Подвиги Арехина. Пенталогия (СИ) - Щепетнёв Василий - Страница 40

Никем не потревоженные, они дошли до складов Хутченко. Склады эти были маленьким городком — обнесенные каменным забором, они век снабжали московские лавки, магазины и фабрики с заводами разным припасом. Держали и зерно — до революции. Потом зерна на все склады хватать не стало, чтобы сократить воровство выделили одни, Филипповские, назвали Ревхлебскладом и стали жить-поживать, пайки выдавать. Ну, не штучные, а подводами.

А склады Хутченко пограбили в вольные дни, потом подзабыли, а теперь взрослых людей пугают этими складами.

Ну, ну. Взвод взрослых вооруженных людей напугать не просто.

Китайцы шагали дисциплинированно — никто не разговаривал, не курил, из строя не выбивался. Ладно взвод, а если дивизия таких в Москву придет?

Они прошли вдоль ограды, остановились у ворот — дубовых, с кованными полосами для крепости и величия. И ведь не украли на дрова, а ведь, если полосы снять да распилить, иному домику на всю зиму тепло.

Ворота оказались открыты, вернее, не все ворота, а дверь в человеческий рост в этих воротах. Ну, понятно, ежели подвода, а лучше десять — открыть ворота, если человечек с бумажкой — дверь открыть. Вот она и была открыта. Точнее — взломана. И, судя по всему — совсем недавно. У Фомки-Черепа фамилия Череп, а Фомка — прозвище. Ну, ну.

Линь Сао поднял руку. Отряд остановился. Замер, даже дышать, кажется, перестали.

Арехин слышал многое. Не слышал только людей за воротами.

Тогда он, приготовив на всякий случай браунинг-специаль, шагнул в дверь.

За ним, с маузером в революционной руке — тезка Он.

— Заходим, — скомандовал Арехин остальным.

Китайцы быстренько перестроились и по одному втянулись внутрь.

Куда дальше?

Чутье выведет. Пресловутое классовое чутье, таинственное сыщицкое чутье и обыкновенное человеческое. Зерно в морозную ночь издалека слышно.

И не только зерно.

— Вы позволите зажечь факелы? — спросил Линь Сао.

— Это вы хорошо придумали, — согласился Арехин.

Припасливые китайцы достали палки, пропитанные смолистым составом (наверное, китайский секрет) — и через минуту почти тридцать факелов осветили округу. Горели они ровно, и, несмотря на порывистый ветер, не гасли. Знать, не такой он и порывистый, ветер-то.

Они вышли на железнодорожные пути. Точно, совсем недавно здесь стоял состав, вон ещё мазута накапало. А впереди был амбар, большой, просто громадный, не три — тридцать составов вместит и не поперхнется.

— Нам туда, — сказал Арехин.

Линь Сао воткнул свой факел в сугроб, что намело у стены. Правильно, чтобы не подстрелили. А сам тихонько-тихонько пошел к амбарным воротам.

Арехину было проще — у него не было факела, и потому он опередил Линь Сао на два шага. Тот не протестовал: лучше иметь плохой щит, чем не иметь никакого.

Здесь двери были зарыты, но не на замок, а просто силою трения. Запах зерна, запах крови, запах…

Линь Сао что-то скомандовал, и китайцы подошли поближе. Раз, два — навалились на ворота и на три-четыре их раскрыли. Начали раскрывать, потому что ворота тяжелые, инерция торопиться не дает.

Наконец, они раскрылись достаточно широко, чтобы четыре китайца в ряд шагнули внутрь. Вторая четверка была без факелов, зато с карабинами наготове, готовые выстрелить и убить — где ж здесь промахиваться-то.

И действительно…

Зерно было здесь. Много зерна. Горы. Все три эшелона без малого.

Но эти горы были усеяны крысами. Они оглянулись на вошедших — все, разом, и миллионы алых огоньков вспыхнули во тьме.

В следующую секунду крысы бросились на людей.

Арехин слышал, как взвизгнул тезка Он, начал стрелять из маузера, а потом и бомбу бросил — к счастью, забыл выдернуть чеку. Сам Арехин работал ногами, досадуя, что не взял более подходящего оружия. Но Линь Сао вежливо оттеснил МУСовцев:

— Орлы мух не клюют.

