Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика (СИ) - Цветкова Алёна - Страница 6

И я бы заснула, если бы не увидела, как во двор неторопливо въезжает вереница больших гружёных телег. Возчики негромко переговаривались, выстраивая телеги во дворе аккуратными рядами.

— Госпожа! — громкий резкий голос, раздавшийся снизу, заставил меня вздрогнуть.

Перед крыльцом, освещённый мертвенно бледным светом луны, стоял молодой купец.

— Мои люди проголодались и очень устали. Я прошу вас поторопиться.

— Да да, — кивнула я ему и сбежала со ступенек. — Конечно. Сейчас всё устроим в лучшем виде. Авдотья разогреет похлёбку, а я приготовлю комнаты. Сколько у вас людей?

Купец фыркнул:

— Четырнадцать… Но мои люди будут спать в обозе. Комната нужна только мне и моему отцу. Можно одну, главное, чтобы кроватей было две.

Не так я представляла себе первый рабочий день в трактире и первых гостей. Я то думала, у меня будет время осмотреться, изучить всё как следует. Но вышло иначе. Пришлось довериться памяти Олеси и подняться на второй этаж.

Третья дверь от лестницы — комната с двумя спальными местами. Я заглянула внутрь: вместо кроватей были нары, сколоченные из грубых досок по обе стороны двери, на которых лежали старые шкуры с круглыми пятнами залысин. Даже при тусклом свете луны, пробивающемся через давно немытое окно, было видно, как здесь неуютно. А ещё запах… Знакомый до боли запах грязного жилища.

— М да, ну и дыра, — купец, следовавший за мной по пятам, заглянул через плечо. — Что же вы, хозяюшка, трактир до такого свинства довели? Знал бы, какие тут у вас «хоромы», лучше бы в лесу заночевали.

Хорошо, что было темно. После его слов щёки вспыхнули огнём, в мочках ушей застучало сердце, а мне захотелось провалиться сквозь землю. Давно я не испытывала такого стыда. Пожалуй, даже никогда. Всё же я была весьма циничной дамой. В банке меня за глаза называли безжалостной стервой.

Но сейчас я чувствовала себя как школьница, которую поймали в туалете с сигаретой. В голове шумело, а все мысли мгновенно выветрились. И вместо того, чтобы отбрить наглого купца, я начала оправдываться:

— Это трактир моего мужа. Его убили третьего дня. Я ещё не успела навести здесь порядок…

Купец насмешливо фыркнул, вызывая во мне новую волну смущения. Вошёл в комнату, подвинув меня плечом, огляделся и сказал:

— Ну, раз ничего лучше нет, то поспим здесь. — Поднял на меня взгляд, полный пренебрежения, и спросил: — А накормить то ты меня и моих людей сможешь?! Или тоже не успела?

Ещё никогда в жизни я не хотела иметь способность растворяться в воздухе без следа. Но, увы, пришлось пробормотать что то вроде «не переживайте, всё в порядке» и помчаться на кухню, надеясь, что похлёбки, которую Авдотья готовила утром, хватит на всех.

А там всполошённая Авдотья носилась между столами и печкой, освещёнными парой толстых восковых свечей, как курица с отрубленной головой, и гремела пустыми сковородками.

— Авдотья, — окликнула я её, — а похлёбки на всех хватит?

Лучше бы я не спрашивала. Старуха остановилась посреди кухни, всплеснула руками и плаксиво заявила:

— Да откуда ж хватит то?! Дети всё подчистую выгребли. Ничего не осталось! И продуктов то совсем ничего. Мясо да молоко же не привозили уж сколько дней! Совсем хладник пустой!

Я шёпотом выругалась. Вот же пакость какая! Знала бы, что сегодня ночью обоз явится, так лучше бы трактиром занялась. Дом то никуда не убежит, а вот такой большой обоз в нашем трактире — большая редкость. Если упустим, локти кусать будем. Это, считай, выручка за половину месяца, не меньше.

— Ничего, — поспешила успокоить Авдотью и вселить в неё уверенность, которую сама не чувствовала, — справимся. Давай, неси всё, что есть.

— Дак нет ничего! — ответила она, но тем не менее принялась вытаскивать на длинный стол, идущий вдоль всей стены, остатки продуктов.

