Инженер 2: Тульские диковинки (СИ) - Тыналин Алим - Страница 42

Я плавно, равномерно вел резец. Подача маленькая, десятые доли миллиметра. Чистовой проход, нельзя торопиться. Одна ошибка, и деталь испорчена, начинай сначала.

Прошел треть длины. Остановил подачу, отвел резец. Педалью замедлил станок, остановил. Достал линейку, измерил диаметр. Три вершка сорок восемь сотых. Надо три пятьдесят. Еще две сотых снять.

Снова запустил станок. Подвел резец, углубил на волосок. Продолжил проход.

Металл снимался ровно. Поверхность становилась гладкой, блестящей. Хороший чугун, без раковин, плотный.

Дошел до середины заготовки. Вдруг раздался резкий треск, резец дернулся, станок завибрировал. Я отвел резец, остановил подачу.

Осмотрел режущую кромку. Треснула. Кусок металла откололся, край зазубрился.

Остановил станок, вытащил резец. Осмотрел внимательно. Трещина пошла от кромки вглубь, резец стал негоден. Износился.

Встал, подошел к ящику с инструментами. Открыл, внутри резцы разных размеров, напильники, сверла. Поискал нужный резец. Нашел, достал. Осмотрел, тупой, заточки нет. Придется точить самому.

Я подошел к точилу в углу мастерской. Большой каменный круг на оси, внизу педаль. Налил воды в ванночку под кругом, чтобы металл не перегревался.

Сел, поставил ногу на педаль. Раскрутил точильный круг. Поднес резец к камню, посыпались искры, металл завизжал.

Я точил медленно, равномерно. Снимал металл понемногу, формируя режущую кромку. Угол сорок пять градусов, как положено. Проверял на глаз, корректировал.

— Александр Дмитриевич, позвольте, я бы заточил, — подошел Семен. — У меня рука набита.

— Спасибо. Сам справлюсь.

Семен кивнул, вернулся к своей работе.

Я доточил резец, отвел от круга. Остановил точило. Провел большим пальцем по режущей кромке, острая, цепляется за кожу.

Проверил на ногте старым способом, провел кромкой, осталась царапина. Хорошо наточен.

Вернулся к станку. Установил новый резец в держатель, затянул. Проверил вылет, не слишком длинный, чтобы не вибрировал.

Запустил станок. Подвел резец к заготовке. Металл пошел снова. Стружка сыпалась ровной лентой.

Дошел до конца заготовки. Отвел резец, остановил станок. Измерил диаметр в трех местах: начало, середина, конец. Везде три вершка пятьдесят сотых. Допуск одна сотая. Отлично.

Вытащил поршень, осмотрел. Поверхность гладкая, блестящая. Провел пальцем, везде ровно, без ступенек. Хорошая работа.

Отложил на верстак к готовым деталям. Посмотрел на часы, половина одиннадцатого. Только утро, а уже устал. Проклятый резец сломался некстати мы потеряли время на заточку.

Взял следующую заготовку. Сегодня надо сделать еще шесть поршней.

Мы усердно работали до обеда. К часу дня я сделал четыре поршня. Руки затекли, спина ныла. Но работа спорилась.

Домой обедать не пошел, отправил Гришку чтобы принес. Матрена Ивановна передала борщ и котлеты.

Поел вместе с Грищкой, поделился с ним снедью. Борщ горячий, наваристый, со сметаной. Котлеты сочные. Запил квасом.

После обеда я продолжил работу. Сделал пятый поршень, затем шестой, седьмой.

К шести вечера все поршни были готовы. Работники начали собираться. Семен спросил:

— Александр Дмитриевич, может, хватит на сегодня? Вы третий день до ночи работаете.

— Еще немного. Клапаны начну собирать.

Семен покачал головой, но не стал спорить. Попрощался, ушел. Трофим тоже ушел. Иван задержался:

— Александр Дмитриевич, может, помочь? Я могу остаться. Поработаем вместе с Гришкой.

— Оставайся. Понадобишься.

Иван обрадовался, скинул куртку.

Я подошел к верстаку с клапанами. Медные тарелки лежали штабелем, Трофим наковал их, надо теперь обточить до точного размера, притереть к седлам.

Взял первую тарелку, зажал в патроне станка. Деталь небольшая, легкая, крепить неудобно. Я зажал ее через медные прокладки, чтобы не помять.

