Дело блондинки с подбитым глазом - Гарднер Эрл Стенли - Страница 5

– Она снова пила.

– Где?

– У бара.

– Кто заказывал?

– Она.

– И что вы делали, когда она пила?

– Ну, я сидел за своей рюмкой. Потом присел тот тип, ободренный ее поведением, и начал заигрывать с ней.

– Игнорируя вас?

– Если разобраться, то игнорируя.

– Во сколько вы вышли из дома?

– В восемь.

– А во сколько вы вернулись?

– Не помню точно. Около десяти.

– Вы танцевали?

– Да.

– Несколько раз?

– Да.

– Потом, после того, как этот мужчина стал приударять за ней, или до этого?

– Ну, знаете, я не вижу повода подвергаться такому допросу. Я сказал, что знал, мама мне верит, отчим мне верит. Не понимаю, почему я должен оправдываться перед вами.

– Следовательно, за два часа вы успели доехать отсюда до «Коралловой Лагуны», поужинать, потанцевать, посидели у стойки бара, и девушка напилась, а вы вернулись домой?

– Вам это не нравится?

– Слишком много событий для двух часов, – заметил Мейсон. – Я просто хотел уложить все происшедшее во времени.

– Тут нечего укладывать, – буркнул Карл с нарастающим гневом.

– Мисс Рэджис вернулась сразу же после вас?

– Этого я не сказал бы. Ни в коем случае.

– Но она застала вас в своей комнате.

– Ничего подобного. Я увидел ее только тогда, когда пошел туда с мамой.

– Но вы были в ее комнате, чтобы отнести туда сумочку?

– Да.

– А зачем вы ее открывали?

– Чтобы посмотреть, сколько в ней денег. Я не хотел, чтобы Диана потом говорила, будто у нее что-то пропало и я ее обокрал.

– Вы нашли сумочку, когда ставили машину после того, как приехали домой?

– Да.

– И сразу же отнесли сумочку в комнату мисс Рэджис?

– Да.

– И вы нашли эту бриллиантовую подвеску?

– Да.

– И вы сразу же пошли с ней к матери?

– Да.

Мейсон повернулся к миссис Бартслер:

– Сколько времени спустя после того, как сын принес вам подвеску, вы отправились в комнату мисс Рэджис?

– Почти тотчас же.

– Уложим все это во времени, – сказал Мейсон. – Вы могли бы сказать, что были в комнате мисс Рэджис через пять минут после появления сына с этой подвеской?

– Это наверняка заняло времени не больше, – холодно ответила миссис Бартслер.

Карл Фрэтч слегка нахмурился.

– А вы, кажется, утверждаете, – обратился к нему Мейсон, – что пошли к матери тотчас же после того, как нашли подвеску в сумочке мисс Рэджис?

– Не могу сказать этого совершенно точно, – ответил Фрэтч нетерпеливо. – Я не предполагал тогда, что меня подвергнут столь унизительному допросу.

– Однако вы утверждаете, – продолжал Мейсон, – что нашли сумочку, поставив машину, после того, как приехали домой, что вы сразу же отнесли ее в комнату мисс Рэджис и что, обнаружив подвеску, пошли с ней сразу же в комнату своей матери. Миссис Бартслер сразу же вернулась с вами в комнату мисс Рэджис, и вы застали ее там уже в одном халате. Из этого следовало бы, что она должна была оставить «Коралловую Лагуну» перед вами, чтобы успеть вернуться домой и сделать все это…

– Я могла немного ошибиться во времени, – перебила миссис Бартслер с ледяным достоинством. – Когда я теперь над этим задумываюсь, то припоминаю, что в первую минуту мне было трудно поверить в то, что кто-то из домашних мог унизиться до того, что обкрадывает меня. Я расспрашивала Карла некоторое время о том, что представляет из себя эта мисс Рэджис и что он узнал о ней в этот вечер. То, что я услышала, не было для нее слишком похвально.

– Следовательно, это продолжалось некоторое время?

– Да. Теперь я припоминаю, что мы пошли не сразу.

– Это продолжалось пятнадцать минут?

– Мне трудно установить пределы времени.

– Могло продолжаться целых полчаса?

– Может быть.

Мейсон повернулся к Язону Бартслеру и спросил:

– Вам достаточно?

– Сколько вы требуете, Мейсон?

