Дочь горного короля - Геммел Дэвид - Страница 41

Бывший пекарь заметно побледнел. После ухода с родной земли он без отдыха трудился на благо клана. Лишиться почетного звания было тяжко – и унизительно, по мнению Фелла. Все молча ждали, что скажет Тови.

Но он обошелся без слов – просто встал и ушел.

– Неправильно это, – сказал Фелл, когда дверь закрылась за ним. – Жестоко. Он такого не заслужил.

– А разве его сын заслуживал смерти? – откликнулась Сигурни. – Или Лода нищенской жизни в горах? Заслуживала ли я… – Она снова села, и Фелл понял, что она борется с гневом. – Словом, решение принято. Два крыла возглавите ты и Грейм. Завтра Обрин разделит между вами боевые звенья – диспозицию обсудите с ним. После этого вы сами оцените своих офицеров и назначите других, если сочтете нужным.

– Отчего же Асмидиру ничего не досталось? – спросил Фелл. – Ведь он, кажется, раньше был генералом.

– Он будет моим советником. Однако час поздний, и всем, как и Феллу, надо поспать. Завтра вечером, здесь же, я расскажу вам, какую задачу будет выполнять отряд Обрина.

Обрин остался с Сигурни, прочие вышли.

Кузнец хлопнул Фелла по плечу.

– Не кручинься, воевода. Тови как честный малый еще порадуется этой отставке. В глубине души ему не хочется воевать.

– Она поступила бы добрее, поговорив с ним наедине.

– Она прошла сквозь огонь, парень, а это выжигает в человеке все мягкое. И ей придется стать еще жестче, чтобы Лода жила.

– Эти слова хорошо бы высечь на камне, – сказал позади Асмидир.

Горцы смолчали – при чернокожем они чувствовали себя неуютно. Тот с улыбкой пожелал им спокойной ночи и пошел в свою хижину.

– Не люблю я его, – сказал Грейм.

– Ему можно верить, – возразил Баллистар, которого они не заметили прежде. – Я за него головой ручаюсь.

– Я не сказал, что ему нельзя доверять, человечек. Просто сердце у меня к нему не лежит.

С севера задул ветер, а с ним пришел снег.

– Пойду лягу, – кутаясь в плащ, сказал Фелл. – Такое чувство, словно я с самой осени глаз не смыкал.

– А я посижу еще малость, подумаю. Вон она какую задачу нам задала. У меня еще остался кувшин Гвалчмаева огненного пойла, – повернулся к Баллистару кузнец. – Пошли, хлопнем по стаканчику.

– По одному можно, – согласился карлик.

Обрин, стоя перед Сигурни, весь кипел.

– Если ты хочешь моей смерти, почему не приказала кому-нибудь из своих прикончить меня? Можешь и сама перерезать мне глотку, прямо сейчас…

– Я не хочу твоей смерти, нижнесторонний. – Холод в ее голосе разжег его еще больше.

– Брось, мы ведь здесь одни. Я вижу, с какой ненавистью ты на меня смотришь, с каким омерзением. Думаешь, мне такие взгляды в новинку? Одного не понимаю – почему ты еще сотню своих людей обрекаешь вместе со мной на смерть.

– Ты все сказал или еще поскулишь? – вспылила она. – Мои чувства к тебе ты разгадал верно. То же самое я испытываю ко всем мужчинам, считая и горцев. Для любви в моем сердце нет места. Нет. Еще три месяца, и сюда придет враг, которому я должна хоть что-то противопоставить, а заодно и лишить его пропитания. Что хранится в трех фортах, поставленных на нашей земле?

– Ты сама знаешь что.

– Отвечай!

– Провиант. Оружие – луки, стрелы, копья, мечи. В каждом, что еще важнее, сидит сотня бойцов, и взять их можно только с огромной осадной силой. Высота частокола там двадцать пять футов, ворота подъемные. Стрелковая полоса – сто шагов от каждой стены. Придется забрасывать лестницы. Я ходил на приступ не раз и могу тебя уверить, что один воин с хорошим мечом способен убить двадцать лезущих по лестнице человек. Когда ползешь по веревке, защищаться не больно сподручно.

– Я не прошу тебя лезть по веревке, Обрин. Не прошу брать форт на землях Фарлена приступом. Я сказала лишь, что его нужно взять. Может, выслушаешь все же мой план?

