Ткачи Сарамира - Вудинг Крис - Страница 21

Это очень огорчило Мисани. В доме семьи Тамак жил мудрый старый ученый по имени Копаний, посвятивший всю жизнь изучению старинных масок.

И теперь, не обращая внимания на политические разногласия, разъединившие оба семейства, девушка намеревалась повидаться со стариком. Она сильно рисковала. Если бы Мисани застали здесь, то пострадала бы репутация всей семьи Колай. И причина, по которой девушка оказалась в доме врага, не послужила бы достаточным оправданием, хотя у нее имелись очень веские основания, чтобы решиться на такой отчаянный шаг. Единственным ключом к разгадке убийства семьи Кайку оставалась маска, которую Мисани прятала под синей рубашкой. И раскрыть тайну древнего лика мог лишь Копаний. Именно поэтому она так стремилась добраться до ученого.

Мисани волновалась за подругу и думала о Кайку все время, пока шла по освещенным ярким солнцем извилистым улицам императорского квартала, по его площадям, выложенным мозаикой, вокруг которых располагались трактиры и темные здания монастырей. Дорога сузилась и привела девушку к маленькому парку, где прогуливались парочки, сидели на траве художники с кистями в руках и холстами на коленях, и носились по лужайкам бродячие коты.

Мисани жила здесь давно и хорошо знала, что в уютных садах на скамейках под арками могут плестись грязные интриги. Хотя внешне в императорском квартале всегда царили спокойствие и порядок – в отличие от всего остального города, душного и суматошного. Поэтому девушка предпочитала покой и красоту этих улиц, стараясь избегать посещений шумных и суетливых Кварталов Бедняков или Рыночного.

Но сегодня Мисани не могла наслаждаться великолепием и тишиной императорского квартала. Ее мысли полностью занимала история, рассказанная Кайку. Если все это правда, а она не сомневалась в искренности подруги, то ситуация очень серьезная. Похоже, подруга на самом деле верила, что в нее вселилась демоническая сила. Или же Кайку просто обезумела после гибели семьи, и воспаленное сознание сочинило историю о шин-шинах и трагической смерти Азары.

Мисани не видела никаких признаков сумасшествия подруги или присутствия внутри нее чего-то постороннего. Все, о чем рассказала Кайку, пока никак не проявлялось. Скорее всего у нее некое легкое психическое расстройство. А если нет?

Несмотря на жаркий солнечный день, по коже пробежал холодок. Мисани вздрогнула.

О боги, неужели демон вселился в Кайку? Что она слышала о духах? Лишь какие-то глупые истории о темных, злых силах, которые обитают в непроходимых лесах и неприступных горах; в тех местах, до которых невозможно добраться. Но демоны никогда не вызывали у Мисани интереса. Говорили также о нарастающей враждебности животных. Это явление теперь постоянно обсуждалось в тех местах, где ей довелось бывать. Да и священники храмов богини Эню беспрестанно предупреждали о распространяющейся болезни. Мисани такие разговоры не сильно волновали, пока она не столкнулась с тем, что в подругу, возможно, вселилась какая-то темная сила.

Мисани терялась в догадках. Но если есть вопросы, то должны быть и ответы. Они обязательно найдут их. Только сначала нужно решить другую задачу.

Дом семьи Тамак находился на склоне холма. Фундамент особняка опирался на искусственный каменный утес, выравнивавший поверхность земли. Это было приземистое, квадратное здание с плоской крышей и бежевыми стенами, облицованными в некоторых местах темными панелями из полированной древесины, без каких бы то ни было украшений. На фасадах отсутствовали даже обычные для Сарамира изображения богов. Ниже особняка располагались сады и естественная лужайка с извилистыми дорожками, мощенными каменными плитами, вдоль которых были посажены яркие цветы. Владельцы дома во всем придерживались минимализма, не очень свойственного Сарамиру.

Мисани хорошо знала расположение здания, поскольку часто бывала здесь с отцом. К центральному входу вела широкая наезженная дорога. К задней части дома вверх по холму шла узкая тропинка, посыпанная песком. По ней и направилась Мисани.

Она подошла к задней калитке, которой обычно пользовались слуги, и остановилась.

