Крылья для двоих. Развод (СИ) - Левашова Елена - Страница 40

Их поступки невольно меня касались… Я будто пропитывалась витающей в доме ложью.

Подхожу к небольшому зеркалу над раковиной и всматриваюсь в свое лицо… Наверное, бог все наперед знает? Нам кажется, что нет ничего хуже ужасного события, например, новости об измене мужа… Я ведь тоже сначала восприняла ее как конец света.

Задыхалась от разочарования и боли… Цеплялась за хорошее, что было между нами с Ростом.

А у Вселенной были свои планы… Как хорошо, что я не удержалась и залезла в переписку мужа. Узнала про Милану и нашла в себе силы противостоять.

Не согнулась, поддавшись стереотипам.

Не смирилась, как сделало бы большинство женщин.

Не сдалась и много других «не»…

Улыбаюсь новой женщине в зеркальном отражении. Это все еще я, но уже другая – любимая и любящая, уверенная в себе и счастливая.

– Мама! Мамочка! – в палату влетает Ванюшка с букетом наперевес. – Тимур купил один маленький, а второй – большой, – взмахивает он ладошкой в сторону вошедшего следом Тима.

У меня дух захватывает… Мой Тим. Я бросилась ему под колеса, потеряла паспорт и смартфон. Свалилась на голову в прямом смысле этого слова.

– Лидуся, как мы все ждали твоего возвращения, – обнимает он меня, вручая букет хризантем.

– Доченька, давай сюда свои пакеты, будь они неладны. Главное – ничего в больнице не оставлять.

– Ну… Я не против больницы, но другой. Той, где рождаются дети.

– Тим… – краснею я, зарываясь носом в его ароматную шею. – Это то, о чем я думаю?

– Выйдешь за меня, Лид? Я решил, что в присутствии твоей мамы сделать предложение будет правильно.

– И в больнице… Ты тот еще организатор.

Мама уже всхлипывает. Ей многого не надо… Странно, но когда Ростислав делал мне предложение, она не реагировала так трепетно… Тактично молчала, не вмешивалась. Пожелала счастья и детишек побольше…

– Лида, так ты ответишь мне «да»? – шепчет Тим, не выпуская меня из объятий.

– Мама, а Тимур будет моим папой? – протягивает Ванечка.

– Он… У тебя есть папа, а Тимур будет твоим… Тим, я не знаю, что говорить? – тушуюсь я.

– Да, я буду мужем твоей мамы и твоим другом. Буду заботиться о тебе, любить, воспитывать. Мы будем жить вместе.

– Спасибо, – беспомощно развожу руками. – Может, нам переехать в квартиру Василия Федоровича?

– Ну уж нет, Лид. Нам хватит места. И ты же хотела открыть клинику?

– Ладно. Займусь тогда этим завтра же.

– Нет. Завтра не получится. Петр Юрьевич очень ждет тебя на допрос. Мы должны пройти это вместе, Лид.

– Хорошо. Я и не отказываюсь. Интересно, сколько все это продлится? Год? Два или…

– Меньше. Вадим Семенович сказал, что по делу о похищении ребенка в родильном доме вышел срок давности. Елена Волгина останется безнаказанной. Ей ничего за это не будет… А вот за оставление в опасности, неоказание помощи и…

– Так она же своими руками ударила Ларису? – возмущаюсь я. – Тимур, ты ничего не путаешь? Наверное, их адвокат пытается отмазать клиентов, утверждая, что Лариса сама поскользнулась? И фигура на нее удачно упала…

– Эксгумации еще не было. Успокойся, Лидочка. Волгины сядут и надолго.

– Очень на это надеюсь.

– Ребятки, а пойдемте в ресторан? – предлагает мама. – Отметим помолвку. Лида, я прослушала, ты же сказала Тимуру "да"?

– Конечно, мам. Я мечтаю стать твоей женой, Тимур. И… Я очень тебя люблю.

Глава 63

Лидия.

Долгое время я накручивала себя… Оглядывалась по сторонам, опасалась новых знакомств. Ночи и так стали бессонными, как это бывает у новобрачных.

Тим настаивал на пышной свадьбе, а я посчитала празднество неуместным.

Лишним, привлекающим ненужное внимание…

У меня уже была свадьба в шикарном ресторане. На мне было пышное, белое платье, а об убранстве зала слагали легенды…

Ничего хорошего из той затеи не вышло…

Тимка уговорил меня согласиться на небольшое семейное торжество в кругу семьи. Мамуля его, конечно, поддержала. А вместе с Сонькой они убедили меня надеть платье во второй раз. Не пышное, без фаты, но оно мне безумно шло…

По моим щекам текли слезы, когда мы шли навстречу друг другу…

Меня отпускало прошлое… Потери, неудачи, предательства – весь этот «ценный» груз, висящий на моих плечах, слабел и истлевал…

Я наполнялась новыми эмоциями, щедро даримыми моим мужем… Уважением, любовью, заботой…

А Тим с замиранием сердца наблюдал, как я трансформируюсь. Превращаюсь в бабочку, расправляю подаренные им крылья и парю над землей…

Шли дни, быстро пролетали недели, месяцы…

Осень, окончательно сдавшись, уступила зимней стуже. Я всего два раза приходила к следователю. Остальное взял на себя Вадим Семенович. После его участия в деле о поимке особо опасных преступников, отбоя от клиентов в его конторе нет.

Признаться честно, я боялась приходить на заседания суда…

Оправдывала себя связанными со свадьбой хлопотами, а после выдумывала новые, более изобретательные причины.

Квартиру Василия Федоровича я все же решилась продать. Присмотрела помещение в строящемся, современном комплексе, воображая, что совсем скоро там будет частная ветеринарная клиника.

А потом пришло осознание, что я должна… Должна увидеть их в суде. Сказать последнее слово, пройти остаток пути сквозь невыносимо острые тернии…

Я и так потеряла слишком много крови, пока шла к свободе…

***

В здании суда шумно, многолюдно. Возле крыльца мелькают репортеры газетенок, блогеры, зеваки… Все хотят крови. В такие моменты люди становятся похожими на животных… Поддаются самым низменным инстинктам – задавить слабого, заклевать, убить…

– Вы Лидия Волгина? Можете сказать пару слов для нашей газеты?

– Мы не даем интервью, простите, – отмахивается от них Тимур.

Меня кто-то трогает за руки, кричит вслед, а я сосредоточенно иду к входу в здание суда…

Новая жизнь не всегда начинается красиво… Иногда она зарождается в самых невообразимых местах – под колесами машины или… в суде…

– Лидия Павловна Волгина, бывшая жена Ростислава Волгина и пострадавшая от рук его матери – Елены Васильевны Волгиной. Вы изъявили желание самостоятельно предстать перед судом. Что вы хотите добавить к своим показаниям?

Я волнуюсь. Смотрю на сидящих в клетке бывших свекров, испытывая странные чувства… Не должна я их жалеть, однако, что-то проклевывается в душе… Жалость. Наверное, все же она, а не сострадание или понимание.

Никогда мне не понять, что заставило ее красть ребенка?

Я пересказываю все, что говорила раньше. Вспоминаю прошлое, их отношения ко мне, неуважение, брезгливость к моей небогатой семье… Первое время Елена Васильевна запрещала показывать Ваню моей маме.

«Чему эта деревенщина может научить?».

«Ты должна каждое утро молиться за нас с Антоном. Ты в такую семью попала, Лида! Считай, лотерею выиграла!».

И о Милане я рассказываю. Про тайные встречи с Ростом в квартире на Рокоссовского, любовную переписку. Я даже цитирую кое-что, врезавшееся в память как лезвие…

Странно, но судья меня не прерывает… Это ведь характеристика подсудимых, не так ли?

Сначала они молчат, а потом Елена Васильевна не выдерживает – цепляется побелевшими пальцами в решетку и истошно орет:

– Я не могла поступить иначе! Ты мать, и должна меня понять! И что бы та дурочка из швейного техникума ему дала? Трусы шить научила? Я не жалею, что украла Ростика. Он мой сын, мой! Я не могла… Не могла родить. Три выкидыша, потом бесплодие… А я практику проходила в роддоме. Я не могла иначе…

– Елена Васильевна, я очень хотела что-то почувствовать. Понять вас, простить… Но я не могу, понимаете? Бог вам судья.

Ростислав не проронил ни слова, Антон Олегович тоже… Они почти не смотрели на меня, выбрав в качестве объекта наблюдения свои ботинки…