Первый БПЛА Второй Мировой (СИ) - Арх Максим - Страница 31

Я спросил:

— А зачем ты хочешь связаться с нашими?

Этот вопрос был настолько прост, что визави в первую секунду даже растерялся. А когда чуть очухался, недоуменно произнёс:

— То есть, как это зачем? Чтобы у нас знали, что мы здесь! И знали, что в руках у нас есть такое удивительное оружие, как беспилотник. Причём он не один, а их много, просто нужно несколько помещений раскопать, и будет множество образцов!

— Ну, хорошо. А что будет дальше? — продолжил я подводить его к нужной мысли.

— Как что? — вновь удивился тот. — Специалисты под прикрытием бойцов ОСНАЗа прибудут сюда, всё раскопают, эвакуируют нас и всё полезное в тыл, а потом возьмут все беспилотники и оружие в разработку!

— Дальше…

— Так дальше ещё проще, мы у себя в тылу построим много заводов, начнём делать эти дроны как пирожки и будем бить врага и в хвост и в гриву! — Воодушевлённо выдохнул он, буквально излучая безграничный оптимизм.

— Ясно, — кивнул я. — Твои мысли и желания мне понятны, но сразу возражу — заводы, как ты предполагаешь, построены не будут.

— Это почему?

— Потому что это оружие не этой войны, а будущих войн.

Сергей меня не понял и покачал головой.

— Не знаю, как у вас в вашем времени — возможно, вы там работать совсем разучились, но у нас, если нужно, то завод через два месяца продукцию начнёт выпускать для фронта. И это я не придумываю — ты уж мне поверь! Когда немец стал переть, из западной части страны множество заводов и предприятий в кратчайшее время было эвакуировано на восток. И все они очень быстро стали работать! Понял?

— Об этом я знаю, и документальные фильмы смотрел на эту тему, и книги читал. Но сейчас я не об этом тебе говорю, а о более глобальных вещах. Послушай меня внимательно и прими всё сказанное за непреложную истину! Дело в том, что технологический уровень человеческой цивилизации, который сейчас есть на Земле в целом и в Советском Союзе в частности, слишком низок, чтобы производить столь сложную в производстве продукцию. — Увидев, что разведчик собрался возражать, снял крышку с лежащего рядом беспилотника и, показав на электронную плату, спросил: — Ты можешь хотя бы предположить, как такое вообще возможно сделать в начале 40-х годов которые сейчас, условно, за окном? Ты изделия, которые производит ваша промышленность, видел? Например, ту радиостанцию, что ты носил с собой, и которая сгорела вместе с полицаями. Ты вспомни, как она выглядела изнутри. А потом сравни с тем, что видишь сейчас. Думаю тут и спорить не о чем — это небо и земля.

Сергей, очевидно пытаясь осмыслить услышанное нахмурился и уставился на электронную плату, его брови сошлись на переносице. Я видел, что мои слова его не убедили. Он открыл было рот, очевидно, всё же решив вступить в спор, но я вновь не дал ему это сделать, подняв руку.

— Погоди. Дай мне закончить. Эта штука, — я постучал пальцем по беспилотнику, — это не просто кусок металла и проводов. Это результат десятилетий развития технологий, которых у вас ещё нет. Чтобы сделать каждую микросхему из которых состоит плата, нужны стерильные боксы, и не один, а целые предприятия с идеально чистыми, стерильными цехами. Нужны полупроводники, сложнейшее оборудование и ещё масса всего. Поэтому даже если удастся эвакуировать весь объект, никто не сможет воспроизвести ничего подобного в ближайшие годы. А без начинки все дроны — это просто груда пластика и железа. Пластик, кстати, такой сделать — это тоже целая эпопея!

Разведчик откинулся на спинку стула и продолжил настаивать на своём.

— Ты, Николай, наверное, не знаешь, но у нас уже давно множество кружков радиолюбителей организовано в клубы. Я уж не говорю про тысячи учёных-инженеров, которые учат десятки или даже сотни тысяч студентов в институтах. Так что ты зря преуменьшаешь наши умения. Если же ты думаешь, что мы не сможем справиться с этой задачей, потому что пайка в твоих микросхемах очень тонкая и крохотная, то и об этом не переживай. Сделаем. У нас есть увеличительные стёкла, ну или те же микроскопы. Они и не такое рассмотрят. Ну а где совсем ювелирно нужно будет работать, то можно подключить тех же часовщиков. Они такие маленькие шестерёнки вытачивают, что и в очках их не рассмотреть. И ничего, делают, и часы ходят.

Спорить и доказывать упёртому визави, что никакой часовщик не сумеет выточить в своей мастерской самый завалящий восьмибитный микропроцессор 8080, что был выпущен компанией Intel в 1974 году, абсолютно не хотелось. Поэтому решил разговор вернуть в предыдущее русло.

— Эта тема слишком обширна, а я, признаться, не такой уж и знаток. Давай я тебе подыщу литературу, ты с ней хотя бы немного ознакомишься, и тогда поговорим. А сейчас ответь на вопрос, который я задал тебе минуту назад, когда ты только пришёл.

