Ревизор: возвращение в СССР 49 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 1

Ревизор: возвращение в СССР 49

Глава 1

Москва, МГУ

В понедельник встретились с Витькой Макаровым прямо около кабинета Гусева. Тут же к нему и постучались. Повезло, что занят он не был, по телефону не разговаривал. Так что немедленно с ним и стали вопрос обсуждать.

Заметил тут же интересный момент: Гусев чуть ли не на «вы» стал Витьку Макарова называть.

Ну а что, раньше это был бунтующий сын первого заместителя МИД, протестовавший против воли отца и специально пошедший в МГУ, а не в МГИМО. Так что, с точки зрения Гусева, ещё не факт, что из него толк бы вышел. Полагал, видимо, что обидевшийся отец может и лишить своего блудного сына поддержки. А без неё Витька Макаров наверх пробьётся, только когда Гусеву уже на пенсию пора будет уходить. И к чему он тогда вообще ему нужен будет?

А теперь, после такого явного признака, что связи влиятельного отца и сына полностью восстановлены… Ну а чем ещё можно объяснить внезапный перевод в ноябре, в другое учебное заведение, да еще и в МГИМО, учитывая, где отец работает? Понятно полностью, почему Гусев стал с Витькой невероятно учтиво обращаться. Ну да, с такой поддержкой тот может очень быстро вверх по карьерной лестнице взлететь…

Правда, на меня Гусев тоже как‑то загадочно посматривал.

И потом, когда мы все детали по поводу конференции обсудили, он сказал:

— Ладно, Виктор, вы теперь студент другого вуза. Не будем мы вас задерживать с Павлом. У нас тут ещё некоторые наши дела остались… Большое вам спасибо, как мы и договорились, подберите ещё пару человек в оргкомитет конференции из своей новой группы в МГИМО. Ну, конечно, со своим руководством МГИМО тоже согласуйте, чтобы они их утвердили обязательно протоколом. Вы‑то там новенький, никого не знаете. А мало ли — человек проштрафился перед руководством, и его ни в коем случае нельзя в оргкомитет включать? Может, он вообще там на грани исключения балансирует? А с вами будет ласково и вежливо разговаривать, и вы решите, что он достойный кандидат для такой роли.

— Да‑да, конечно, — сказал Витька. — Понял: пока руководство МГИМО не утвердит участников оргкомитета, никаких договорённостей ни с кем из них не заключать.

— Вот и молодец, Виктор. Ну давай, иди, хорошего тебе дня! — сказал Гусев, неожиданно снова перейдя с Макаровым на «ты». Не привык похоже еще, или не определился просто до конца, как теперь себя вести…

Едва дверь за ним закрылась, как Гусев тут же мне сказал:

— Ну, Ивлев, ты, конечно, с Громыко‑то учудил. Как ты так умудрился влипнуть в неприятности? Сугубо между нами тут наш парторг Фадеев начал на тебя такую бочку катить! Видать, ты для него был как бельмо на глазу — весь такой молодой и успешный. Вот он тут же и обрадовался возможности как‑то тебе подкузьмить. Ты бы видел, какую он характеристику на тебя в МИД отправил. Ничего кошмарнее я ещё не видел, учитывая, что речь шла про студента‑отличника. В общем, я решил, что это совершенно несправедливо, и набрал твоих поручителей в партию — и Захарова, и Межуева, — чтобы они занялись твоей защитой в твоё отсутствие.

Вот оно как! У меня неожиданно ещё один спаситель объявился, про которого я и не подозревал. Твою ж в качель, теперь еще и Гусеву тоже должен! Скоро выяснится, что меня тут пол‑Москвы спасало, пока я на Кубе зависал. А ведь Захаров и Межуев ни полсловом мне не обмолвились о том, откуда они узнали о моих проблемах… Может, и в самом деле Гусев не врёт, и именно он их и уведомил? Ну, это я у Захарова запросто смогу уточнить достаточно скоро.

А пока что, на случай, если так оно и есть, конечно же, принялся горячо выражать свою признательность за эту поддержку.

— В общем, с тебя теперь причитается, — довольно выслушав мои благодарности, кивнул Гусев. — В том числе и в том случае, если Фадеев, зло на меня затаив, решит со мной счёты начать сводить. Тогда уже к тебе просьба будет: обратиться к Захарову и Межуеву, чтобы они ему хвост прищемили. Как считаешь, так оно по справедливости же будет, правильно?

