Инженер 3 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 40

А теперь она здесь.

Баранов удивленно поднял брови:

— Анна Павловна? Что за неожиданность. Она редко приезжает без приглашения.

Он вышел из кабинета в прихожую. Я остался у окна, смотрел, как Анна поднимается по ступеням крыльца. Походка легкая, спина прямая. Даже в сумерках видно, как изящно она двигается.

В прихожей послышались голоса. Баранов приветствовал Анну, удивленно спрашивал о причине визита. Анна отвечала спокойно, извиняясь за поздний визит.

Потом они вошли в кабинет.

Анна остановилась на пороге, увидела меня. На мгновение в глазах мелькнуло что-то, удивление? радость? но тут же исчезло. Она вежливо улыбнулась:

— Александр Дмитриевич, добрый вечер. Не ожидала вас здесь застать.

Я поклонился:

— Анна Павловна. Рад вас видеть.

Баранов подошел к столу, отодвинул кресло для Анны:

— Присаживайтесь, пожалуйста. Чем обязаны вашему визиту?

Анна села, поправила складки платья. Темно-синее, строгое, без лишних украшений. Волосы убраны в простой узел на затылке. Только маленькие серебряные сережки в ушах.

— Простите, что вторгаюсь так поздно, — начала она. — Но я видела из окна, как от вашей стройки уезжала телега с людьми и инструментами. Раньше времени, не по графику. Решила узнать, все ли в порядке. Не случилось ли чего?

Глава 18

Чертежи

В голосе девушки слышалось искреннее любопытство.

Баранов вздохнул:

— Случилось, Анна Павловна. Каменщики ушли. Вернее, мы их прогнали.

— Прогнали? — Анна удивленно посмотрела на него, потом на меня. — Почему?

Баранов коротко рассказал историю с Кулаковым. Про разбавленный раствор, экономию на извести, попытку дать взятку. Анна слушала внимательно, не перебивая. Лицо становилось все серьезнее.

— Вот негодяй, — тихо произнесла она, когда Баранов закончил. — Халтурить на таком деле. Ведь на мельнице будут работать люди. Рухни стена, убьет кого-нибудь.

— Именно, — кивнул я. — Поэтому пришлось разорвать договор.

Анна задумалась, потом оживилась:

— А знаете, я могу помочь. У меня год назад флигель достраивали. Артель из Алексина работала. Мастер толковый, Тимофей Осипович Осипов фамилия. Работу делал добротно, быстро. Я осталась довольна.

Баранов выпрямился:

— Из Алексина? А он сейчас свободен?

— Не знаю, — призналась Анна. — Но узнать можно. Завтра же отправлю своего человека с письмом. Алексин недалеко, верст сорок. К вечеру ответ будет готов.

— Анна Павловна, вы очень поможете, — я почувствовал облегчение. — Мы как раз думали, где искать каменщиков. Все артели разобраны.

— Тимофей Осипович толковый человек, — продолжила Anна. — Не пьет, людей не обижает. И работу знает. Вот только характер прямой, резкости не терпит. С ним нужно по-хорошему.

— Я по-хорошему умею, — усмехнулся Баранов. — Если работает честно, никакой резкости не будет.

Он поднялся:

— Анна Павловна, благодарю за помощь. Вы нас выручили. Давайте пройдем в гостиную, велю подать чаю. Поговорим спокойно.

Мы перешли в гостиную. Большая светлая комната с диваном у стены, креслами, журнальным столиком посередине. Камин, хотя сейчас, летом, не топленный. На каминной полке часы, фарфоровые статуэтки, подсвечники. Портреты на стенах, предки Баранова, суровые мужчины в париках и женщины в старомодных платьях.

Баранов велел лакею подать чай. Мы уселись, Анна на диван, Баранов в кресло напротив, я сбоку.

Разговор потек неспешно. Баранов рассказывал о стройке, о планах. Анна слушала, задавала вопросы. Умные, точные вопросы. Не светские пустяки, а настоящий интерес.

— Александр Дмитриевич, — обратилась она ко мне, — объясните, пожалуйста, почему так важна точность в кладке? Четверть вершка, разве это критично?

Я наклонился вперед:

— Критично, Анна Павловна. Видите ли, паровая машина создает вибрацию. Постоянную, ежедневную. Даже малое отклонение от вертикали через несколько месяцев превратится в трещину. Трещина пойдет дальше. В итоге стена может обрушиться.

