Дочь горного короля - Геммел Дэвид - Страница 53

– Дотронься.

Она провела пальцами по кусту. Руке стало жарко. Сухие ветви, впитав в себя кровь, выбросили побеги, и те, разрастаясь, потянулись к серому небу. На кусте расцвели три розы, алые, как ее кровь.

Сигурни встала, собравшись дать объяснения королю, и тут сквозь пелену пробился солнечный луч. При его ярком свете король предстал старым измученным человеком с морщинистым лицом и ввалившимися глазами.

– Как ты это сделала? – прошептал он, опускаясь в свою очередь на колени и вдыхая аромат розы.

– Солнце выйдет, когда войне настанет конец.

– Что такое?

– Вы живете в волшебной стране, где война и разрушение питают темную сторону магии. Ненависть, злоба, жажда крови лишь способствуют извержению огненных гор. Воюя, вы уничтожаете собственный мир. Вспомните: солнце показывалось на пиру Атлинга, когда между войсками объявили трехдневное перемирие. В день погребения вашего отца тоже был заключен мир. Перед войной же Юр-вейл был подлинным раем. Понимаете? Вашей земле каким-то образом передаются чувства живущих на ней людей. Вы сами порождаете вечный круговорот ненависти и насилия.

– Говорил я вам, что она шпионка! – взревел Пасан-Йол. – Она хочет одурачить нас, усыпить нашу бдительность.

Издали послышались глухие раскатистые удары и лязг стали о сталь. Солнце померкло.

– Осадные башни достигли стены, – сказал король. – Мне нужно идти, но я подумаю над твоими словами, и мы сегодня же поговорим с тобой снова. Тем временем кто-то из слуг покажет вам дворцовый музей. Там много диковин, в том числе и Венец, цель вашего путешествия.

Сигурни и Баллистар поклонились, Железнорукий ограничился легким кивком.

– Ваш друг не слишком почтителен. Разве он не знает, что королям подобает воздавать честь?

– Знает, ваше величество, – ответила Сигурни, – но он сам король и не привык кланяться.

– Монарху неприлично так одеваться, – усмехнулся король, кивнув на тесную красную рубаху Железнорукого. – А тебе бы нужно перевязать рану, если ты, конечно, не хочешь оживить весь мой сад. Ты слишком глубоко порезал ее, Пасан. Пошли за лекарем, и пусть о наших гостях позаботятся.

– Отец…

– Сделай, что я сказал. У меня нет времени с тобой препираться. – И король удалился в сопровождении четырех солдат.

– Его ты сумела одурачить, но меня – нет, – злобно глядя на Сигурни, заявил Пасан. – Вы враги, а врагов следует уничтожать. Посмотри: твои розы уже вянут, – с торжеством заключил он.

– Да, – грустно согласилась она. – Каждая смерть там, на стене, способствует этому. Каждый кусок мертвечины, съеденный вами. Каждое злое слово.

Руку ей перевязали, но кровь еще слегка сочилась из раны. Трое путешественников сидели в главной музейной зале. Вдоль стен здесь стояли изваяния, в нишах висели картины, а посередине, на золотом столбе, хранилась в хрустальном футляре корона Альвена. Она мерцала при свете ламп, и Железнорукий не отрывал от нее восхищенного взора.

– Будь у меня эта корона, не случилось бы междоусобной войны. Мы с Эларин и с тобой, Сигурни, жили бы в мире и радости.

– Судьба и так не обделила меня. Гвалчмай был чудесным отцом, и жилось мне привольно.

– Все равно, я хотел бы, чтобы все у нас вышло иначе.

– О прошлом грустить бесполезно, ведь его не воротишь. Что ты будешь делать, когда мы придем назад? Откроешься и возглавишь войско? Ты пригоден для этого куда больше, чем я.

– Вряд ли. Новая королева – ты, так пусть и будет. Я буду твоим советником, ну и подраться тоже не откажусь.

– Еще неизвестно, вернемся мы назад или нет, – вставил Баллистар. – Что, если ты ошиблась насчет этой войны, и солнце больше не покажется?

– Нет, не ошиблась. Я почувствовала это с той самой минуты, как лук мой зазеленел. Эта земля страдает. Все здесь противоречит природе. Вместе с войной, я убеждена, кончатся и стихийные бедствия.