Девушка рассчитала время прихода очень точно. Через несколько минут маленькая, болезненного вида служанка приоткрыла ворота и выглянула на улицу. При виде девушки ее глаза расширились от удивления.

– Госпожа Мисани, – воскликнула служанка, побледнев, и посмотрела по сторонам. – Вы не должны здесь находиться.

– Я знаю, Ксами. Идешь на рынок за мукой?

Ксами кивнула.

– Я так и думала. Ты, как всегда, пунктуальна. Твой хозяин должен быть доволен.

– Мой хозяин… ваш отец… никто не должен видеть, что вы разговариваете со мной! – разволновалась Ксами.

Мисани, наоборот, была очень спокойна и говорила неторопливо и уверенно.

– Ксами, у меня к тебе дело.

– Госпожа… – неохотно начала служанка, все еще стоя между створками ворот, закрывавшими ее почти полностью, словно щит.

Мисани сунула в руку девушки несколько сложенных пополам купюр.

– Ты помнишь, как я помогала тебе, когда твой хозяин и мой отец еще дружили?

Ксами спрятала деньги за пазуху, стараясь не смотреть на госпожу. Глубоко посаженные бесцветные глаза бегали по сторонам, выдавая замешательство и нерешительность.

Мисани много раз передавала любовные письма Ксами молодому человеку, служившему в доме Колай. Тогда это казалось ей интересным приключением, но теперь воспоминания о неуклюжих попытках Ксами объясниться с предметом страсти грубыми стихами на низком сарамирском вызвали усмешку. Однако сейчас это могло служить прекрасным поводом для шантажа служанки.

– Впусти меня, Ксами, – настойчиво попросила Мисани. – Если меня поймают, я никому не расскажу, что ты мне помогла. Обещаю.

Поразмышляв несколько минут, Ксами преодолела нерешительность и полностью распахнула одну створку ворот. Девушка вошла, и служанка проворно захлопнула ворота.

Мисани оказалась в узком, оплетенном виноградной лозой проходе, который вел к тыльной стороне особняка, где находились помещения для слуг. В империи было принято, чтобы знатные семьи держали в услужении большое количество дворовых людей. Это подчеркивало богатство и придавало больший вес в обществе. Копаний не являлся слугой. Старик занимался наукой и находился на содержании у Чела.

Вспомнив об этом, Мисани подумала об отце Кайку, Руито ту Макаима. Если бы он находился на содержании у знатного, богатого человека, то у кого-нибудь из окружения хозяина могла найтись причина, чтобы расправиться с семьей Макаима. Но в данном случае дела обстояли иначе. Руито ни от кого не зависел. Он был достаточно богат, чтобы жить без покровительства. Его работы по философии высоко ценились в образованных кругах империи и приносили достаточно денег для безбедной жизни.

Мисани направилась к задней части дома. Она не собиралась прятаться и шла спокойно и уверенно. Все слуги занимались своими делами в доме. Похоже, никто из них не собирался выходить во двор. Девушке повезло, и она смогла проскользнуть в дом через заднюю дверь необнаруженной.

Внутри дом был просторный, с деревянными полами, натертыми воском, и небольшим количеством мебели. Кое-где на стенах, привлекая взгляд, висели яркие панно. Широкая лестница вела наверх, где находились личные покои главы семьи и его близких, а также хранилище фамильных ценностей.

У Мисани не было никакого шанса попасть туда, так как лестницы всегда охранялись. Но кабинет Копания располагался на первом этаже, поблизости от той двери, через которую она вошла в дом. Мысленно обращаясь к богу удачи Шинту, девушка пробиралась по широкому коридору в надежде, что никто не обнаружит ее.

Похоже, Шинту улыбнулся Мисани. Она добралась до кабинета, не встретив по дороге ни одной живой души. Вместо привычного занавеса или ширмы эту комнату от коридора отделяла тяжелая деревянная дверь. Старый ученый ценил уединение.

Девушка постучалась, и спустя мгновение на пороге кабинета возник Копаний. Ученый раздраженно посмотрел по сторонам, выискивая глазами того, кто посмел помешать его размышлениям.