Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Звезда по имени Галь. Заповедная зона - Желязны Роджер Джозеф - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

— Хорошо же! — сказал он Судьбе. — Прекрасно! Ты не дала мне ничего, так я сам возьму то, чего хочу!

Он подошел к кипе книг — книги повсюду штабелями громоздились на полу, — выхватил из-под низу толстый том и принялся изучать какую-то одну страницу. Потом все с тем же застывшим на лице выражением мятежного вызова приступил к приготовлениям: сера, серебро, мел… В комнате у него было пыльно и захламлено, однако на небольшом рабочем столе порядок безукоризненный, все колбы и реторты под рукой. И вот все готово. Он чуть помедлил. 

— Это нелепо, — пробормотал он и глянул в окно, туда, где теперь еле угадывались во тьме две квадратные башни. Под окном прошел стражник, громко выкрикнул время — восемь часов, вечер холодный, ясный. Тишина такая, что слышно, как плещет в берегах Сена. Жеан Ленуар пожал плечами, нахмурился, взял кусок мела и начертил на полу, подле стола, аккуратную пентаграмму, затем взял книгу и отчетливо, хоть и несмело, начал читать вслух:

— Haere, haere, audi me…[2]

Заклинание — такое длинное и почти сплошь — бессмыслица. Голос Ленуара звучал все тише. Стало скучно и как-то неловко. Наскоро пробормотал он заключительные слова, закрыл книгу — и шарахнулся, привалился спиной к двери и ошеломленно, во все глаза уставился на непонятное явление: внутри пентаграммы возник кто-то огромный, бесформенный, освещенный только голубым мерцанием, исходящим от огненных лап, которыми он неистово размахивал.

Барри Пенниуизер наконец опомнился и погасил огонь, сунув руки в складки одеяла, которым был обмотан. Он даже не очень обжегся, только отчасти утратил душевное равновесие и опять подсел к столу. Поглядел на свою книгу. Глаза у него стали круглые. Перед ним лежала уже не тощая книжка в серой обложке под названием «Последние годы Вийона, исследование различных возможностей». Нет, это был тяжелый том в коричневом переплете, и назывался он «Incantatoria Magna»[3]. У него на столе? Бесценная рукопись 1407 года? Да ведь единственный список ее, который пощадило время, хранится в Милане, в Амброзиевской библиотеке? Пенниуизер медленно обернулся. И медленно раскрыл рот от изумления. Обвел взглядом железную печурку, рабочий стол, уставленный ретортами и пробирками, неправдоподобные тома в кожаных переплетах — они громоздились на полу, десятка три солидных кип, — окно, дверь. Знакомое окно, знакомая дверь. Но у двери съежился на полу кто-то маленький, бесформенный, черный, и от этого существа исходил сухой частый треск, точно от погремушки.

Барри Пенниуизер не отличался особой храбростью, но он был человек рассудительный. Он подумал, что сошел с ума, и потому сказал совершенно спокойно:

— Вы кто, дьявол?

Существо содрогнулось и продолжало стучать зубами.

Профессор мельком глянул туда, где высился неразличимый в темноте собор, и для пробы перекрестился.

Тут непонятное существо вздрогнуло, но не отпрянуло. Потом еле слышно что-то сказало, оно отлично говорило по-английски… нет, оно отлично говорило по-французски… нет, оно довольно странно говорило по-французски. 

— Значит, вы есть господь бог, — сказало оно.

Барри встал и попытался его рассмотреть. 

— Кто вы такой? — властно спросил он. Существо подняло голову — лицо оказалось самое обыкновенное, человеческое — и кротко ответило:

— Я Жеан Ленуар.

— Как вы попали в мою комнату?

Короткое молчание. Ленуар поднялся с колен, выпрямился во весь свой невеликий росточек — пять футов и два дюйма. 

— Эта комната моя, — сказал он наконец с ударением, хотя и вполне вежливо. Барри обвел взглядом книги и колбы. Еще минута прошла в молчании. 

— Тогда как же я сюда попал? 

— Я перенес вас сюда. 

— Вы маг?

Ленуар с гордостью кивнул. Он весь преобразился. 

