О бедном мажоре замолвите слово 2 (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 47

И не дожидаясь ответа, начал накидывать про графа Зубова, его планы, мечты и стремления, купленные по дешёвке земли, беглых уголовников, ставших «мёртвыми душами» и глупеньких провинциальных дворян, которые в этот блудняк вляпались. Чтобы не быть голословным, показал пару видеофайлов, любезно снятых Ксюшей во время боя. И немного приврал про прослушку, Тайную Канцелярию, которая за всем этим бардаком уже давно наблюдает, и признательные показания остальных жертв махинаций Зубова.

Ну ладно, сильно приврал. И что? Они тут, типа, честные все?

Главное, что клиенты мои потели и нервничали — чего я и добивался. Но ещё пытались играть в несознанку.

— Послушайте, — Завьялов кашлянул. Лицо он держал явно из последних сил. — Уверен, здесь имеет место быть чудовищное недоразумение. Думаю, мы можем обсудить сложившуюся ситуацию…

— Конечно, Петр Николаевич! Давайте обсудим! — расплылся в улыбке я.

— Это клевета! — возопил Колодин. — Вы не имеете права облыжно обвинять достойных людей губернии! То, что вы княжеский сын, не дает вам права на это!

Облыжно — слово-то какое красивое! Надо запомнить его на будущее. Вверну где-нибудь в обществе, покажу какой я умный и с развитым словарным запасом. Девчонки, наверное, сразу сомлеют.

— Это кто у нас тут достойный? Ты, что ли, Колодин? Ты даже на умного не тянешь, не то что на достойного. Сиди и молчи, пока тебя не спросят, глядишь доживёшь до вечера. Влад, если этот субъект еще раз без разрешения раззявит свой хавальник, можешь выколоть ему глаз. Но не убивай, ему ещё показания давать.

Что-то меня с этого «облыжно» натурально понесло. «Раззявит», «хавальник» вот еще вспомнил. Это мой, вообще, лексикон, или память реципиента триггер поймала?

— Михаил Юрьевич, вынужден заметить, что вы переходите всякие границы! — как ему казалось, строго произнес Завьялов. — Угрожать подобным образом дворянину недопустимо даже с высоты вашего происхождения. Если желаете — пошлите ему вызов! Как аккредитованное доверенное лицо Высочайшей Комиссии…

— Блин, я же не сказал! Не сказал же, да? — сунув руку за пазуху, я вытащил удостоверение, и профессионально быстро помахал им под носом у графа. Так, чтобы он успел увидеть фотографию, но не смог разглядеть звания. — Я же при исполнении, Петр Николаевич. Полиция, такие дела. Веду дело по преступному сговору в котором вы измазались по самые уши. Так что, никакого вызова не будет. Только тюрьма, вот так.

На этом месте Колядин все-таки сломался. В принципе, я больше его дожимал, чем графа — последний посдержаннее будет. А вот барон банально поплыл. Понял, что ему конец, выхода нет, и решил напоследок отомстить хотя бы обидчику. Что тут скажешь — не великого ума человек. Но умный бы вообще в эту авантюру влезать не стал.

Атаковал он магией — Колодины у нас пирокинетики, то есть — огнем. Постарался ударить исподтишка, не поднимая рук, пряча их под столом до последнего момента. Рассчитывал, видимо, на эффект неожиданности. Не подозревая, что уже был измерен, взвешен и найден самым слабым звеном в этой связке.

Пульсар, направленный мне в лицо, бессильно разбился о щит Влада, дохнув горячим воздухом — ненавижу огневиков! А вслед за этим сосулька пронзила ему левую кисть, лежащую на бедре. Ну и само бедро тоже.

— А-а-а! — истошно завопил барон, не в силах даже подняться — снаряд телохранителя натурально пришпилил его к стулу.

Второй ледяной шип, то есть первый, который он держал у глаза Колодина, так никуда и не делся.

— А чё не в глаз? — поинтересовался я спокойно.

— Убил бы, — пожал плечом мужчина. — А вы сказали, что ему ещё показания давать, ваша светлость.

— А, ну да, точно, — хлопнул я себя по лбу. — Забыл совсем. Тогда захлопни его, он нам своими воплями думать мешает.

Влад кивнул и стукнул свободной рукой барона по затылку. Вырубился тот моментально, глухо стукнувшись еще и носом о столешницу. Нормальная такая анестезия!