И правда, негусто: большая крынка литров на десять простокваши; десятка два яиц; наполовину обрезанный свиной окорок; несколько морковин; с полведра некрупных картофелин; горшок старой квашеной капусты; немного муки на дне мешка; три больших каравая хлеба; полголовки подсохшего сыра.

Человека на три четыре можно приготовить обед, но на четырнадцать этого точно не хватит. А нам их ещё и завтраком кормить.

— Утром то можно блины спечь, — словно отвечая на мой вопрос, всхлипнула расстроенная Авдотья. — А вот что на щас сготовить, ума не приложу. Хоть, как свиньям, крапиву рви да вари… Её то у нас вон сколько, весь огород зарос, на всех хватило бы.

Я кивнула. Щи из крапивы — это выход. Вот только сейчас не весна, а почти середина лета, крапива грубая, жёсткая. Но вдруг…

Из памяти Олеси я знала: в низинке у ручья, что протекал по краю наших земельных владений, в изобилии росла кислинка, так моя деревенская прабабушка называла щавель.

— Будем готовить щи с щавелем, — решила я.

— С чем?! — ахнула Авдотья.

— Кислинкой, — поправилась я.

— С кислинкой?! — кухарка явно была удивлена. — Да кто же с ней щи то готовит?

— Пусть никто не готовит, а мы будем, — заявила я и приказала: — Ты с костей мясо срежь да кости вариться ставь для навару. Овощи почисти, порежь, как на щи. А я сейчас за кислинкой схожу.

Схватила свечу, нож и корзинку и зашагала в огород, не оглядываясь, чтобы не испугаться. Ночь тёмная, мысли кружились в голове: где искать эту кислинку? А вдруг её мало? А если на меня нападёт кто то? Низинка на самом дальнем краю, рядом с диким лесом, вдруг там волки?

Справа тянулись ровные ряды грядок. Трохима огород мало интересовал, главное, чтобы был урожай для похлёбки. Но та, другая Олеся, с удовольствием возилась на грядках: выращивала огурцы, капусту, морковку, свёклу, тыкву, картофель, лук. Помидоры тоже были, но всего несколько кустиков, Трохиму они не нравились, и он запретил Олесе этот «бесполезный» овощ.

Пламя свечи плясало на ветру, искажая пространство, заставляя тени причудливо изгибаться, превращаясь в ужасных чудовищ. Я сто раз готова была развернуться и побежать обратно, но каждый раз останавливалась, вспоминала насмешливый голос купца. Сжимала зубы и шла вперёд. У него больше не будет возможности унизить меня. Я не отступлю и добуду эту проклятую кислинку, даже если придётся биться за неё со стаей волков.

Но всё оказалось гораздо проще. Щавеля на краю картофельного поля было столько, что я наполнила корзинку сочных зелёных листьев за несколько минут.

Вернувшись на кухню, увидела: Авдотья только приступила к чистке овощей. Я присоединилась к готовке: помыла щавель, крупно порезала и убрала в большую миску. Его нужно класть в щи, когда всё остальное уже готово, чтобы листья слегка обварило кипящим бульоном, и они отдали всю кислоту и свежесть.

Потом выскребла из горшка квашеную капусту, решила добавить в щи. Обычно квашеную капусту в зелёные щи не кладут, но у нас тридцать голодных человек, горшок капусты точно не будет лишним.

Не прошло и получаса, как всё было готово. Я взболтала пять яиц и вылила их в уже готовые щи, помешивая, чтобы получились тонкие яичные волокна. Потом порезала и бросила туда же сыр, для густоты бульона, питательности и навара.

Авдотья промолчала, но я чувствовала: мои кулинарные изыски её не впечатлили.

Возницы и купец с отцом управились со своими делами и начали рассаживаться в пустом зале трактира. Мы с Авдотьей разливали щи по большим мискам, в которых обычно подавали мясную похлёбку. В каждую добавляли ложку мелко рубленного окорока и пару ложек простокваши.

Купец с отцом получили свои миски первыми. Я сама отнесла им.

— Что это?! — нахмурился купец, зацепив ложкой несколько листиков щавеля. — Трава?!

— Это зелёные щи, — улыбнулась я, чувствуя, как сердце ухнуло в пятки. Неужели ничего не получилось, и я снова дала повод для насмешки?

— Зелёные щи? — переспросил отец купца. Он был совсем стар, и даже в темноте заметно: седой и морщинистый. — Вот уж не думал, что когда нибудь попробую зелёные щи в этой части света.