— Да, я маг, — промолвил он. — Да, я перенес вас сюда. Если Природе не угодно открыть мне знания, так а могу покорить ее, Природу, я могу сотворить чудо! Тогда к дьяволу науку! Я был ученым… с меня довольно! — Он устремил на Барри пылающий взор. — Меня называют глупцом, еретиком, что ж, клянусь богом, я и того хуже! Я колдун, доктор черной магии. Я — Жеан, чья фамилия означает — Черный! Магия действует, так? Стало быть, наука — пустая трата времени. Ха! — фыркнул он, но по лицу совсем не видно было, чтобы он торжествовал. — Лучше бы она не подействовала, — сказал он, тише и зашагал взад и вперед между кипами книг. 

— Я тоже предпочел бы, чтобы ваша магия не подействовала, — отозвался гость. 

— Кто вы такой? — Ленуар вскинул голову и с вызовом поглядел в лицо Барри, хотя тот был на голову выше. 

— Меня зовут Барри Пенниуизер. Я профессор, преподаю французский язык в Мансоновском колледже, штат Индиана, прoвожу отпуск в Париже — продолжаю изучать позднее французское средневеко… — Он запнулся. Вдруг он понял, что за произношение у Ленуара и почему он не Жан, а Жеан. — Какой сейчас год?. Какой век? Прошу вас, доктор Ленуар… — Лицо у француза стало растерянным. Слова не только звучат по-иному, изменилось, кажется, и самое их значение. — Кто правит вашей страной?! — закричал Барри.

Ленуар пожал плечами — истинно французский жест (есть вещи, которые не меняются). 

— Королем сейчас Людовик, — сказал он, — Людовик Одиннадцатый. Гнусный старый паук.

Несколько минут они стояли неподвижно, точно вырезанные из дерева индейцы у дверей табачной лавки, и в упор смотрели друг на друга.

Ленуар заговорил первый:

— Так значит вы человек? 

— Да. Послушайте, Ленуар, по-моему, вы… ваши заклинания… должно быть, вы что-то напутали. 

— Очевидно, — сказал алхимик. — А вы француз? 

— Нет. 

— Англичанин? — Глаза Ленуара гневно вспыхнули. Проклятый британец! 

— Нет. Нет, я из Америки. Я из… вашего будущего. Из двадцатого века от рождества Христова. 

Барри покраснел. Это прозвучало преглупо, а он был человек скромный. Но он знал: ничего ему не мерещится. Он у себя в комнате, но сейчас она совсем другая. Эти стены не простояли пяти веков. Здесь не стирают пыль, но все новое. И том Альберта Великого в кипе у его колен — новехонький, в мягком, ничуть не высохшем переплете из телячьей кожи, и ничуть не потускнело тисненое золотом название. И стоит перед ним Ленуар — не в костюме, а в каком-то черном балахоне, человек явно у себя дома… 

— Пожалуйста, присядьте, сударь, — говорил меж тем Ленуар. И прибавил с изысканной, хотя и рассеянной учтивостью ученого, у которого за душой ни гроша: — Должно быть, вы утомлены путешествием? Не окажете ли мне честь разделить со мною ужин? У меня есть хлеб и сыр.

Они сидели за столом и жевали хлеб с сыром. Сперва Ленуар попытался объяснить, почему он решился прибегнуть к черной магии. 

— Мне все опостылело, — сказал он. — Опостылело! Я работал не щадя себя, в уединении, с двадцати лет, а чего ради? Ради знания. Дабы познать иные тайны природы. Но познать их не дано.

Он с маху на полдюйма вонзил нож в доску стола, Барри даже подскочил. Ленуар маленький, щупленький, но, видно, нрав у него пылкий. И лицо прекрасное — хоть и очень бледное, худое, но столько в нем ума, живости, одухотворенности. Пенниуизеру вспомнилось лицо прославленного атомного физика, чьи фотографии появлялись в газетных полосах вплоть до 1953 года. Наверное, из-за этого сходства у него вырвалось:

— Иные тайны познать дано, Ленуар; мы не так уж мало всякого узнали… 

— Что же? — недоверчиво, но с любопытством спросил алхимик. 

— Ну, это не моя область. 

— Умеете вы делать золото? — спросил Ленуар с усмешкой. 

— Нет, кажется, не умеем, но вот алмазы у нас делают. 

— Каким образом? 

— Из углерода… ну, в общем, из угля… при огромном нагреве и под огромным давлением, как я понимаю. Вы же знаете, и уголь и алмаз — тот же углерод, один и тот же элемент.