– Во-первых, я хочу получить вещи мисс Рэджис. Кроме того, я хочу получить ее плату до сегодняшнего дня, а также за две недели выходное пособие. Что касается остального, то я должен буду переговорить со своей клиенткой, а вам советую переговорить со своим адвокатом.

– Если ты заплатишь ей хотя бы один цент, я не прощу тебе этого до смерти! – накинулась на мужа миссис Бартслер. – Этот человек приходит сюда и имеет наглость сомневаться в словах Карла!

Бартслер хотел что-то сказать, но прикусил язык.

– Конечно, – вставил Мейсон, – если вы хотите конфронтацию в суде и допрос свидетелей, то я не имею ничего против этого.

– А впрочем, делай как знаешь, Язон, – заявила миссис Бартслер. – В конце концов, возможно, будет лучше откупиться и отделаться от этой уличной девки раз и навсегда. Несомненно, она только и ждала этого момента, с того дня, как переступила порог нашего дома.

И величественным шагом она направилась к двери. Карл хотел было исчезнуть вслед за ней.

– Подожди, Карл, – остановил его Язон Бартслер. – Задержись еще на минуту, хорошо?

Колебание молодого человека было заметным. Однако, поразмышляв, он пожал плечами, повернулся и снова подошел к креслу отчима.

– Ты, гаденыш, – сказал Бартслер, не повышая голоса, как будто разговор шел об обыденных вещах. – Номером с этой бриллиантовой подвеской ты уже воспользовался каких-то три года назад, когда у нас работала та девушка – горничная твоей матери. Только, кажется, в тот раз у тебя получилось лучше, потому что тогда моя жена весь день рассказывала, что у нее пропала эта подвеска. Вечером ты вышел с молоденькой горничной, а утром подвеска оказалась на своем обычном месте. Я основательно это обдумал. Теперь я вынужден буду за тебя платить. Твоей матери необязательно об этом знать, но ты помни на будущее, что я раскусил тебя, ты, маленький лицемерный негодяй! А теперь – прочь отсюда!

Карл Фрэтч сделал ироничный поклон, который должен был показать, что он подчиняется авторитету старшего человека из-за врожденного нежелания возражать и готовности настоящего джентльмена скорее согласиться с неприятным и унизительным положением, чем забыть хоть на минуту о вежливости.

Когда дверь за ним закрылась, Язон Бартслер повернулся к Мейсону:

– Итак, сколько?

– Мне действительно трудно определить сумму. Я пришел получить вещи своей клиентки, установить обстоятельства происшествия и…

Бартслер поднялся, подошел к сейфу, повернул циферблат.

– Я открывал ей, когда она вернулась, Язон, – отозвался Фрэнк Гленмор. – Она просила, чтобы я вернул деньги той женщине, которая приехала одновременно и заплатила за такси вместо нее.

– Диана была пьяной? – спросил Бартслер через плечо.

– Нет.

– У нее был подбит глаз?

– Нет.

Бартслер открыл дверцу сейфа, затем маленькие внутренние створки, выдвинул ящик, закрытый на ключ, отпер его и достал пачку шелестящих новеньких стодолларовых банкнот. Отсчитав десять, он заколебался, прошептал: «Диана – это хорошая девушка», – и отсчитал еще пять. Задумался на минуту, сказал Мейсону:

– Вам тоже положен гонорар, – и отложил следующие пять в отдельную пачку. – Две тысячи долларов, – сказал он. – Полторы для нее и пятьсот для вас. Взамен я получу заявление, что вы отказываетесь от всяких претензий и обвинений в клевете, нападении, насилии, повреждении и всего, что только можно придумать.

– К сожалению, – ответил Мейсон, – сейчас я не располагаю полномочиями для заключения договора.

– Вот телефон, – заявил Бартслер. – Поговорите со своей клиенткой. Я хочу решить это дело положительно и окончательно.

Мейсон подумал немного о чем-то прежде, чем поднять трубку и набрать домашний номер Деллы Стрит. Через минуту он услышал голос своей секретарши.

– Привет, Делла. Как там пациентка?

– Значительно лучше, шеф.

– Как одежда? Подошла?

– Почти полностью. Я немного выше ее, но, кроме этого, все в порядке.

– Делла, я в доме Язона Бартслера. Он предлагает возмещение в сумме двух тысяч долларов. Сюда включен и мой гонорар. Спроси мисс Рэджис, что она об этом думает?