Дело беглой медсестры - Гарднер Эрл Стенли - Страница 12

Он сказал:

– Вы, конечно, знаете о смерти доктора Мальдена?

– Разумеется. Именно поэтому вернулась домой. Мне нужно… нужны были несколько выходных дней.

– Он собирался участвовать в медицинском съезде в Солт-Лейк-Сити?

– Правильно.

– Откуда вы приехали? – спросил Мейсон.

Она улыбнулась и сказала:

– В конце концов, мистер Мейсон, уже поздно, и я устала. Ужасно устала. Полагаю, вы хотите поговорить о бухгалтерских книгах и прочем, связанном с подоходным налогом?

Мейсон кивнул.

– Ну что ж, обсудим эти вопросы, а разговор о другом отложим до более подходящего времени.

Мейсон согласился:

– Хорошо, обсудим именно те вопросы, где ваши с миссис Мальден интересы перекликаются.

– Имеете в виду, где ее жадность сталкивается с моими обязанностями, – съехидничала Глэдис Фосс.

Мейсон ухмыльнулся.

– Примирять двух ненавидящих друг друга женщин – не мое дело. Я только пытаюсь установить определенные факты. Вам задавали вопросы в отделении налоговой инспекции?

– Да.

– Они утверждали, что бухгалтерские книги доктора Мальдена велись неправильно, особенно в части наличных денег?

– Они суют нос в чужие дела, если вы это имеете в виду.

– И предъявили обвинение?

– В известном смысле. Они полагают, что доктор Мальден утаил часть доходов наличными.

– Каковы факты относительно этого?

Она посмотрела ему в глаза.

– Хотите знать, что я собираюсь сказать в отделе налоговой инспекции, мистер Мейсон? Желаете узнать настоящие факты?

– А вы собираетесь рассказать налоговой инспекции кое-что, только не факты?

– Им я собираюсь рассказать только то, что знаю. А вам могла бы поведать о моих подозрениях.

– Расскажите о подозрениях, – согласился Мейсон.

Она начала издалека:

– Только немногие представляют себе ужасное напряжение, в каком работают медики. Люди буквально валом валят. Постоянный, бесконечный поток людей, и все больные. Некоторые четко выражают свои мысли и могут объяснить симптомы, так что доктор в состоянии быстро поставить диагноз. Некоторые этого не могут, и приходится рыться в них и исследовать их мозги и тела, чтобы выяснить, что случилось. Встречаются ипохондрики, драматизирующие развитие болезни, так что их симптомы не настоящие. Бывают преувеличения, искажения. И врач во всем этом безошибочно разбирается. Кроме того, некоторым необходимо хирургическое вмешательство. Делаются разные операции, начиная с несложных и кончая последней отчаянной попыткой продлить жизнь. Иногда возникают осложнения и во время операции, и в послеоперационный период, и доктор должен быть постоянно настороже, чтобы они не переросли в серьезные. Другими словами, реально ничего предопределить нельзя. Врач, как боксер на ринге, окружен сотней противников. Он должен быть хладнокровным, спокойным и собранным. Все время думать, предвидеть. Иными словами, постоянно испытывать ужасное умственное и физическое напряжение. Вдобавок всегда должен помнить, что любой пациент может побежать к какому-нибудь энергичному адвокату и начать процесс о преступной небрежности врача при лечении больного, когда любое единичное действие, которое сделал или не сделал доктор, будет рассмотрено судом неспециалистов.

Мейсон кивнул.

– Вы очень красноречивы.

– Я рассказываю вам об этих сложностях, – сказала она, – потому что не все понимают их. Доктор, который всем этим занимается, должен сосредоточиться на врачевании, а не на таких отвлекающих от него вещах, как бухгалтерия и статистическая информация, которых требуют люди, пытающиеся ревизовать возврат наличности для сбора налогов.

– Но, – сказал Мейсон, – такому человеку не следует взваливать на себя финансовые дела. Может нанять кого-нибудь, кто станет их вести.

– Кого, например? – спросила она.

– Бухгалтера.

Она покачала головой.

– Это невозможно. Этим может заниматься только человек, находящийся на линии огня. Кто-нибудь в лечебнице. И это должна быть медсестра. Когда попадаете в лечебницу, вы оказываетесь в сумасшедшем доме. Лечение рентгеном, токами высокой частоты, срочные процедуры.

– Сколько медсестер нанимал доктор Мальден?

– Кроме меня, четыре.

– Он увлекался физиотерапией?

– Да. Он в нее очень верил, особенно в прогревание токами высокой частоты. Он применял его не только из-за лечебной эффективности, но и в силу благотворного психологического воздействия.

– Вы можете объяснить, что под этим подразумеваете?

– В известном смысле – да. Одна из жестоких реальностей, с которой сталкивается врач, – это невозможность остановить время или повернуть стрелки часов назад. Человеческая жизнь – жесткий цикл. Мы неумолимо движемся от молодости к неизбежной старости, а от старости к смерти. Некоторые переживают биологические и психологические возрастные изменения спокойно. Другие ожидают, что врач остановит их и даже совершит невозможное. Есть и такие, кто слишком примиряется с неизбежным и не обращается к медицинской науке, которая во многих случаях могла бы улучшить состояние организма, если б взялась за него вовремя. Возьмем человека, ожидающего от врача невозможного. Если доктор скажет: «Мадам, я прошу извинения, но вам шестьдесят восемь лет. Отныне до самой смерти ваше здоровье будет постепенно ухудшаться. Начнется биологический и психологический упадок жизнедеятельности, который ни вы, ни я не сможем предотвратить. Единственное, что я могу сделать, – это успокоить вас, определить наиболее резко выраженные симптомы, которые можно снять, бороться с приступами». Если врач так скажет, это будет жестоко, бессердечно и ухудшит состояние больной.

– Прекрасный трактат. Я выслушал с интересом, хотя и не могу понять, какое все это имеет отношение к бухгалтерии, – сказал Мейсон. – Однако мы отклонились от основного вопроса, а вы ведь беседуете с адвокатом. Давайте ближе к делу.

– Хорошо, – согласилась она, с отвращением возвращаясь к главной теме разговора. – Мне следовало бы понять, что особого сочувствия не вызову. Услышав нечто подобное, чиновники из налоговой инспекции в изумлении прочистили бы глаза и уши. Сегодня я слишком устала, чтобы спорить с вами. Вернусь к существу вопроса. Итак, в лечебнице недостача наличных.

– Это уже лучше, – одобрил Мейсон. – Чем она вызвана?

– Полным отсутствием деловой хватки у доктора Мальдена.

– Чем можете это объяснить?

– Я могу это объяснить очень просто, – сказала она. – Когда доктору Мальдену для чего-либо требовались наличные, он подходил к денежному ящику и клал их в свой карман.

– И оставлял счет с указанием, сколько взял?

– В том-то все и дело.

– Вот почему и возникли сложности!

– Именно поэтому. Я думала, что, пока записываем, сколько нам уплачено, все в порядке. Но оказалось, что доктор Мальден не всегда мог отдавать мне наличные. Он принимал деньги от пациентов, хлопал их по спине, благодарил и просил позвать следующего. Иногда доктор Мальден сообщал мне о платежах, иногда об этом забывал или его вызывали по неотложному делу. Могла быть назначена операция на следующий день утром, он мог возвратиться в свою лечебницу поздно днем и тут опять был бы занят, и я была бы занята, так что эту самую сумму он отдать не смог бы.

– Это была бы, конечно, просто случайная оплошность?

Она заколебалась.

– Не так ли? – настаивал Мейсон.

– Доктор Мальден не допускал оплошностей. Он был думающей машиной. Пытался придать вид оплошности тому, что в действительности было частью генерального плана. Думаю, то, что происходило слишком часто, случайностью не было.

– Что из этого вы рассказали чиновникам из налоговой инспекции?

– Ничего. Вы – единственный, кому я когда-либо могла сообщить такое.

– И все-таки некоторые моменты нужно прояснить до конца.

Она отрицательно покачала головой.

– Нет. Не нужно. Доктор Мальден погиб. Пусть Внутреннее бюро по годовым доходам само разберется.

– Они будут вас допрашивать.