Запустил станок. Обточил внешний диаметр, два вершка ровно. Потом конус с внутренней стороны, под углом сорок пять градусов, для притирки к седлу.

Снял, осмотрел. Хорошо. Взял седло, медное кольцо с конусом внутри. Приложил тарелку к седлу, покрутил, не входит плотно, есть зазоры.

Надо притереть. Взял притирочную пасту, мелкий абразивный порошок, смешанный с маслом. Намазал на конус тарелки. Вставил в седло, начал крутить туда-сюда.

Иван и Гришка стояли рядом, смотрели во все глаза:

— А это зачем, Александр Дмитриевич? — спросил Гришка.

— Притирка. Чтобы клапан к седлу плотно прилегал. Зазора не должно быть, иначе вода будет просачиваться.

— А как узнать, что уже хорошо притерлось?

— Вот смотри.

Я вытер тарелку от пасты, приложил к седлу. Покрутил, вытащил. На конусе седла осталась полоска, блестящая дорожка по кругу.

— Видите? Вот где они касаются. Надо, чтобы дорожка была ровная, по всему кругу, без пропусков. Это значит хорошо притерлось.

Парни кивнули:

— Поняли.

Я продолжил притирать. Крутил, крутил, проверял. Дорожка становилась шире, ровнее. Через десять минут была готова по всему кругу шла ровная полоска.

Проверил герметичность. Намочил седло водой, вставил тарелку, прижал. Перевернул, вода не капает. Держит.

— Готово. Теперь надо таких же еще двадцать три штуки сделать.

Иван присвистнул:

— Долго это…

— Долго. Поэтому помогайте. Вот, возьмите следующую тарелку, намажьте пастой, притирайте. Я покажу, как правильно.

Показал парням, как держать, как крутить, как проверять. Они схватывали быстро, руки ловкие.

Работали втроем. Я обтачивал тарелки на станке, Иван и Гришка притирали их к седлам. Дело пошло быстрее.

За окном стемнело. Гришка зажег лампы. Работали дальше.

К девяти вечера сделали двенадцать клапанов. Еще двенадцать осталось.

Иван зевал, глаза слипались, но держался:

— Александр Дмитриевич, продолжаем?

Я посмотрел на парней. Устали, лица бледные. Но не жалуются, работают.

— Хватит на сегодня. Завтра доделаем. Ваня иди домой, Гриша ложись спать.

— А вы?

— Я еще немного поработаю. Иди.

Долго упрашивать не пришлось. Иван надел куртку, попрощался, ушел. Гришка отправился обустраивать свою постель за печкой.

Я остался один. Вскоре Гришка уже спал в своем углу за печкой, слышно, как он тихо сопит.

Я продолжил работу. Обточил и притер еще три клапана. Руки дрожали от усталости, глаза слезились.

К одиннадцати вечера я остановился. На сегодня хватит.

Погасил лампы, кроме одной. Надел сюртук, шапку. Вышел, запер дверь.

На улице тихо и темно. Луна скрылась за облаками, звезды потускнели. Холодный ветер задувал в лицо.

Я медленно шел домой. Ноги отяжелели, спина болит. Неплохо так сегодня отработал, часов четырнадцать. Устал.

Но это приятная усталость. Главное, работа продвигается. Еще девять клапанов, три поршня, и можно начать сборку первого насоса. К пятнице первый будет готов.

Если Филипп не вернется, значит, не вернется. Справлюсь без него. Пришел домой и рухнул в постель не раздеваясь.

Утром отправился в мастерскую пораньше. Пришел а там уже стучит молоток. Гришка что-то чинил у верстака. Парень обернулся, увидел, что я пришел, смутился:

— Простите, Александр Дмитриевич! Хотел тихонько… Я уже растопил печку, воды нагрел.

Я подошел к рукомойнику, Гришка действительно нагрел воды в чугунке.

— Спасибо. А ты когда проснулся?

— Да я в шесть встал. Привык рано. В деревне всегда с петухами вставали.

Кивнул. Хороший парень, старательный. Нам вроде повезло с ним.

Подошел к верстаку с клапанами. Вчера сделал пятнадцать штук, еще девять осталось. Сегодня доделаю, начну собирать первый насос.

Ровно в семь пришел Семен. Поздоровался, осмотрелся:

— Александр Дмитриевич, вы что, допоздна работали?

— Да, вчера засиделся допоздна. Ничего страшного, парни помогли.

Семен покачал головой, но промолчал. Пошел к своему месту, начал раскладывать чертежи.