Лето, пляж, зомби 10 (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович - Страница 12

— Ладно, — сказал я. — Вы чего пришли-то? Это мой сон, я вас не видел уже, хуй знает, лет пятнадцать. С тех пор, как в последний путь проводил. И гробы у вас были триколорами накрытые, и ордена вы получили.

Я четко осознавал, что это сон. Но контраст жары, прохладного воздуха, который шел от вентилятора и вкусного пива мне нравился. Если в посмертии меня ждет что-то подобное, то я даже вроде и не против.

Хотя на самом деле понимаю, что будет все иначе. Черти меня жарить будут в аду, если он есть. Слишком много я делов натворил. Ну а что мне делать было? В монастырь идти? Хотя вон, монастыри вроде как есть до сих пор, в горах Крыма, люди в них даже живут.

Только вот я добраться туда не успею. Да и смысл? Обратиться в зомби, перекусать всех, да устроить себе паству монахов-зомби?

— Тебе башку пробить себе надо, — сказал брат. — Иначе обратишься. Вирус у тебя в крови уже, и даже если сейчас от передоза какой-нибудь дряни умрешь, все равно в итоге зомби станешь. И пойдешь других людей жрать.

— Ну, стреляться мне не из чего, — ответил я. — А так. Разве что об пол башку расколотить, но я сомневаюсь, что получится.

— Да тише ты, — повернулся отец к брату. — Хватит уже. Ты мне лучше вот что скажи, Сереж. Сколько времени у тебя еще осталось?

— Двое суток примерно, — ответил я. — Говорили, что некоторые аж по трое протянули, но что-то я в этом сомневаюсь. Надо крепким мужиком быть, а у меня со здоровьем, сами знаете, нелады. Подорвал я его порядком.

— Вот именно, — сказал отец. — Двое суток.

— Ну так вам проще было, — пожал я плечами. — У тебя пуля в голову, у Дениски — дрон на отходе. Вы и понять ничего не успели, как умерли. Не так что ли? А мне что теперь сидеть и ждать? Ну стану зомби и хрен с ним, попытаюсь как можно больше мяса сожрать и стать крысиным королем. А что? Хорошо же.

Говорил с сарказмом естественно, а сам думал. Шлем может быть добыть? Чтобы мне не так просто голову прострелить или пробить было. Ну а что, неплохой вариант? Бронежилет вон, у меня уже есть.

Шутка, конечно. Не хотелось мне эти двое суток терпеть. Каждую секунду смерти ждать. Надо оно мне в самом деле? Да не сказать чтобы очень.

— А ты не думал о том, что за это время задуманное закончить успеешь? — спросил отец. — Что будет потом — без разницы. Но ведь ты сейчас действовать можешь. Руки-ноги есть, голова тоже на месте.

— Да забей ты, бать, — проговорил Денис. — Не будет он ничего делать. Жалеть себя будет.

— Как думаешь, — продолжил отец, не обращая никакого внимания на реплику брата. — Если бы у нас по двое суток перед смертью было бы, мы бы ничего изменить не попытались бы? Если бы знали, что вот тогда-то и в то-то время то-то случится.

— Так, наверное, попытались бы, — я пожал плечами. — Но сейчас-то толку? Вас случайность убила. Меня убьет вирус в крови. И все, это вообще не отменить. Спастись не получится. Мне однозначно пизда.

— А наследие? — спросил отец.

— А что наследие? — удивился я. — Я вроде как кроме крови и трупов ничего после себя не оставил. Сына не вырастил, дерево не посадил. Дом построил, конечно, его, наверное, уже матери передали в наследство. Но ей-то одной куковать, детей она так больше и не завела.

— Нет, — покачал головой отец. — Ты подумай о том, что ты для тех, кто на острове остался, сделал. Тебе ведь немного совсем осталось. Мансур и тот огромный. И все. «Вороны» развалятся, они после такого никогда не оправятся.

— Хах, — я хмыкнул. — Бать, ты думаешь я это ради общей свободы делал что ли? Ради будущего? Я сам так думал. Только нет у нас никакого будущего, и не будет. Передохнем мы тут все. От вируса, старости, пули — не важно. Может от жары или обезвоживания. Теперь-то я понял, зачем все это делаю.

— Ну и зачем? — спросил отец.