— Да, — согласился я. — Это будет совершенно по справедливости. Так что, если вдруг такое начнёт происходить, на меня можете смело рассчитывать. Я не подведу.

И он ещё не знает, насколько он смело может рассчитывать на самом деле. Что это будет не просьба какого‑то мальчишки, которого могут запросто проигнорировать. А в случае с Захаровым, если наши отношения и дальше будут так хорошо складываться, то он сможет ожидать немедленной и очень мощной поддержки против Фадеева.

— Кстати, — спросил Гусев. — А где очередные письма из газеты и с радио? Вон же твои статьи исправно выходят. Только недавно читал твое интервью с Фиделем Кастро. А что, главный редактор тоже с тобой на Кубу ездил, чтобы вместе статью эту с тобой издать?

— Нет, но оказал всяческую поддержку, чтобы эта статья вышла, — уклончиво сказал я.

— А, ясно, просто примазался, — понятливо кивнул Гусев. — Ну, это дело обычное, такое сплошь и рядом происходит. Ты по этому поводу сильно не переживай. У нас в университете все точно также. Пока ты аспирант, нужно брать в соавторы кучу народу начальственного, чтобы опубликовали в приличном журнале. Даже если они вообще не очень понимают, о чем речь в твоей статье…

Я не стал ему говорить, что совсем не переживаю, а более того — очень рад был этому предложению Ландера. Оно меня здорово с мидовского крючка сняло, позволив перекинуть ответственность на плечи этого алкоголика-добровольца. Просто тоже, сделав слегка грустный вид, закивал, мол, да, так оно и есть. Жизнь сурова и несправедлива, и в соавторы навязываются все, кому не лень, кто тебя выше по должности…

— А про письма читателей я обязательно спрошу и привезу вам, — пообещал я.

Оттуда сразу же отправился на ЗиЛ. Ну теперь главное, чтобы партийному и комсомольскому руководству глянулся именно третий вариант сценария…

Приехав на завод, сразу пошёл к кабинету Варданяна, подёргал за ручку дверь приемной — закрыто на замок. Странно, получается, что даже секретарши его на месте нет…

Ладно, пошёл к Григоряну.

Зайдя в приёмную секретаря, узнал, что у Григоряна Варданян — они о чём‑то там совещаются вдвоём. Тут же сказал секретарше, что это идеально: они мне оба нужны. И, постучав в дверь, зашёл к ним.

Она, правда, попыталась меня остановить, но не успела — только рот раскрыла, как я уже заходил в кабинет. Опешила, похоже, от моей наглости.

Как я и ожидал, Григорян с Варданяном, увидев меня, обрадовались. Тут же перестали обсуждать то, над чем ломали голову, судя по их озабоченным лицам. Видимо, там была какая-то проблема, которую им самим решать не хотелось, так что они с радостью от нее отвлеклись. Григорян спросил меня:

— Ну что, студия одобрила? Всё, начинают снимать?

— Если бы, — сказал я и описал ситуацию с мнительным парторгом.

Я ждал, конечно, что они оба разозлятся, но не знал, что настолько. У Григоряна лицо покраснело, он начал непонятно ругаться, видимо, на армянском. Варданян, будучи помоложе и поздоровее, просто расстроенно покачал головой.

Видимо, ругань помогла Григоряну излить свои эмоции, потому что, когда он вновь перешёл на русский, то злым уже не выглядел, скорее унылым.

— И вот так на каждом шагу, — сказал он. — Проклятые перестраховщики. Ну великолепная же идея! Как можно было придраться с точки зрения идеологии к такому сценарию — уму непостижимо.

— Но есть и хорошие новости, товарищи, — сказал я, чтобы подбодрить их и перейти уже к конструктиву. — Я вчера поработал и придумал три новых сценария. Вот, ознакомьтесь с ними, — протянул им листочки.

Прежде чем они начали читать, добавил:

— По каждому из новых сюжетов не вижу даже гипотетически, как парторг этой студии сможет придраться… Хотя, конечно, нет пределов чужой фантазии…

Комсомольские руководители погрузились в чтение. Закончив читать, Григорян сказал: