Ткач Кошмаров. Книга 6 (СИ) - Розин Юрий - Страница 6

###

Мы с Лоэном стояли на командном пункте, сооруженном на скалистом уступе, с которого открывался панорамный вид на всю долину. Камни под ногами были холодными и шершавыми, а ветер на этой высоте гудел в ушах.

Внизу, подобно разлившейся реке из стали, плоти и концентрированной энергии, двадцать ударных групп армии Яркой Звезды начали свое движение. Они расходились широким, продуманным веером, каждая по своей заранее определенной траектории, исчезая в складках местности, оврагах и лесных массивах. С высоты это напоминало работу гигантского, безупречного механизма.

И я не мог отвести взгляд от одного повторяющегося, гипнотизирующего элемента этой грандиозной картины. Почти у каждого воина, от рядового бойца, сжимающего свою потоковую винтовку, до командира на броневике, рядом плелся, бежал или летел проводник.

Призрачные кошки с горящими глазами, полупрозрачные львы с оскаленными пастями, хищные птицы, парящие в воздухе, ящерицы с колючими гребнями и огромные насекомые, светязиеся Потоком.

А у некоторых, обычно у офицеров среднего и высшего звена, за основными проводниками тянулись, словно свита, целые выводки мелких, но ярких энергетических искр — отблесков.

Это было зрелище, от которого перехватывало дух, и глубоко внутри шевелилось странное, почти забытое и абсолютно иррациональное чувство — гордость.

Да, я видел нечто подобное вчера над полем боя Бамрана и Конфедерации. Да, я отлично знал из отчетов, что моя технология расползлась по миру, как вирус.

Но видеть воочию две сотни тысяч человек, движущихся в бой в сопровождении созданий, которые когда-то были лишь безумной, отчаянной мечтой калеки из побочной ветви Регулов… Мой мозг все еще отказывался полностью принять и обработать этот масштаб.

Все это гигантское, меняющее сам ландшафт мира явление выросло из одного-единственного кустарного, рискованного ритуала, проведенного в библиотеке родового особняка отчаявшимся шестнадцатилетним парнем, который был готов на все лишь бы просто иметь возможность стать чем-то большим.

И вот теперь, годы спустя, плоды того юношеского отчаяния решали судьбы целых континентов, перекраивали карты и определяли, кто будет жить, а кто — умирать в этом новом, странном мире.

— Ты примешь участие в битве? — Голос Лоэна, грубый и деловой, вернул меня к реальности, к холодному ветру и каменному уступу.

Я медленно повернул к нему голову, мои глаза встретились с его прищуренным, оценивающим взглядом.

— Как вы, наверное, знаете из своего брифинга, мне это запрещено.

— Знаю, — кивнул он, его взгляд скользнул по моей фигуре, будто пытался рассмотреть мою энергетическую структуру. — Но я до сих пор не понимаю, почему. Кто и на каком основании может что-либо запрещать тебе в разгар мировой войны? Уж явно не Его Величество и не Ее Высочество.

На моих губах появилась кривая, безрадостная ухмылка.

— О, я не могу дождаться того дня, когда смогу, наконец, ответить вам на этот вопрос во всех деталях. И, поверьте, это будет крайне зрелищный ответ. Для всех причастных.

Лоэн коротко, хрипло хмыкнул.

— Тогда, может, хотя бы уже приступишь к выполнению своих других обязанностей?

— Конечно, — я кивнул, а затем оттолкнулся от каменного уступа и шагнул в пустоту.

Мое тело, не утруждаясь преодолением гравитации каким-либо видимым усилием, просто взмыло вверх, набирая высоту с такой умопомрачительной скоростью, что скала и одинокая, суровая фигура Лоэна превратились в крошечную, неразличимую точку внизу. Вскоре я снова парил в ледяной, безмолвной вышине, но на этот раз над другим, еще не взорвавшимся полем грядущей битвы.

Внизу, подо мной, расстилалась лесисто-горная местность бывшего государства Варкания. Теперь от него не осталось ничего, кроме названия на старых картах.

С высоты, на которой я парил, эти места выглядели как гниющая язва, а не просто шрам от недавних боев. Воздух здесь все еще наполнял едковатый запах гари и распада, поднимавшийся от тысяч неубранных тел и сожженной техники.

Я смотрел на выжженные леса, где обугленные стволы деревьев торчали, как сломанные спички, на разбомбленные городки и деревеньки, где от зданий остались лишь остовы несущих стен, и в голове сама собой выстраивалась неумолимая логическая цепь, звено за звеном, ведущая от моего триумфа к этому всепоглощающему хаосу.

Практика Великой Гармонии, название, придуманной каким-то газетчиком еще во время Ассамблеи приклеилось и уже не отлипло. Практика, доступная каждому.

Казалось бы, что может быть благороднее и прекраснее? Я сломал многовековые оковы аристократии, разорвал их монополию, подарил реальную, осязаемую силу самым униженным и обездоленным, тем, кого всю жизнь считали просто расходным материалом.

И что же они, эти новые мастера, сделали с этим даром, обрушившимся на них как манна небесная? Обрушили хрупкую, отлаженную веками экономику целого мира, разумеется.

Это ведь было так очевидно, стоило лишь на минуту отвлечься от высоких идеалов и подумать о приземленных, бытовых последствиях. Я мысленно рисовал картину: вчерашний грузчик в порту, чья спина гнулась от неподъемных ящиков, или дворник, сметающий грязь с улиц, или же затюханный конторский клерк, перебирающий кипы бумаг.

За пару месяцев упорной, фанатичной практики по моим методикам он выходит на уровень Штиля, и это в худшем случае, ощутимо усиливая свое тело, или даже достигает Ряби, учась направлять энергию в мускулы.

Его физическая сила, выносливость, скорость — все это взлетает на порядок, а то и на два. И он, полный новой уверенности, приходит к своему начальнику, справедливо, с его точки зрения, требуя: «Плати мне вдесятеро больше. Я теперь один заменяю десять таких, как я был вчера. Моя эффективность взлетела до небес».

А откуда платить-то, скажите на милость? Денежный станок не начинает крутиться быстрее от того, что люди вдруг стали сильнее и быстрее. Бюджеты предприятий, целых городов и государств трещат по швам, не выдерживая подобных запросов.

И вот уже по всей планете, от столиц до самых глухих провинций, прокатывается волна массовых увольнений, забастовок, требований. Зачем работать за прежние гроши, когда можно все свое время посвятить практике и стать еще сильнее, подняться до Течения, до Буйства Стихий, а там, чем черт не шутит, и до Сдвига Тверди?

Социальный лифт, о котором они и мечтать не смели, вдруг заработал на полную мощность, и все, кто мог, ринулись в него, бросив свои станки, конторы, поля и фермы.

Но главный парадокс, который я с холодным интересом наблюдал, заключался в том, что те, кто все же остался на своих местах, стали настолько невероятно полезны, что окончательно подорвали рынок труда.

Один человек теперь мог делать то, что раньше могли лишь десятеро. И после того, как девять уволились, а один остался, работодатель, чтобы сохранить хотя бы его, действительно начинал платить ему десятикратно.

Но это лишь усугубляло системную проблему — общий спрос на человеческий труд катастрофически падал. Зачем нанимать сто человек, если со всей работой справятся десять, но усиленных Потоком? Если платить им не в десять, а, скажем, в пять раз больше, или даже в три, то экономия выходила нешуточная.

Экономика не выдерживала такого когнитивного диссонанса — невиданный рост производительности на фоне обвального падения занятости.

И вот он, закономерный, предсказуемый результат: миллионы сильных, здоровых, уверенных в себе людей, обладающих реальной сверхчеловеческой силой, сидят без работы, без денег, без перспектив. А сильный, голодный и при этом обладающий могуществом человек — это готовая к детонации пороховая бочка.

Они не хотели мириться с подачками в виде мизерных пособий по безработице. Это было унизительно для их нового статуса мастера Потока, пусть и низкого уровня. Они требовали своего места под солнцем, власти, денег, уважения — всего того, что, как им теперь казалось, мир им задолжал за их обретенную силу.