Солмо (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 1

Солмо

Глава 1

Прошло два дня с нашего возвращения на линкор. Два очень длинных, тяжёлых, липких, одинаково серых дня, которые я провёл в компании медиков, диагностических капсул, очень любопытных инженеров и одного слегка офигевшего симбионта. На корабле за это время прошли траурные церемонии прощания с погибшими пилотами, инженерами и десантом, что никак не добавило мне нестроения. Меня не было рядом с экипажем во время мероприятия, и маясь от безделья, я винил себя за их гибель. Хотя… Я уже почти привык к такому состоянию. За то время, как я стал командиром, и начал отдавать свои первые приказы, по моей воле умерло очень много людей… как врагов, так и моих бойцов. Иногда они погибали и из-за моих ошибок, а не только по тому, что противнику на поле боя улыбнулся бог войны. Впрочем, не ошибается только тот, кто ничего не делает, только вот цена этих ошибок у всех разная.

Карантинный отсек стал нашим временным «домом». Металл, голый композит, белые панели, фильтрующие шторки, лампы, которые светили одинаково мерзко — утром, ночью и в обед. Нас гоняли по кругу: анализы, сканы, тесты, психологи, снова анализы.

Симбиот поначалу на всё это реагировал как на атаку: один раз он попытался сожрать манипулятор автоматического анализатора, что собирался взять у меня образцы тканей и крови на изучение, и после этого к нам стали ходить только живые люди. В боевых скафандрах. И с большим уважением.

К моменту, когда дверь карантина наконец открылась, я уже всерьёз думал, не начать ли я кусаться и бросаться на людей, и симбиот тут был непричём.

Дверь щёлкнула, панель над ней загорелась зелёным, и над головой непривычно рявкнул голос живого дежурного офицера:

— Группа высадки, карантин завершён. Ограничений по перемещению нет. Командиру — просьба явиться в штабной отсек немедленно. Остальным — по штатному расписанию.

Искусственный интеллект корабля до сих пор отключен, и даже в системе оповещения его теперь заменили люди.

— Слышали? — довольно протянул Заг, соскальзывая с койки. — «Ограничений нет». Сейчас я этому понятию покажу, что оно значит! Столовая, душ, и в корабельный бар! В любом порядке, можно всё сразу.

Я сел, потянулся. Симбиот отозвался глухим, довольным откликом где-то под кожей. За два дня адаптация доползла до «63 из 200». Для меня это ничего не значило, но сам симбионт был доволен. Я это чувствовал.

Его уже перестали воспринимать как бешеного зверя на цепи. Скорее — как очень внимательного, очень осторожного зверя, который не кидается первым, но запомнит всех, кто на него косо посмотрел.

Медики и изжарены своё заключение выдали ещё утром:

— Человеческий носитель — стабилен. Симбиот — стабилен. Неконтролируемого размножения, выделения спор, заразных элементов не выявлено. Попытка принудительного отделения симбионта от носителя с вероятностью девяносто девять процентов приведёт к летальному исходу носителя симбиота… или того, кто это попробует сделать. Переводя на человеческий: «отдирать — нельзя, убьём».

Ещё один пункт мне особенно понравился:

— Приоритет принятия решений — за носителем. Попыток навязать ему собственную волю за время наблюдения не зафиксировано. В критических ситуациях симбионт склонен усиливать защитные реакции, но после прямых приказов командира идёт на уступки.

То есть, если я говорю «сиди тихо» — он сидит. Если сказал «не жрать манипуляторы» — он больше не жрёт. Уже прогресс.

— Ну что, свобода? — Кира встала рядом, поправляя комбинезон. — Как ощущения, Оператор? Тебя тут ещё пожалели, не то что меня в прошлый раз. Помнишь Найденов, как ты приказал с меня чуть-ли не кожу живьем собрать⁈

— Всё я помню и уже извинился раз пятьсот. А ощущения… Как у собаки, которую выгуливают по расписанию, — буркнул я. — Но хотя бы поводок и намордник сняли.

Заг потянулся так, что хрустнули плечи:

— Лично я считаю, что карантин был мягкой прогулкой. Ни выстрелов, ни монстров, ни взрывов… только анализы. Хотя да, вот эти баночки — это было страшно.