Переведя взгляд на Завьялова, я дружелюбно ему улыбнулся. Граф сидел, опустив плечи, взгляд его выражал полное понимание того, что сейчас произошло. А еще брезгливость и отвращение к подельнику.

— Какой же идиот, — обречённо выдохнул он. В этих словах был приговор всему их шаткому альянсу.

— Согласен. Но вы выглядите вполне трезвомыслящим человеком, Петр Николаевич.

Завьялов невесело усмехнулся.

— Я так понимаю, что у вас ко мне есть предложение, Михаил Юрьевич? Чего вы хотите?

— Сотрудничества, граф. Полного и безоговорочного, как капитуляция Третьего Рейха… Упс, пардон, не с той оперы текст. Короче, вы даёте показания против Колодина, против Зубова и всех участниках махинаций с землями и дуэлями, о которых знаете. В обмен я не стану привлекать вас к ответственности публично. Вы, безусловно, пострадаете, и понесёте ответственность за содеянное, но ваше имя публично не будет опозорено.

— И все?

— Помилуйте, даже этого много! Но я добрый, и если вы сэкономите мне время, то я готов немного поступится своей принципиальностью.

Завьялов молчал несколько секунд. Взвешивал, прикидывал, рассчитывал. Я же просто ждал, немного нервничая, но не показывая этого. Сидел, покачивал ногой, улыбался. Будто бы не блефовал, а был полностью уверен в контроле ситуации.

— Петр Николаевич… — прервал молчание графа его охранник. Как бы намекая, что они, если что, костьми лягут, но не допустят.

— Всё в порядке, Павел, — тихо отозвался Завьялов. Повернулся ко мне, кивнул. — Я согласен на ваше предложение, Михаил Юрьевич.

Только тогда я перевёл взгляд на охранников графа. И увидел, что под их ногами из пола вырастают крохотные острия поблёскивающих льдом игл. Некоторые, насколько я мог заметить, и ботинки бодигардам пробили, покалывая ступни. Вон чего они такие смирные все это время были. Понимали, что на колья их поднимут быстрее, чем они щиты поставят.

Влад, конечно, монстр. Сила Воина (в сравнении с Ветеранами и далее по списку, конечно), не слишком велика для одарённых, но вот филигранное ею владение — внушало. Подготовленная «казнь», две сосульки, одну из которых он только недавно убрал, и щит. Все это — одновременно. С обеспеченным мною временем на подготовку, но тем не менее.

Кажется, я только что нашел себе наставника по контролю. Который сможет меня подтянуть, не делая мой недуг достоянием общественности. Осталось уговорить.

— Забери оружие у охраны Петра Николаевича, — попросил его я. — Проводи их на улицу и вызови скорую. А мы пока побеседуем с господином графом.

Когда мы остались в кафе одни — бармена Влад тоже вывел подышать свежим воздухом — я выложил на стол телефон с демонстративно запущенным диктофоном. И улыбнулся.

— Итак, Петр Николаевич. Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с графом Зубовым?

Глава 25

Начальник УВД Красноярской губернии полковник Игорь Андреевич Фурсов только что вернулся с обеда. Попросил секретаршу Лидочку сделать кофе, подмигнул ей со значением, чтобы хорошенькая, но очень уж глупенькая брюнетка, поняла всё правильно. Прошёл через кабинет, направляясь в расположенную за ним комнату отдыха с мягкими диванами и одним особенно удобным креслом. Но не успел даже открыть дверь в смежное помещение — за спиной хлопнуло и торопливый и какой-то по-баби перепуганный голос подполковника Канарина, его первого заместителя, выдал:

— Игорь Андреевич, у нас ЧП!

В первые две секунды, Фурсов хотел наорать на подчинённого. Врывается тут после обеда, орёт. Какое ЧП, к чёртовой матери! Обед едва закончен и Лидочка вот-вот принесёт кофе…

На третью дошло.

— Докладывай! — жёстко произнес он, меняя маршрут и направляясь к рабочему столу.

Канарин тут же начал нести какую-то несусветную дичь. С его слов выходило, что группа «грифонов», во главе со своим командиром, подполковником Егоровым, отправилась на плановые учебные стрельбы на ведомственный полигон. А потом как-то оказалась в лесу в десяти километрах в стороне от нужного места, и провела задержание нескольких десятков вооружённых людей. Которые оказали сопротивление, вынуждая спецназовцев открыть огонь на поражение. Жертвы, довольно много жертв. Куча раненых, скорая…