Пиршество демонов (сборник) - Винер Норберт - Страница 82

— Нет! — резко перебил он. — Не отвратительной, а очень красивой. С того самого времени… с того самого времени, когда мы сбежали из Торнесса. Но попробуй собраться с мыслями! Только ты можешь прмочь нам теперь. Я ведь даже не знаю, чем занимается сейчас машина. Власть все еще принадлежит Гамбуль?

Флеминг широким жестом указал на окружавшую их со всех сторон счетную машину.

— Так почему она сюда больше не приходит?

Андре помолчала, собираясь с силами.

— Ей это не нужно. Машина указала ей путь. И она с него не свернет. Ей больше ничего не нужно. Поэтому она не приходит сюда. Я не могу ей ничего показать. Я сама уже ничего не вижу, — она поглядела на темный экран. — Я отдохну и вернусь.

Сиделка покатила кресло к дверям. На этот раз Флеминг ее не остановил. Он смотрел, как за ними закрылась входная дверь, и около минуты простоял неподвижно в тяжелой тишине пустого зала.

Внезапно он вздрогнул. Заработало печатающее устройство! Потом его быстрый треск прекратился. И снова раздался — теперь оно работало медленнее, но без остановок. Флеминг подошел и поглядел на бумажную ленту.

— Тут сам черт ногу сломит, — пробормотал он. — Но это несомненно какой-то биологический материал.

Он решил пойти к Дауни. Само по себе это могло показаться не таким уж важным — предварительный анализ, и только. Но значение случившегося было огромно, Андре действительно хочет помочь им, и, возможно, Дауни удастся сотворить чудо… если у них хватит времени.

Едва Флеминг вышел во двор, как ветер обрушился на него с такой силой, что он зашатался. У него перехватило дыхание, он судорожно глотал воздух, но облегчения не наступало. Опустив голову, пригнувшись, он зашагал навстречу вихрям песка к лаборатории. Вспыхнувшая было надежда угасла. Время… откуда его взять?

В трех тысячах миль оттуда над Лондоном занималась заря — над Лондоном, который постигла неслыханная Kaтастрофа. Кое-где на середине наиболее широких улиц стояли полицейские в шлемах, стараясь держаться подальше от домов. Иногда сквозь вой ветра прорывался звон колокола санитарной машины. В здании министерства науки слабо светились два-три еще уцелевших и не забитых досками окна.

В сером свете утра лица четырех мужчин, сидевших вокруг заваленного бумагами стола, казались совсем измученными. Совещание длилось несколько часов, но никто не предложил ничего дельного. Обсуждение проблемы превратилось в бесплодный спор и ведомственные свары.

Когда Осборн начал бессмысленно препираться с секретарем премьер-министра об ответственности отдельных министерств и финансировании общего плана действий, хотя все это было уже решено накануне. Нилсон, обычно сдержанный и благожелательный, вдруг вспылил.

— У вас, англичан, удивительный талант заботиться о бюрократических тонкостях, когда небеса рушатся! — воскликнул он.

— Мы все устали, профессор, — резко ответил министр. — И мы можем делать только то, что нам представляется наилучшим.

— Извините, — пробормотал Нилсон устало.

Секретарь премьер-министра потянулся за сигаретой, увидел, что пачка пуста, смял ее и швырнул в угол.

— Половина страны сидит без электроэнергии, а вторая половина где затоплена, где занесена снегом, где изуродована ураганами. Люди умирают быстрее, чем воинские подразделения успевают их хоронить. Если бы вы могли хотя бы примерно указать, сколько еще времени это продлится…

Нилсон хотел было ответить, но тут в комнату на цыпочках вошла секретарша и протянула Осборну серый конверт.

— Вам, сэр, срочно, — сказала она. — Доставлено курьером из Лондонского аэропорта.

Осборн вскрыл конверт, неторопливо развернул листок папиросной бумаги и начал читать.

Потом обвел взглядом остальных и передал письмо министру.

— Из Азарана, — сказал он. — От Мадлен Дауни.

— Читайте вместе, — сказал министр Нилсону и секретарю премьера. — Так будет быстрее. Об этом надо немедленно поставить в известность кабинет.

Он подождал, пока они не прочли письмо, и нетерпеливо спросил:

— Вы можете что-нибудь предложить, Нилсон? Американец кивнул.

— Вы не могли бы отправить меня в Азаран — сегодня же? — спросил он.

Четырехмоторный самолет пробежал по дорожке, повернулся и замер. К нему подъехали электроразгрузчики. Члены экипажа, измученные беспосадочным перелетом — от самого Лондона они летели на высоте, не превышавшей 6000 футов, выдерживая натиск ураганного ветра, — медленно спустились по лестнице и побрели к административному корпусу. Капитан вручил документы европейцу с плоским затылком, который мельком взглянул на них и протянул пухлую руку за личными документами членов экипажа. Капитана он отпустил сразу же, но когда к нему подошли следующие двое, он задержал их и снова заглянул в бумаги.

— А это кто? — спросил он по-немецки.

Спрошенные посмотрели на него с недоумением, и коекак он повторил тот же вопрос по-арабски.

Юсел, двоюродный брат Ломки, вежливо улыбнулся.

— Мой помощник. Он не знает арабского и того языка, на котором вы заговорили сначала.

Интелевец нахмурился.

— Мне не сообщали ни о каких изменениях в численности экипажа. Зачем вам понадобился помощник?

— Для наблюдения за курсом, — ответил Юсел. — Нам приходится лететь очень низко. Выше плотность воздуха слишком мала.

Интелевец сердито перечитал документы. Не обнаружив ничего подозрительного, он швырнул их на стол. Юсел взял бумаги и повел своего спутника в комнату отдыха летчиков, где они переоделись. Его спутником был Нилсон.

— Ну, худшее позади, — сказал ему Юсел. — Теперь я отвезу вас в дом моей двоюродной сестры. Там вы будете в полной безопасности. Ее муж, доктор Абу Зеки, свяжется с вами, как только ему представится возможность.

Нилсон кивнул.

— Чем скорее, тем лучше.

Отвезя американца, Юсел вернулся в город. Когда он вошел в кафе, начинало уже вечереть, но ему пришлось прождать еще час. Наконец появился Абу Зеки — он держался настороженно, как человек, знающий, что за ним ведется слежка. За бутылкой прохладительного напитка Юсел вполголоса рассказал ему о приезде Нилсона.