В распахнутые уже полностью ворота вошли все китайцы, стали в шахматном порядке, выстрелили по разу — чтобы разрядить карабины, а потом прикладами начали уничтожать крыс. Четверо светили, двадцать убивали. От одного удара погибало два-три крысы — так плотно они бежали. От десяти — двадцать пять. Каждый китаец делал сорок ударов в минуту, значит, за минуту погибала тысяча крыс. За десять минут — десять тысяч. Хай, хой, хай, хой — задавал ритм Линь Сао.

Порой крысе удавалось вскочить на штанину, даже на грудь, но тут на помощь приходил китаец с факелом: свободной рукой он просто хватал крысу поперек тела и давил — быстро, очень быстро.

Через четверть часа ритм снизился — не китайцы устали, а крыс стало меньше. Ещё через полчаса стало ясно, что победа за людьми, победа полная и окончательная — в данном сражении.

10

— Крысы — странные существа. Вы знаете, девять европейцев из десяти крыс боятся. Кошек, гораздо более опасных существ, не боятся, а крыс боятся.

— Крысы, если их много, любую кошку сожрут, — ответил Орехин.

— Но человек боится даже одну крысу, разве нет? Особенно женщина.

— Ну, бабы…

— Александр, вы же революционер! Женщина — полноправный человек, не хуже мужчины. И убить крысу что мужчине, что женщине — самое пустяково дело. Хлоп кулаком, и нет ее, только бить нужно решительно, не сдерживаясь. Да и десять крыс — не велика опасность для человека. И даже сто. Сколько кроликов загрызут тигра?

— Ну, мы-то не тигры.

— Но и крысы даже не кролики. Легенды про пятифунтовых крыс так и остаются легендами. Полфунта, максимум — фунт, но это уже крысиный король. Большие? Хвост у них большой, а сами — на одну ладонь посадишь, другой прихлопнешь. Это если не бояться, конечно.

— Да я и не боялся.

— Вы. Александр, были безрассудны. Зачем бросились вперед, зачем стали не только руками рвать, но и зубами?

— Если честно, струхнул я сначала. А потом разозлился. Вон, думаю, китайцы, давят их, как клопов. А я чем хуже?

— Вот и пейте теперь неделю порошки, чтобы заразу какую не подхватить.

— И все же, Александр Александрович, отчего же их боятся, крыс?

— Загадка. Я думаю, это они внушением нагоняют страх.

— Внушением?

— Именно. Что мы знаем о способностях животных? Новобранцев сколько обучать нужно, чтобы строевые приемы выучили? А птицы — мозга чуть, а как слаженно стая каких-нибудь грачей в воздухе эволюции выделывает. Или рыбы, уклейки, мозгов совсем капля, а в воде строй держат лучше семеновцев. Вот и крысы… На одной волне у них с человеком мозг. Даже лучше. Они нам могут внушать, а мы им нет. Чем больше крыс, тем сильнее внушение. Могут внушить, что перед тобой командир, большой вождь, да кто угодно. Сунут газету, и скажут, что это мандат мандатов.

— Но погодите. Александр Александрович, кто-то ведь должен сунуть эту бумагу. Не крыса же?

— Не знаю. Какого-нибудь человека подчинят себе, и заставляют представлять, кого понадобится. Вот хоть Ешкина. А других заставляют в это верить. Так они и похитили три эшелона.

— Зачем?

— Зерно им, как сказал Максимилиан Леонардович, для себя нужно. Каждая крыса рожает пятнадцать крысят, если корма вволю, то и больше. А те зреют на сытных кормах быстро и тоже начинают плодиться.

— Точно! Я в журнале читал, что пара мух может слона за три дня съесть — в Африке, понятно.

— Вот-вот. Мы не в Африке, и слоны у нас в диковинку, а вот зерно…

— А что будет с зерном?

— Что обычно. Перемелется — мука будет.

— Но крысы… Они, получается, умные?

— А люди? — спросил Арехин.

И тезка Он начал думать.

1

Развлечений в революционной Москве, особенно зимой, немного — если не искать. Синема и прежде-то была нехороша, сейчас же совершенно превратилась в прибежище трехгрошовых развратников. Можно в цирк сходить, на гимнастов-акробатов посмотреть, хотя зимой все эти атлеты выглядят весьма плачевно, и шанс умереть от холода выше шанса сломать шею во время смертельного сальто. Рестораны, катки, сиречь скейтин-ринги, оперы и балеты — всё исчезло.