Истинная зайка для ректора (СИ) - Флор Анна - Страница 33

Родгар невозмутимо приподнимает мою ладонь и одаривает нежным поцелуем, неотрывно смотря в мои глазая.

— Потрясающая и очень обнадеживающая клятва, моя дорогая зайка, — мягко произносит Родгар, нежно поправляя прядь моих волос, заводит ее мне за ухо. — Я бы и то не смог сказать лучше.

Громкое хмыканье Жреца прерывает нашу идиллию. Он делает свои пометки на страницах книги, явно обдумывая, как вести продолжение ритуала.

— Господин Родгар Д'Альерри, — вероятно, ваша часть клятвы, — Жрец промахтваер уголком золотой рясы вспотевший лоб. — Постарайтесь не отступать от шаблона.

— Непременно, — оскаливается Родгар.

И, под аккомпанемент рушащегося потолка, в который вылетела одна из гостей в виде гигантской тяжёлой гусеницы с крохотными крыльями феи, продолжает:

— Я, Родгар Д'Альерри, принимаю все то, что ты принесешь в наш союз, и клянусь быть твоей опорой при обороте в пушистое исчадие Изнанки и при возвращении в обнаженное и уязвимое человеческое совершенство, — взгляд Родгара тут же с нежного меняется на заговорщический.

А на моих губах расползается благодарная и ласковая улыбка.

-... клянусь подкладывать твоему кролику отборные военные документы и военные документы других государств, — с теплотой говорит мой Истинный. — Клянусь обучить тетя всем премудростям обращения с Жезлом Любви...

На этих словах книга судеб у несчастного Жреца падает с грохотом на пол.

Правда, грохота почти не слышно за происходящей суматохой в Храме, которую блага ради устроила Китти с потирающим руки Найтаном.

— Господа, прошу вас, сосредоточьтесь, — умоляюще бормочет растерявший весь запал Жрец, уныло разглядывая хаос вокруг. — Генерал Д'Альерри, это важный священный момент!

— Мой Жезл не менее священен, — цедит Родгар, бросая предупреждающий взгляд на поникшего жреца.

К счастью, артефакт Жезл Любви вернулся к генералу уже на следующий день после того, как принц вернул себе свой человеческий облик.

Разумеется, после слизня я решила, что с фамильярами покончено. Больше никаких фамильяром!

— Хозя-я-яин, — завывает умертвие Родгара, шаркающей походкой направляясь к нам. На белом блюдце он несёт наши кольца к алтарю.

Даже умертвие сегодня празднично выглядит: где-то раздобыл фрак и шляпу.

— Говорила мне матушка, надо идти в гашантерейщикт, — ворчит Жрец промакивая салфеткой поступивший на лбу пот.

Когда Родгар завершает свою часть клятвы, я уже не придаю значения тому, как в храм врывается кукурузная армия Родгара с его поля в Лирии, одетая в мундиры и с бронебойными кукурузинами наперевес.

Все происходящее кажется таким неважным.

Ведь у меня есть мой Истинный. Моя защита, опора. Моя любовь. И я ощущаю себя рядом с ним в безопасности, прекрасно зная, что он не позволит произойти непоправимому.

Теплота надо удается в груди, распускается ярким цветком, и от этого где-то в области солнечного сплетения "порхают бабочки".

Весь мой мир, такой громадный и необъятный, сужается до одного единственного и важного мне человека — до генерала. Генерала, чьей Истинной я стала благодаря конфетам Ромаро, что сейчас смеётся по-злодейски. По вине слизня, который оказался принцем моего государства, потерянным десяток лет назад.

И даже неважно, что обломки от крыши, через которую пикирует вниз обратно гусеница, сыпятся на нас с Подгаром. Он играюче и с лёгкостью отводит обломки в стороны своей магией.

— Я люблю тебя, зайка. Ты даже церемонию сумела украсить, — Родгар притягивает меня к себе, его ладонь ложится на мою поясницу и то и дело норовит сползти ниже.

Губы генерала находят мои и одаривают жадным, требовательным поцелуем, словно генералу плевать на все приличия и этикет.

— Господа, кольца! Ритуал ещё не завершен, — почти рыдает Жрец где-то неподалеку, прячась за алтарем. — Э-эх! Да в Изнанку всё это, я увольняюсь!

Но поцелуй лишь закрепляет ритуал и на наших предплечьях уже образуется золотистая метка брачных уз священного союза.

Когда Родгар отстраняется, в его глазах полыхает целая бурям эмоций: от щемящей нежности до голодной похоти.

— Предлагаю не ждать ночи и устроить брачный день, — плотоядно оскаливается мой генерал, сгребая меня в охапку, как единственное сокровище этого мира...

Пять лет спустя.

— Может пора ему намекнуть, что у него есть свой дом? — ворчит Родгар, выглядывая в окно.

Супруг стоит сложив руки на груди и сверлит недовольным взглядом то, что происходит в саду под нашим замком.

— Любимый, не будь так строг к нему, — нежно улыбаюсь, подходя к супругу. — Ему тяжело даётся адаптация в человеческом облике.

Пальчиками пробегаюсь по широким крепким плечам Родгара и неверьально ощущаю, как Родгар немного расслабляется. Переводит на меня короткий, полный любви и теплоты, взгляд и вновь всматривается в сад, хмуря густые брови.

— Прошло целых пять лет! — не выдерживает Родгар и сжимает челюсти до желваков.

— Милый, ты ведь знаешь, что Федя... То есть Его Величество Фернандо просто очень ранимый, — натянуто улыбаюсь, понимая, как глупо звучат слова оправдания нового короля Лирии.

— Невозможно править своим королевством сидя в замке генерала драконов вражеской империи, — снова ворчливо бормочет муж, неотрывно глядя в окно. — Он здесь уже меся. Я его королевскую задницу сейчас же вышвырну в его же Лирию.

— Смотри как дети его любят, — привожу последний аргумент, вздыхая.

Нежно кладу руку на его локоть и пытаюсь увести от окна, но генерал на то и генерал, что не сдается.

— Да, но он учит их... Кидаться козявками? — сжимает челюсти муж.

Не выдержав, тоже выглядываю в окно.

— Кажется, да, — растерянно отвечаю, наблюдая за играми близнецов Ардона и Норда с Его Величеством.

Но наши дети и новый король Лирии спустя несколько секунд уже ползают по траве и жуют листья. Кажется, изображая...

— Они что, играют в слизней? — раздражается супруг, продолжая ход моих мыслей. — Любимая, наши дети — драконы, а не гусеницы. Пора положить этому конец.

Я выдавливаю слабую улыбку.

С тех пор, как родились Норд и Ардон, а им уже не минуточку целых три года, король не отлипает от нас. Он гостит у нас с периодичностью, примерно три раза за полгода. В этот раз остался на целый месяц. Тетушка говорит, что с приходом Фернандо Великолепного к власти, в Лирии царит анархия. Но, на мой взгляд анархию разжигает кукуруза, которая вышла со своих полей и бродяжничает.

Продолжаю настаивать на своем:

— Фернандо просто очень привязан ко мне. И к детям теперь. Не прогоняй короля! Это невежливо. Пускай гостит сколько пожелает.

— Мне начинает казаться, что зелье отвязки фамильяра не сработало, — ворчит Родгар, наконец отходя от окна. — Иначе как объяснить, что ты его так балуешь?

Я лишь пожимаю плечами. Я и сама не могу объяснить то, почему я по-прежнему лояльна к Феде. Фернандо, вернее.

Мне кажется, я просто чувствую свою ответственность за нерадивого короля Лирии. Мы ведь в ответе за тех, кого приручили.

Родгар, заметим мое смятение, смягчается и притягивает меня к себе. Бережно обнимает, как фарфоровую статуэтку и снова ворчит:

— Я уже пять лет терплю этого псевдо-слизня в своем замке. Ради тебя, моя Боль, я готов терпеть его ещё сотни тысяч лет, лишь бы ты была довольна.

И я ощущаю бесконечную благодарность и теплоту к моему генералу. Который и без того столько вытерпел от наших с фамильяром рук...

К слову, обращаться в кролика я перестала после во время беременности. Уже и забыла, каково это — жевать пергамент, сидя на столе у Родгара.

Китти и Найтан ударились в путешествия вместе со своими детьми и теперь каждую неделю шлют нам открытки из разных уголков необъятного мира. Они присылают и конфеты и печенье и шоколад, но мы то с Родгаром знаем, что не стоит доверять всему сладкому. Сладкое может быть с подвохом...

— Я люблю тебя бесконечно, моя девочка, — нежно рокочет Родгар, утыкаюсь в мою шею и одаривает поцелуем, от которого, как и пять лет назад, мурашки проносятся по телу, а сердце тут же ускоряет свой бег.