализа?

– Я бы предпочел, чтобы об этом доложил токсиколог.

– Кто-нибудь еще осматривал тарелку?

– Да, сэр. Мистер Рэйбурн Хоббс.

– И кто этот Рэйбурн Хоббс, могу я спросить?

– Мистер Хоббс химик, президент Химической компании Хоббса.

– Он видел эту тарелку?

– Да, сэр.

– И исследовал ее?

– Да, сэр.

– В вашем присутствии?

– В моем присутствии.

– Можете ли вы поручиться за идентичность тарелки?

– Я могу поручиться, что это осколки той самой тарелки, которую я извлек из мусорного бачка. Она все время находилась у меня, я хранил ее в запечатанном конверте за исключением тех моментов, когда она требовалась для исследований. Потом я запирал конверт с осколками в несгораемый шкаф в своем кабинете.

– Мы просим, – сказал Дрей, – чтобы эта разбитая тарелка, состоящая из трех кусков, была приобщена к делу в качестве вещественных доказательств со стороны обвинения под номерами пять-А, пять-В и пять-С.

– Нет возражений, – сказал Мейсон.

– Принято, – постановил судья Кроудер.

– Можете проводить перекрестный допрос, – бросил Дрей адвокату.

– Скажите, обычно отпечатки пальцев не сохраняются в течение столь продолжительного времени на подобных поверхностях? – спросил Мейсон свидетеля.

– Обычно не сохраняются, – подтвердил лейтенант Трэгг. – Но здесь случай особый, обусловленный необычными обстоятельствами.

– Какими же?

– Крабовый салат был заправлен жидкой приправой, тарелка до самых краев оказалась вымазана ею, и именно на этих краях державший оставил отпечатки пальцев. Жидкая масса затвердела, и оставленные следы сохранились так, будто они сделаны специально.

– Вы обнаружили следы пальцев двоих людей?

– Да, сэр.

– Которые поддаются идентификации?

– Совершенно верно.

– Чьи следы?

– След правого указательного пальца мистера Вильяма Ансона и правого большого пальца обвиняемой.

– Других следов не обнаружено?

– Таких, которые можно было бы идентифицировать, нет. Вы же понимаете, мистер Мейсон, могли сохраниться только те следы, которые находились в тех местах, где тарелка была покрыта приправой для салата, а на чистых местах они за столько времени исчезли.

– Есть ли у вас соображения, как долго эти следы находились на тарелке?

– Более года, естественно.

– Я спрашиваю вас не об этом. Можете ли вы сказать, сколько времени эти следы находились на целой тарелке?

– Нет, сэр.

– За сколько часов могла высохнуть эта жидкая приправа, за двенадцать часов, за сутки, двое?

– За двое суток приправа полностью затвердевает.

– Таким образом, насколько вам известно, следы могли быть оставлены на тарелке самое малое за сорок восемь часов до того момента, как вы забрали тарелку?

– Вы имеете в виду отпечатки пальцев обвиняемой, Сельмы Ансон?

– Да.

– В отношении ее следов ваши рассуждения совершенно правильны, – сказал лейтенант Трэгг, – а вот в отношении отпечатков мистера Вильяма Ансона гораздо большая определенность. Едва ли они могли появиться на тарелке после его смерти, не так ли? Поэтому я считаю их своеобразными часами, по которым мы могли бы установить возраст всех отпечатков, которые удалось обнаружить и идентифицировать. Таким образом я с уверенностью могу заявить, что следы на тарелке были оставлены во время ужина, поскольку мистера Ансона сразу же после этого отправили в больницу, где он и скончался.

– Благодарю вас, господин лейтенант, – сказал Мейсон, – других вопросов у меня нет.

– Я вызываю Рэйбурна Хоббса, – сказал Дрей, – в качестве своего следующего свидетеля.