– Думаю, ты права, но войну можно прекратить только с согласия обеих сторон, – заметил Железнорукий. – После столь долгой вражды договориться непросто. Что мы будем делать, дочка, если они так и не помирятся и король не отдаст Венец?

– Уйдем без него и сразимся с иноземцами без Паллидов.

– Есть хочется, – вздохнул Баллистар. – Раздобыть бы какой-нибудь котелок – овес ведь у нас еще есть?

– Попроси у них, – кивнула Сигурни на часовых у двери. Но в просьбе им отказали, и они стали осматривать многочисленные здешние диковины.

Ближе к вечеру слуги подлили масла в лампы и зажгли новые. Высокие закругленные окна задернули бархатными шторами.

В конце концов вернулся король, облаченный в доспехи и еще более усталый, чем утром.

– Осадные башни разрушены, но дорогой ценой. Я запросил перемирия и через час встречусь с их королем за стенами города. Вы тоже пойдете со мной.

– Хорошо, государь, – ответила Сигурни.

У главных ворот города зажгли на шестах больше пятидесяти фонарей, расставили два ряда стульев лицом друг к другу. Света в непроглядной ночи хватало всего на пару шагов.

– Еще фонарей, – приказал король. Переодетый в простой голубой камзол, он занял свое место с Сигурни по левую руку и Пасан-Йолом по правую.

Зажгли еще двадцать светильников. Вскоре из вражеского стана вышел пеший отряд с королем во главе. Тот так и остался в серебряных с золотом доспехах, однако шлем снял и выглядел не менее усталым, чем зирвакский король.

Ни на кого не глядя, он прошел прямо к стулу напротив своего неприятеля. Его свита, числом двадцать человек, разместилась позади короля.

– Итак, Нашан, – заговорил он, – с какой целью устроил ты эту встречу?

К рассказу о чуде в дворцовом саду он отнесся скептически.

– Сегодня ты расколотил несколько башен, однако понял, чего они стоят, не так ли? Трудновато вам было остановить их. Я построю еще пятьдесят, и Зирвак падет. За дурака меня держишь, кузен? Хочешь предотвратить свое поражение, рассказывая мне такие вот бредни?

– Бредни то, что мы с тобой делаем, Ревва. Ведем войну, начатую нашими дедами, ради чести наших домов. Скажи мне, где же здесь честь?

– Честь я обрету, вздев твою голову на пику над воротами Зирвака.

– Так бери ее, мою голову. Если это поможет прекратить войну и вернуть солнце на небо, я умру с радостью. Это все, чего ты желаешь?

– Я требую, чтобы твои люди сдались и открыли городские ворота.

– Ворота уже открыты, – проговорил король Нашан. – Больше воевать мы не будем.

– Нет! – вскричал Пасан-Йол. – Ты не можешь предать нас всех!

– Это не предательство, Пасан. Это начало нового времени.

Никто и ахнуть не успел, как принц вонзил кинжал в грудь своего отца. Король со стоном повалился на Сигурни. Железнорукий, стоявший позади, схватил Пасан-Йола за горло и оттащил прочь, а Баллистар отнял у него нож.

Сигурни уложила умирающего на землю.

– Ревва! – слабо позвал он.

Вражеский король опустился рядом с ним на колени.

– Я сказал тебе правду, кузен. С войной, убивающей нашу землю, надо покончить. Не только ради наших домов, но и ради самой земли. Ты получаешь мою голову и мой город – пусть же это положит конец вражде между нами.

Ревва помолчал и ответил со вздохом:

– Твоя воля, Нашан, будет исполнена. Я тоже хочу видеть солнце. – Он снял боевую перчатку и взял руку Нашана в свою.

Кто-то с изумленным возгласом показал на небо, где появилась луна и блеснули звезды.

– Началось, – прошептал зирвакский король и умер.

Сигурни закрыла ему глаза.

– Печальный конец хорошего человека, – сказала она и пошла прочь.

Железнорукий отпустил Пасан-Йола. Тот, ошеломленно глазевший на небо с луной и звездами, бросился на тело отца и заплакал навзрыд.

В музее Железнорукий разбил кулаком хрустальный колпак, достал корону и отдал Сигурни.

– Пора уходить, – сказала она, пряча корону в свою котомку.

К реке они шли через толпы народа. Люди стояли на улицах, задрав головы к небу. Путники отвязали маленькую двухвесельную лодку, сели в нее и поплыли вниз по течению.