– Выслушать можно, да только я сам полжизни строил эти проклятые форты. Знаю, что там к чему.

– Ты подъедешь к воротам во главе своей сотни и прикажешь гарнизону сдать тебе форт.

Глаза у Обрина полезли на лоб.

– Сдать? Ты что, бредишь?

– Помнишь, я спрашивала тебя об этом в замке у Асмидира? Ты сказал, что гарнизон служит в форте два месяца, а затем его сменяет другой.

– А снег-то? Южные перевалы теперь непроезжие…

– Но солдаты об этом не знают, верно? Ты раньше был офицером…

– Сержантом.

– Пусть сержантом. Среди них у тебя наверняка есть знакомые. О том, что ты… перешел на другую сторону, им никто не мог сообщить. У наемников, напавших на Силфаллен, мы взяли оружие и нечто вроде мундиров. Лошади тоже есть. Выбирай себе сотню и занимай Фарленский форт.

Обрин молчал, лихорадочно соображая. Форт и вправду дожидается смены. У всех на уме зимние праздники в Цитадели, пиры, танцы, женщины.

– Мысль хорошая, только мне нужен запечатанный пакет от барона. Без него командир не оставит форт.

– Дисциплина, – тихо промолвила Сигурни. – Приказы, правила. Скажи, Обрин: что будет, если офицер не подчинится устному приказу и тем самым поставит под удар планы барона? Похвалит барон такого ревностного служаку?

– Не так все просто. За неподчинение офицера могут высечь и даже повесить, но если он выполнит устный приказ, которого не должен был выполнять, его ждет то же самое.

– Понятно. Ну что ж… Пусть с тобой поедут, скажем, восемьдесят пять человек. Некоторые из них намочат бинты бычьей кровью и прикинутся ранеными. Ты скажешь командиру, что привел смену, что ваш офицер убит. Скажешь, что Паллидский гарнизон терпит осаду и что барон приказывает сменившимся идти на помощь ему.

– Но письменного-то приказа не будет!

– Скажешь, что вы оказались в отчаянном положении и офицер уничтожил приказ, чтобы тот не достался врагу. Но тут налетела вьюга, и тебе удалось уйти.

– Командир не оставит форт, – стоял на своем Обрин. – Тебе не понять, как у офицеров мозги работают.

– Отчего же. Сам подумай: ты его поставишь меж двух огней. Если он не подчинится приказу барона и Паллидский форт падет, ему уготованы плети или виселица. Если подчинится, его спросят, почему он нарушил правила и не остался на месте.

– Вот-вот.

– И тут ты, как хороший сержант, поможешь ему. Предложишь возглавить отряд, который пойдет паллидским на выручку. Таким образом он и приказ выполнит, и поста своего не покинет.

– Да, – медленно протянул Обрин, – на это он может пойти. Но нам-то что пользы? Мне опять придется уходить со своими людьми.

– Не со своими – с его людьми. Скажешь, что у тебя солдаты измотанные, а у него свеженькие.

– Хорошо, вот я увел из форта сто вражеских солдат. Дальше что?

– Заведешь их в засаду. Грейм скажет куда.

Обрин уставился на свою новую повелительницу. Ее красивое лицо оставалось бесстрастным, глаза смотрели с холодной жестокостью.

– Коварная ты женщина, Сигурни. Эта затея в самом деле может увенчаться успехом.

– Сделай так, чтобы увенчалась. Мне нужны провиант и оружие, а еще нужнее отнять у барона этих солдат.

– Да, ясно, но почему именно этот форт? Паллидский ближе. Ехать с грузом из Фарленского будет нелегкой задачей.

– Ты возьмешь все три, но первым станет Фарленский. Припасы свезешь не сюда, а в город Торгана, после чего проделаешь такую же штуку с другими двумя. Отдохни и приходи ко мне на рассвете вместе с Греймом и Тови.

Обрин поклонился и вышел. В хижине Грейма смеялись, в остальных было тихо.

Коварный план, спору нет. В случае успеха он не только обеспечит их продовольствием в ущерб барону, но еще и произведет должное впечатление на Фарленов, потерявших десятки людей в бесплодных попытках взять этот форт. Успех же, надо сказать, весьма вероятен. Сигурни бьет врага его же оружием – дисциплиной, слепым повиновением.

Откуда у необразованной горянки столь изощренная хитрость?

– Женщины все хитрые, – сказал Обрин вслух. – Потому я и не женился.