Русская Америка. Голливуд (СИ) - Дорохов Михаил Ильич - Страница 48

Биглоу слегка наклонился вперёд, его сцепленные пальцы лежали на коленях неподвижно:

— Но мы решили этот вопрос полюбовно, ведь так? И вы остались не внакладе. Мне кажется, нам есть что обсудить. Я здесь, чтобы предложить более выгодную сделку и укрепить связь между Лос-Анджелесом и Тампой.

Ардиццоне внимательно посмотрел на Фреда:

— Говорите…

[1] Закон Картрайта — появился в 1907 году и фактически стал основой для всех последующих антимонопольных законов Калифорнии. Там уже упоминались сговоры и создание трестов в целях полного контроля отрасли

[2] Статьи 319–327 УК Калифорнии до появления «Калифорнийского Закона о недобросовестной конкуренции» 1933 года были самыми опасными для бизнесменов, которых уличают в нарушении монополии, потому как по ним было сложно получить срок за уголовку, но гражданские иски на огромные суммы открывались только в путь. В будущем эти статьи станут основой знаменитого параграфа 17200 — страшного сна любого американского антимонопольщика — нарушителя.

[3] Кинетофон — технология, которую Эдисон попытался запустить в 90ые года XIX в. Усовершенствовал её к 1913 году, но она была настолько несовершенна, что рассинхрон вызывал у публики насмешки и нежелание идти на новые сеансы. К 1915 году Томас оставил попытки запустить «Кинетофон» в широкие массы.

[4] Томас Эдисон в 1888 году попытался подать общий патент на идею. В нём говорилось, что он подаёт заявку на устройство «которое будет делать для глаза то же, что фонограф делает для уха». В принципе, такой патент выдавался по законам того времени на год (на завершение исследований). Но из-за общей формулировки его отклонили.

Глава 14

Премьера

25 января 1925 года. Лос-Анджелес.

Кинотеатр «Уорнерс» сиял в вечерних сумерках Лос-Анджелеса как огромный светящийся дворец. Его ярко-алая неоновая вывеска отражалась в лакированных капотах десятков автомобилей, выстроившихся в очередь к парадному входу и занявших все окрестные переулки.

Это было непривычное зрелище — обычно такой наплыв машин случался лишь на премьерах самых громких голливудских блокбастеров с участием Чарли Чаплина или Дугласа Фэрбенкса. Но сегодня вечером звездой был не актёр и не режиссёр. Звездой была технология.

Я остановился на мгновение в тени напротив кинотеатра и понаблюдал за потоком людей. Небольшое волнение зарождалось внутри меня. Нет, сомнений в успехе не было, ведь и через два года в «моей реальности» звук был встречен на ура. Однако сегодняшний вечер был поважнее любого заседания комиссии или переговоров с инвесторами.

Сегодня суд публики. Последняя и самая главная инстанция. Почему так? Ответ прост: сколько блокбастеров, на которые возлагали большие надежды — провалились из-за того, что их не приняли зрители? В Голливуде со временем появится целая когорта режиссёров, которые снимали красивые фильмы с хорошим сюжетом, но каждая их кинокартина еле окупалась.

Для этого феномена даже придумали несколько ёмких названий: «кассовое проклятие» — для фильмов, или, например, «кассовый яд» — для тех актёров и режиссёров, с появлением которых, как по волшебству обваливаются сборы, даже если они сами признаются критиками и являются любимцами публики.

Сейчас для меня было важным как можно ярче «засветить» звук среди потенциальных зрителей. И обязательно нужны деньги, так как повторять судьбу Терри Гиллиама мне не хотелось. Картины этого режиссёра на старте были «прокляты» и собирали смехотворно мало. Зато потом становились известными. Но мне и моей кинокомпании «Будущее» нужно было заработать здесь и сейчас, чтобы продолжать развиваться.

Радует, что я заходил на голливудское поприще не как кинодел в одном амплуа, а как создатель новинки. Чего греха таить, если публика будет интересоваться звуком, то сейчас главное на первых порах — подбирать хороших актёров. Сценарии можно достать у признанных мастеров. Остальное зритель будет прощать до тех пор, пока и тут не начнёт крутить носом после пары десятка звуковых картин.

Смена амплуа опасна. Эндрю Стэнтон снял «ВАЛЛ-И» и «В поисках Немо». Эти мультики посмотрел весь мир, и их помнили. А вот когда он взялся за «Джона Картера»[1], то фильм стал провалом года, хотя для технологий того времени картина, как минимум, была неплохой попыткой экранизации романа Берроуза и на голову выше серийных поделок.

Перейдя улицу, я попал в настоящий круговорот. Пространство роскошного фойе кинотеатра было густым и звонким одновременно.

Густым — от смешения сотен ароматов: дамских духов, мужского одеколона, дорогих сигар и воска для паркета. А ещё как будто смеси жжёного миндаля и плавящейся пластмассы. Так пахла сгорающая магниевая пудра из отработанных «вспышек» фотоаппаратов.

Звонким — от возбуждённых голосов, смеха, звяканья монет в кассах, призывных криков фотографов и общего гула, который отражался от мраморных колонн и высокого лепного потолка.

По всему фойе сновали репортёры с блокнотами в руках, высматривая известные лица и выхватывая из толпы самые громкие реплики. Все газеты города — от «Лос-Анджелес Таймс» до бульварных листков — трубили о «чуде», которое должно было случиться сегодня. И это чудо было частично моим творением.

Я сдал своё пальто в гардероб, попутно слушая то, о чём судачили вокруг.

— Говорят, они нашли способ записать живой голос прямо на киноплёнку! — с восторгом говорила молоденькая девушка в модной шляпке-клош, — Будто сама Ирен Рич вышла на сцену!

— Враньё, как и всё в этом городе, — флегматично отвечал её кавалер — пожилой господин в безупречном костюме, попыхивающий сигарой, — Наверняка за экраном сидит актриса и синхронно говорит текст. Или граммофон с пластинкой крутят. Старый трюк.

— Они могли сделать синхронно запись картинки и звука, а это очень непросто, Бен! — парировал ему третий член компании.

Я улыбнулся. Последний говоривший был ближе всех к истине.

— Я читала у Чендлера в «Таймс», что мэр Крайер лично участвовал в создании ролика! — говорила со своей подругой элегантная дама в роскошном норковом палантине, — И что это только начало! Скоро во всех фильмах будут говорить!

— О, это так необычно! — хлопала ресницами молоденькая девушка.

— Фантазии, дорогая, фантазии, — скептически хмыкал супруг дамы в палантине, — Звук убивает магию кино. Но… посмотрим. Если это не обман, то, возможно, мы станем свидетелями истории.

— Папа! — сморщила носик девица, — Ты всегда недоверчив!

— Дорогой, ты так любишь напыщенные слова! — ласково погладила мужа по плечу дама.

Тот благостно улыбнулся и посмотрел на неё с нескрываемой нежностью. Хоть он и явно относится к скептикам звука, но эта пожилая пара мне была приятна. Было заметно, что их отношения не испортились со временем.

Эти обрывки фраз были как срез всего города: одни предвкушали чудо, другие жаждали разоблачения. Но все они пришли. Рекламная кампания, щедро оплаченная Уорнерами и поддержанная газетной империей Гарри Чендлера, сработала безупречно. Зал, вмещающий тысячу человек, был забит до отказа. А завтра этот ролик перед фильмами станут крутить ещё четыре кинотеатра.

На стойке гардероба я увидел кем-то забытый чуть мятый экземпляр «Таймса». Заголовок на развороте привлёк моё внимание, и я взял прессу в руки, чтобы прочитать.

«Лос-Анджелес Таймс»

24 января 1925 года , цена 5 центов

БУДУЩЕЕ ЗАГОВОРИЛО: ЗАВТРА ЛОС-АНДЖЕЛЕС УСЛЫШИТ ЗВУКОВОЕ КИНО!

От нашего специального корреспондента, Гарольда Стилвелла.

Завтрашний вечер, 25 января 1925 года, обещает навсегда войти в историю не только нашего города, но и всего мирового кинематографа. В кинотеатре «Уорнерс» перед показом нового вестерна с неподражаемым Уильямом Хартом состоится событие, которое ещё вчера казалось невозможным: премьера первого в мире звукового рекламного ролика, снятого силами новаторской кинокомпании «Будущее» и смелых предпринимателей, братьев Уорнер.