— Понятно, — кивнула Анна задумчиво. — То есть не просто здание, а конструкция под особую нагрузку.

— Именно. Обычный дом или амбар можно класть с допусками. А здесь каждый шов, каждый кирпич имеет значение.

— Как интересно, — Анна посмотрела на меня внимательно. — Значит, инженерное дело не просто чертежи, но и понимание физики, материалов, нагрузок.

— Совершенно верно.

Баранов рассмеялся:

— Анна Павловна, вам впору самой инженером быть! Слушаете так внимательно, вопросы задаете такие толковые.

Анна улыбнулась:

— А что, Иван Петрович, может, и правда стоит? Я вот смотрю на вашу мельницу, и думаю, почему бы мне не построить себе такую же? У меня земли хватает, река рядом. Можно было бы молоть зерно не только для себя, но и на продажу.

— Отличная мысль! — одобрил Баранов. — Прибыльное дело. Я подсчитал, мельница окупится за три года. Дальше чистая прибыль.

— Тогда обязательно построю, — Анна взглянула на меня. — Александр Дмитриевич, возьметесь за проект?

Наши глаза встретились. Она смотрела спокойно, но в глазах плясали искорки. Я понял, что она говорит не просто о мельнице. Это повод видеться чаще.

— С удовольствием возьмусь, Анна Павловна, — ответил я. — Только дайте закончить сначала эту мельницу.

— Конечно, конечно. Никуда не тороплюсь.

Лакей принес чай на серебряном подносе. Тонкие фарфоровые чашки, сахарница, молочник, тарелка с печеньем. Разлил по чашкам, подал каждому.

Мы пили чай, разговор продолжился. Анна расспрашивала о деталях стройки, я объяснял. Баранов вставлял замечания, делился планами.

Между мной и Анной проскакивали взгляды. Короткие, быстрые, но красноречивые. Она смотрела на меня дольше, чем требовалось для вежливости. Я ловил себя на том, что любуюсь линией ее шеи, изгибом губ.

Мы уже давно не виделись. После того ужина, когда за одним столом сидели Анна, Елизавета и я. Напряжение тогда стояло невыносимое.

Потом Елизавета уехала к Долгорукову в загородное имение с визитом вежливости, она пока что оставила меня в покое. Я на время вздохнул облегченно. Но Анну пока избегал.

А теперь она здесь. Близко. Так, что можно коснуться рукой.

— Александр Дмитриевич, — окликнула она, — а можно посмотреть чертежи мельницы? Мне интересно, как устроена конструкция.

— Конечно, — я поднялся. — Они в кабинете, сейчас принесу.

— Да зачем же вам ходить, — Анна встала тоже. — Пойдемте вместе, заодно все подробно покажете.

Баранов остался сидеть:

— Идите, идите, молодежь. А я тут спокойно допью чай.

Мы вышли из гостиной в коридор. Я шел впереди, Анна следом. Слышал шорох ее платья. В коридоре никого, только где-то далеко на кухне слышались голоса прислуги.

Зашли в кабинет. Я подошел к столу, развернул чертежи. Анна встала рядом, склонилась над бумагой. Запах ее духов, лаванда, что-то цветочное, ударил в голову.

— Вот здесь будет паровая машина, — начал я, показывая пальцем. — На втором этаже. Вес около трехсот пудов. Поэтому стены должны быть особо прочными.

Анна внимательно разглядывала чертеж. Тихо спросила, не поднимая головы:

— Давно не виделись. После того ужина прошла неделя.

Голос ровный, но я уловил в нем напряжение.

— Стройка, дела, — ответил я неопределенно. — Времени не хватает.

— Только стройка? — Анна подняла глаза, посмотрела прямо на меня. — Или гостья Ивана Петровича заняла твое время?

Я замер. Она про Елизавету.

— Анна…

— Она уже уехала к Долгорукову, я слышала, — спокойно продолжила Анна. — Красивая. Знатная княжна.

Повисла тишина. Я молча ждал, что будет дальше.

Анна отвернулась от чертежей, шагнула ближе. Совсем близко. Я видел каждую черточку ее лица в мягком свете лампы. Серые глаза смотрели серьезно, без улыбки.

— Она что-то для тебя значит? — спросила Анна тихо.

— Мы познакомились в Севастополе, — начал я осторожно. — Она работала в госпитале, ухаживала за ранеными. Мы… подружились.