Культы Древнего Египта. От обожествленного солнца и золотой плоти царя до птицы Бену и бога Нуна - Карлова Ксения Федоровна - Страница 39

Идеи политического мессианизма присутствуют и в период Нового царства в связи с династическим кризисом — переходом правления от XIX династии к основателю XX династи Сетнахту. В папирусе «Харрис I» содержится обширный сюжет, повествующий о бедах Египта, характерных для смутных времен: отсутствии единого закона, творимых людьми убийствах и грабежах, упадке культа. Из-за происходящих бесчинств боги покинули страну. Но из милосердия они не отвернулись от Египта окончательно — для управления они послали Сетнахта. Таким образом, он, как и Амени в «Пророчестве Неферти», выступает в роли царя-спасителя. Можно сказать, что политический мессианизм стал в Древнем Египте эквивалентом иудеохристианской идеи всеобщего спасения с помощью Мессии, ниспосланного Богом. Но поскольку древнеегипетский фараон и сам считался богом, его воцарение было не столько политическим актом, сколько гарантией существования Вселенной и процветания страны.

Спустя столетия этот же феномен политического мессианизма встречается в двух текстах птолемеевского времени — «Оракуле Ягненка»[157] и «Оракуле Горшечника»[158], в которых также присутствует описание бедствий, постигших страну и приобретающих еще более эсхатологический характер. Несмотря на большой разрыв во времени, эти тексты — часть египетской литературной традиции, сложившейся в эпоху Среднего царства.

«Оракул Ягненка» написан на демотическом языке и, согласно указанной в нем датировке, зафиксирован в правление императора Октавиана Августа, хотя его содержание может восходить к Позднему периоду, а некоторые сюжеты — к еще более ранним временам. В нем изложено пророчество, изрекаемое священным Ягненком в период правления царя Бокхориса, в присутствии некоего Псенира. В пророчестве заключен подробный рассказ о предстоящих Египту бедствиях. Как и в случае с более ранними текстами, описываются социальные неурядицы: богатые меняются с бедными местами, происходит разложение моральных устоев, и все это наряду с угрозой вторжения иноземцев, в данном случае персов. Даже детей увозят за пределы страны, и весь Египет и его города стенают и плачут из-за постигших страну горестных событий. Но Ягненок предрекает, что беды прекратятся, когда в облике царя он будет править Египтом: он станет уреем на челе фараона, который придет через 900 лет. В данном случае эта цифра может пониматься не буквально, а символически, как некое большое число, указание на далекое будущее. Для Египта настанет эпоха благоденствия, когда восстановится прежний порядок. После изречения пророчества Ягненок умирает, а царь Бокхорис приказывает похоронить его со всеми почестями как бога. При этом из текста мы узнаём, что нынешнее положение вещей — божественная кара, поскольку Ра сотворил проклятие над Египтом от шестого года правления Бокхориса.

«Оракул Горшечника» известен в нескольких рукописях, которые датируются от II в. до н. э. до III в. н. э. Во всех случаях текст записан на древнегреческом языке, но велика вероятность того, что он был переведен на него с демотического. В любом случае «Оракул Горшечника», без сомнений, часть древнеегипетской пророческой литературы. В нем царь Аменофис прибывает на Остров Солнца[159], где перед ним некий Горшечник, посланный богом Гермесом (Тотом), произносит предсказание, в котором содержится подробное перечисление грозящих Египту социальных и природных бедствий. Здесь, как и в «Пророчестве Неферти», предсказывается убыль вод Нила и следующие за этим бесплодие земли и голод. Это сопровождается междоусобицами, сломом иерархии и преступлениями. Рабы освободятся, а их хозяева станут молить о пощаде. Будут совершаться страшные бесчестия: дев и юношей начнут насиловать, матерей брать в жены. В тексте упоминаются враги Египта — тифонцы, называемые так по ассоциации с демонизированным к этому времени Сетхом-Тифоном. Но Египет будет спасен тогда, когда придет правитель пятидесяти пяти лет, произошедший от Солнца. И наступит такое благоденствие, что живые будут умолять о воскрешении мертвых для разделения с ними этого блага. В Гелиополе же засохшая акация зацветет, а Нил вновь наполнится. По завершении пророчества Горшечник, как и Ягненок, умирает, и по приказу Аменофиса его хоронят в Гелиополе.

И Ягненок, и Горшечник могут быть связаны с Хнумом или другим бараноголовым божеством[160]. Существует еще одна интерпретация, согласно которой цари Бокхорис и Аменофис повстречались с самим богом Солнца, принявшим облик Ягненка и Горшечника, но не узнали его. Что же касается царей, то Бокхорис был фараоном из XXIV династии, а вот Аменофис — псевдоисторический царь, прототипами которого могли стать некоторые фараоны Египта.

Конечно, в строгом смысле слова назвать «Оракул Ягненка» и «Оракул Горшечника» эсхатологическими текстами нельзя, поскольку в них идет речь не о конце времен, но о больших временных циклах, в течение которых силы порядка борются с силами хаоса, что очень характерно для египетской религии. Тем не менее «Оракулу Ягненка» и «Оракулу Горшечника» присущи традиционные апокалиптические характеристики: крушение привычного порядка вещей (как природного, так и социального), гнет со стороны иноземцев или угроза их вторжения, но главное — ожидание прихода спасителя, образ которого со временем все более мифологизировался. Наступление же благодатных времен отодвигалось на более отдаленный срок. Отметим, что в египетских пророческих текстах, в отличие, например, от древнееврейских, приход спасителя не знаменует конца земной истории: все описанное может повториться и в будущем, потому что земное время египтянами также понималось циклично.

Рассмотренные выше тексты не единственные в египетской литературе, связанные с жанром апокалиптики. Помимо них, такие мотивы присутствуют в «Демотической хронике» (III в. до н. э.)[161]. Она представляет собой ретроспективный анализ правления последних древнеегипетских династий и первых македонских царей. В «Хронике» проводится идея, согласно которой те цари, чьи деяния соответствовали установленному богами закону, оцениваются положительно, а уклоняющиеся от этих норм воспринимаются негативно. В целом правители XXVIII–XXX династий оцениваются отрицательно, поскольку они не соответствовали стандарту царского поведения.

Ключевая идея данного произведения — провозглашение грядущего благочестивого правителя из Гераклеополя, который освободит страну от персидских захватчиков[162]; его пришествие вызовет радость богини Исиды. Принято считать, что текст был призван обосновать приход к власти правителя из династии Птолемеев. Однако, согласно другой точке зрения, предсказанный правитель не обязательно должен быть связан с греко-македонской династией, а его воцарение может отодвигаться на неопределенный срок.

Вообще же в египтологии высказывались идеи возможного влияния древнеегипетской апокалиптической литературы на древнееврейскую. Так, известный немецкий исследователь Эдуард Мейер писал, что в картине, описанной у израильских пророков, задействована та же сюжетная схема, что и в египетской литературе[163]. И это, вероятно, не просто совпадение, а историческая взаимосвязь двух традиций.

Эсхатологические мотивы в мифологических сюжетах

Востребованность эсхатологических мотивов в Египте в разные эпохи отражается также в религиозно-магической литературе. С эпохи Нового царства появляются магические тексты, которые предназначались, как правило, для отражения ядовитых и опасных существ и были связаны с надлежащим исполнением ритуальных практик. В разных папирусах Нового царства о наступлении страшных времен в случае неисполнения ритуала говорится так: