Рубикон Брахмы 2 - Фарг Вадим - Страница 4

Это была дьявольская сделка. Ему предлагали не просто миссию. Ему предлагали санкционированную вендетту. Шанс посмотреть в глаза человеку, который разрушил его веру в порядок, и самому стать этим порядком.

Кейн медленно поднял руку и положил её на папку. Бумага была прохладной и гладкой.

– Я хочу видеть полный состав его команды, – сказал он. Голос прозвучал чужим, глухим.

Сервилий снова улыбнулся своей треснувшей улыбкой. Он победил.

– Разумеется, капитан. Всё, что вам нужно. Считайте Ягеллон вашей личной операционной. Проведите процедуру чисто. Без лишней крови. Если получится.

Он откинулся в кресле, давая понять, что аудиенция окончена. Кейн поднялся, взял папку и, не говоря ни слова, развернулся и пошёл к выходу. Спиной он чувствовал взгляд Сервилия – взгляд энтомолога, только что приколовшего к бархату очередную редкую бабочку.

И уже в дверях он понял, что его не просто использовали. Ему дали то, чего он хотел больше всего на свете. И от этого было противнее всего.

Напиток мягко горчил, приводя в порядок взбудораженные признанием чувства. Брахма ощущал лёгкость и подъём. Напряжение, только что висевшее в кают-компании, не лопнуло – оно просто растворилось, словно кубик сахара в его горячем кофе, оставив после себя плотную, рабочую суету. «Гвозди» вернулись к своим делам, в их словах и взглядах сквозило новое, радостное понимание и энтузиазм.

А Торецкий был рад их энтузиазму. Он и сам его чувствовал – где-то глубоко, под слоем усталости и тревоги. Проект на Ягеллоне был квинтэссенцией инженерной мысли. Построить пять добывающих платформ в условиях, где привычные законы физики могут перестать работать, – такая задача выпадает раз в жизни. Он уже набросал несколько безумных, но теоретически возможных решений. Эта работа пьянила, манила своей сложностью.

Но была и другая сторона.

Он вспомнил день подписания контракта в сияющем офисе Дома Стрегов. Глава Дома, патриарх с глазами хищной птицы, источал силу и уверенность. Но его дочь, Лера, сидела рядом с каменным лицом. После Визира он никак не мог привыкнуть к её новому образу. Решительная, умная, энергичная, как боевой пехотный дрон, – она смотрелась очень органично возле Грома, возле своих шахтёров, в мрачных штольнях Прометея. Не побоявшаяся когда-то перечеркнуть своё блистательное будущее и пойти против воли отца, теперь она сидела неподвижно, как бездушный кибер-секретарь. Как дорогое, бессловесное украшение. И в тот день в её глазах он увидел то, чего никогда не видел раньше, – страх, почти отчаяние. Когда они остались наедине на пару секунд, она лишь успела шепнуть:

«Будь осторожен, Брахма. Это озеро… оно не всё, чего стоит опасаться».

Теперь у тревоги Брахмы было много слоёв. Первым был сам Дом Стрегов. Вторым – Империя, которая дышала ему в затылок обвинениями. Третьим – озеро состоящее сплошь из аномалии. А четвёртым, самым главным, был его собственный опыт.

Корпорация «Вальграйв» на Фолиуме. Дом Гаэтано на Визире. Дважды он брался за работу, веря в её созидательную цель. И дважды его предавали, пытаясь использовать его и его команду как расходный материал.

Один раз – случайность. Два раза – закономерность. Что будет в третий?

Харви и Амен-анх всё ещё склонялись над голограммой буровой, обсуждая варианты взятия проб грунта. Денис, пританцовывая, отошёл от них и прошагал к видеопанели, транслирующей обстановку за бортом. Отбивая пальцами по армированной стене замысловатый ритм, он тихонько забормотал, подбирая слова для нового трека:

Харви слегка двинул рукой, сменяя картинку на голографическом дисплее. Вместо платформы над столом вспыхнула удивительная и чарующая панорама озера.