— Потому что без войны не могу жить, — пожал я плечами. — Так уж получилось. Вот не могу и все. Нашел себе цель. Если бы я выжил и вырвался, даже если бы у меня получилось их всех убить. Я не знаю, что тогда дальше делал бы. Нет войны больше. Нет цели. И идти мне некуда.

— Ну, сам подумай, сколько жизней человеческих ты уже сберег, — сказал отец. — Они там что говорили? Каждого седьмого казнить? Ты селян тех видел, у одной даже роды принял сам. Хотел бы для них такого? А теперь не получится у них ничего. На самом деле у Мансура дела гораздо хуже пойдут. Уже сейчас. Рвать они друг друга будут. Ткни и посыплется.

— Ага, попробуй ткнуть, — я усмехнулся. — Я сейчас сижу в автобусе скорой помощи. На улице ночь. Вокруг — зомби. И я не то, что до базы их добраться не смогу, я два шага не сделаю, как разорвут. И оружия у меня нет.

— А то, что в Октябрьском? — спросил брат.

— Что? — вопросом на вопрос ответил я. Не совсем понял.

— У тебя в семи километрах все, что надо, есть. Машина, рация, запас еды. Оружие, патроны. Все, что надо тебе. За полтора часа добраться можно. Двое суток минус полтора часа? Не так уж и мало а, скажи? А там будешь действовать, как умеешь.

Я взял свой бокал и залпом выцедил остатки пива. Осталось немного на дне, и клочья пенки на стенах. Не выдержав, я подул в него, пытаясь разогнать, но ничего естественно не получилось. Привыкли.

До Октябрьского добраться, значит. Там автомат остался, бесшумный, патроны к нему. Еда какая-никакая. И убежище надежное, все заминировано-переминировано. И взрывчатка опять же есть, я же не все с собой взял, когда к партизанам на базу шел.

А этого… Этого хватит для того, чтобы устроить партизанскую войну, пожалуй. Она будет короткой, но…

Реально ведь. Вся верхушка легла. Банда не монолитна — в ней несколько организаций, и командовали ими лояльные Мансуру люди. И у каждого из них в группе наверняка был оппонент. Причем не один. И бунт…

Нужно только подогреть людей. И тогда действительно начнется бунт. Это в общем-то даже не так сложно будет. А значит, еще ничего не кончено.

Не кончено? А укус? А мои смерть и превращение, которые рано или поздно случатся?

Так это даже хорошо. Как там говорил герой старого фильма? Лишь теряя все до конца, мы обретаем свободу. А это значит, что теперь я способен на действительно отчаянные меры. Могу сыграть без правил. Вот прям совсем-совсем без.

— Я вижу, ты понял, — проговорил отец. — А теперь вставай, солдат. У тебя есть город, который ты должен предать огню.

Я открыл глаза. И увидел, что по-прежнему сижу на полу «Газели» скорой помощи. Похоже, что вырубился. Может от потери крови, а может из-за перенапряжения. Не знаю. А сквозь окна пробивается рассвет. Получается, не так уж мало времени прошло.

Повезли нас сюда… Часов в десять вечера, наверное. Какое-то время на дорогу, а потом меня укусили. А сейчас, получается, где-то семь утра. Может чуть попозже.

Часы-то у меня отобрали.

Значит, минус девять часов от двух суток, это время я валялся в отключке. Даже странно, что я отрубиться смог после такого нервного перенапряжения.

Хотя, может быть, именно поэтому и отрубился. Не выдержал, перегорел. А чему тут удивляться-то?

А может быть, вирус уже действовать. Хрен его знает. Были бы часы…

Хотя таймер на двое суток ставить все равно смысла нет. Я могу протянуть дольше, могу меньше. Всякое может случиться, это зависит от моего здоровья, и от сопротивляемости организма.

Ладно, надо провести ревизию имущества. Оружия, естественно, никакого. Часов, чтобы узнать время, тоже нет, ориентироваться будем по солнцу. Встает примерно в семь, садиться должно… Ну часам к четырем дня. И после этого времени на улицы лучше не выходить, если не хочу с морфами столкнуться.

На мне бронежилет, его оставили. В нем плиты. Это дает второй шанс при встрече с людьми. Будут «Вороны» меня искать?

А вот тут бабушка надвое сказала. Может быть, и будут. А возможно Мансур удовольствуется тем, что меня дважды укусили. Это ведь прекрасно должно быть видно на камере. И они могли решить, что я теперь — живой труп. На какое-то время живой, естественно, потом обращусь и пойду жрать мертвецов.