— Ты вроде бы спрашивал: что будет дальше? — уточнил он.

— Да. Только теперь я добавлю предлог и одно слово, и вопрос будет звучать иначе: что будет дальше с нами?

— Я ж тебе уже ответил, — пожал плечами Сергей. — Мы отсюда эвакуируемся, поможем наладить производство, и дальше будем бить врага.

— Про производство я тебе уже сказал — его в ближайшие лет десять, а то и двадцать, точно поднять не получится. А вот насчёт другой части твоего ответа я признаться не понял: как, по-твоему, мы будем бить врага? Ты думаешь, нас с тобой отправят на фронт?

На мои последние слова собеседник, очевидно, сразу собрался возразить, но, вероятно, в этот момент до его разума полностью дошло, что именно я имею в виду, и он лишь глотнул ртом воздух, после чего закашлялся, согнувшись на стуле.

Когда кашель прошёл, он вытер выступившие слёзы и просипел:

— А ты хочешь сказать, что нет?

Я утвердительно кивнул и, улыбнувшись мягко, произнёс:

— Серёжа, ты же сам прекрасно понимаешь, что нет!

Тот насупился, затем встал, скрестив руки, прошёлся по лаборатории и, резко повернувшись, выпалил:

— То есть ты хочешь сказать, что отныне и навеки мы с тобой будем под вечным надзором? — Затем он быстро подошёл ко мне. — Хочешь сказать, что мы будем вынуждены всю жизнь прожить под охраной, как заключённые?

— Ну, или как высокопоставленные персоны. Это уж как сложится. Лично я надеюсь, что нам предложат более-менее комфортные условия. Но, разумеется, будут охранять, — тут я сделал небольшую паузу, а потом закончил совсем не оптимистично, — причём строже, чем самых опасных преступников и даже генсеков с президентами. Наравне с самим товарищем Сталиным.

— Не может быть, — выдохнул визави, явно начиная глубже понимать нашу участь.

И я сам, совершенно и абсолютно не испытывая иллюзий на этот счёт, точно не собирался его успокаивать. Наоборот, я хотел довести до него мысль, что нам в своих действиях нужно быть очень осторожными.

— Сергей, — я открыл бутылку с водой, наполнил стакан, протянул его товарищу и доверительным тоном продолжил, — думаю, раз ты уже стал понимать общую картину, то должен быть готов к тому, что нам, как это ни парадоксально звучит, действовать лучше автономно от наших войск. Более того, нам следует как можно меньше контактировать не только с какими-то отдельными гражданами, но вообще с внешним миром. И не смотри на меня так, — увидев его широко раскрытые глаза, я чуть повысил голос, — те умозаключения, к которым пришёл ты и к которым хотел бы прийти я — тут я говорю о некой потенциальной «золотой клетке», в которую нас с тобой поместят, — так вот, они, как бы это сказать покультурнее, гм… чрезмерно оптимистичные! Вот! Нужно крепко осознать и запомнить одно — отныне мы с тобой носители даже не сверхсекретной информации, а сто раз сверхсекретной! Как минимум в ближайшие полвека не будет в мире ничего более секретного, чем то, что знаем мы и что есть на этом объекте! Разумеется, исходя из сложившегося положения конкретно я являюсь в большей степени секретоносителем, чем ты. Но это в данном случае — это совершенно не важно. Ты коснулся того, что обычному смертному знать не положено. И это клеймо теперь на тебе будет висеть всю жизнь. Хочешь ты этого или нет, но это произошло. Ты заглянул за грань, за порог. Поэтому отныне ты никогда никому не докажешь, что ничего не понял и ничего особо не узнал. Потому что те, кто будут тебя спрашивать, твёрдо будут знать одно — ты находился в месте, в котором сосредоточено будущее человечества. И это не просто какие-то пафосные слова! Нет! Это реальные факты! Тут, в этом бункере, хранится самое главное — правильное направление развития целых отраслей науки и техники! Важно понимать, что это не какие-то теоремы или теории, не какие-то философские понимания, куда следует двигаться науке в той или иной области знания, а прямая проторённая дорога, сто процентов ведущая к конкретному результату. Тут находится прямой путь к невиданному прогрессу! И прогресс этот может быть просто феноменальный! На этом объекте народная мудрость: «знание — сила», обретает конкретный, не эфемерный живой смысл. И знания эти, в первую очередь, сконцентрированы в обычных компьютерах. Это как первоначальная материя — альма-матер! Производные от этого знания используются в беспилотниках, телевизорах, мониторах, в телефонах, в автомобилях и даже в том самом MP3-плеере, который так тебе понравился. Эти знания кардинально поменяют будущее человека и вообще цивилизации. Это новые машины, новые средства связи, новые профессии, новые денежные валюты, в конце концов. Именно компьютеры будут продвигать роботизацию, ибо лишь с помощью них робот, который, вполне вероятно, придёт на смену человеку, будет управлять своими механизмами и агрегатами.