– Красота-то какая… Лепота! – с чувством выдохнул Денис. – Даже жаль такую портить нашими железяками.

– Мы не портим, мы украшаем, – пробасил Харви, поправляя на плече сумку с инструментами. – Добавляем функциональности. Что толку в красоте, если с неё нет навара? Ты давай, поэт, не останавливайся! Читай дальше свою рэпчину!

Брахма лишь покачал головой.

– Иногда, мой друг, сама красота и есть главный навар.

Речитатив Дениса вернул Артёма на несколько недель назад, в тот день, когда они впервые увидели свой «ковчег» в орбитальном доке над Церерой. После потрёпанных транспортников, носивших их к Фолиуму и Визиру, новый корабль казался чудовищным и прекрасным одновременно. Он стоял в исполинском ангаре, залитый холодным светом сервисных ламп, и его размеры подавляли. «Artifex Nexus» – «Мастер Сцепления» или «Творец узлов». Латынь – древний язык людей, некогда живших на Земле и заложивших одну из первых империй, – допускала разные варианты перевода. В названии была вся суть Дома Стрегов – прагматизм, возведённый в абсолют.

– Пока это служебный транспорт, – пояснил тогда Казимир Ростин, вгоняя в Артёма ещё один „крючок“, – однако, Ваш успех в этом проекте сделает Вас его обладателем.

Брахма помнил, как они гуськом поднялись по рампе, и даже Харви, вечный скептик, присвистнул. Внутреннее пространство было впечатляющим. Грузовой отсек мог вместить лёгкий десантный челнок. Жилые модули на тридцать человек были спартанскими, но удобными. Но главное ждало их дальше.

– Матерь Божья… – выдохнул Денис, когда они вошли в электронную мастерскую. Это была не просто мастерская. Это был научный центр в миниатюре: голографические верстаки, квантовые анализаторы, калибровочные стенды для самых сложных сенсоров и, в центре всего, – защищённый серверный кластер с прямым доступом к нейроинтерфейсам. – Это же… это студия звукозаписи и серверная CERN в одном флаконе! Я могу здесь не только дронов прошивать, я могу симульнуть новую вселенную!

Харви и Амен-анх застыли на пороге механического цеха. Парк оборудования ошеломлял. Промышленные 3D-принтеры, способные печатать детали из тугоплавких сплавов, автоматизированные станки, плазменные резаки и, венец творения, – компактная литейная камера.

– Ну, ни хрена себе, – с уважением протянул Харви, проводя рукой по станине гигантского пресса. – Можно будет отлить мне новую ногу, если эта надоест. Полегче и с открывашкой для пива.

Амен-анх молча провёл своими огромными пальцами по холодному металлу. В его глазах Брахма увидел узнавание – встречу мастера со своим идеальным инструментом.

Герда нашла свой рай в медицинском модуле. Это был не просто лазарет, а полноценная хирургическая станция с криокамерой, тремя медкапсулами и биопринтером для выращивания кожных трансплантатов.

– С таким оборудованием я могу не только латать, но и собирать вас заново, идиоты, – сказала она с суровым удовлетворением. – Так что теперь у вас на одно оправдание меньше, чтобы подыхать.

Эстебан же, осмотрев мобильные атомные генераторы, задумчиво произнёс:

– Они дают нам инструмент для созидания. Или для тотального разрушения. Грань очень тонкая. Это не просто корабль, это большая ответственность.

И только Войтек был странно тих. Он ходил по идеальному, пахнущему заводской смазкой цеху, касался холодного металла станков, но в его глазах не было радости. Брахма видел, как его взгляд скользнул по рядам инструментов, идеально развешанных на магнитных панелях, и на долю секунды в его глазах промелькнула такая мука, что Брахма невольно отвёл взгляд. Никто не знал, что этот стерильный Эдем напомнил Войтеку о его потерянном рае – о его собственной мастерской в Праге. О жизни, которая рухнула в пропасть, унеся с собой всё, чем он дорожил. В тот день он ничего не сказал, просто ушёл в свою новую каюту и долго не выходил.