— Это потому, что ты в баночку чуть не промахнулся. Да ещё тряс своим хозяйством на бедных медиков так, что оно чуть не отвалилось. — напомнила ему Кира. — Медсестра до сих пор вздрагивает, когда тебя видит.

— Это не медсестра вздрагивает, — фыркнул Заг. — Это она от чувства восторга содрогается, когда видит героя.

— Герой, — вздохнул я. — Твой бар отменяется. В душ… в душ сходи, и через десять минут чтобы оба были в штабе! За два дня отдохнули и хватит, пора снова пахать.

— Твою мать, — сник он. — Вот как всегда!

— Это тебе за то, что ты меня чуть не подстрелил на Мидгарде, и стволом в спину своему другу и командиру тыкал! — Злорадно поиздевался я над Загом — Я злой, и память у меня хорошая.

Дверь распахнулась шире, и на пороге показался дежурный офицер карантина:

— Командир, вас ждут в штабе. Там уже все собрались.

— Знаю, — кивнул я. — Баха, потопали…

Корабль за эти два дня тоже изменился. Да, «Земля» всё так же была тем же самым линкором — со шрамами на броне, с замазанными и залатанными следами прошлых боёв, с вечным гулом голосов сотен людей, спешащим по своим служебным делам. Но я теперь видел её иначе.

Симбиот не пытался влезть в системы корабля, как и обещал — «интеграция запрещена». Но он постоянно сканировал фон: поля, вибрации, тепло. Для него линкор был огромным, сложным, но всё же мёртвым организмом. Неживым. Конструкцией. Игрушкой, собранной детьми.

Человеческая сеть корабля, настроенная через имплантаты — датчики, камеры, слабые сигналы мини-компьютеров, которыми в отсутствие искинов пользовались инженеры для диагностики и расчётов — на его фоне казались примитивной кустарщиной. И всё равно симбионт сидел тихо, не трогая их, ограничиваясь наблюдением.

По пути до штаба я поймал на себе десятки взглядов.

Кто-то шептался, кто-то откровенно глазел, кто-то прятал взгляд, когда я на него смотрел. Слухи, конечно, уже разошлись. Где-то между третьей и пятой палубой мне навстречу попалась группа техников. Один, подумав, не удержался от вопроса:

— Товарищ… то есть… командир… Э-э… Разрешите вопрос?

— Давай, — сказал я останавливаясь и уже внутренне готовясь к чему угодно.

— Это правда, что вы теперь можете отдавать приказы чудищам на планете, и они слушаются? — техник выпалил вопрос залпом, на одном дыхании, и все вокруг замерли в ожидании ответа.

— Правда, — кивнул я. — Это мои питомцы, и я их там выгуливаю, а вот дерьмо за ними придётся убирать вам. Не царское… тфу… не командирское это дело!

Техники дружно захихикали, единственная девушка среди них не громко фыркнула:

— Всё, можно жить. Наш командир жив, это точно он.

— Скоро будет общий брифинг ребята, тогда всё узнаете, а пока валите отсюда и работайте! — Напутствовал я подчиненных.

В штабе собрались все, кто мог хоть как-то участвовать в принятии решений.

Денис, мрачный, как грозовая туча, но сосредоточенный. Тимур, уткнувшийся в тактический голограф. Насупленный Виктор. Пара офицеров службы безопасности. Главный медик, тот самый, который до сих пор не понимал, что автомат считает нормой. Пара инженеров, отвечающих за энергетические и навигационные системы.

Я вошёл, дверь за мной закрылась.

— Забирай свой трон, — Денис кивнул на свободное кресло командира. — Устал я, так что дальше сам рули.

— Устал он… а ты думал нам царям легко? — сказал я, устраиваясь поудобнее. — Докладывайте. Медики, что у вас? Сразу закончим со мной, и перейдем к текучим вопросам, давай, по-быстрому только.

Главмед включил голограф и встал рядом.

— Коротко, — начал он. — Человеческая часть организма — здорова, даже слишком. Иммунитет просел на первый день, потом резко вырос выше среднестатистического. Никаких признаков инфекций, вирусов, паразитов и прочего… скажем так, традиционного ужаса мы не обнаружили. Симбиот, по нашим данным, не отделим от носителя. Он встроился в нервную, сосудистую, лимфатическую системы…