Укради его удачу - Филипенко Алена - Страница 2

— Не только на тебя одну, — качает головой брат. — Стиральная машина нужна была всем.

Дома меня не подпускают ни к какой технике. Стоит мне до чего-нибудь дотронуться — оно обязательно ломается. Это уже случилось и с утюгом, и с блендером, и с пылесосом, и вот, в последний раз, — со стиральной машиной. На этом родные поставили точку и объявили, чтобы я ни к чему не прикасалась. На самом деле это довольно удобно: теперь за меня и стирают, и гладят, и пылесосят. Хоть какой-то плюс от моего хронического невезения!

— Давайте завтракать. — Мама расставляет тарелки на столе. — Папа, садись.

— Мне нужно по делам! — важно заявляет дедушка и хватается за дверную ручку санузла.

— Нет! Только не до завтрака! — хором кричат все, но дедушка уже исчезает за дверью. И тут я понимаю, что пропустила свое окошко.

Не помню, был ли какой-то конкретный момент, с которого я стала невезучей. Мне кажется, невезение было со мной всегда.

Взять, например, школу. С учебой мне никогда не везло: учителя постоянно вызывали меня к доске, когда я не была готова, на экзаменах мне доставались самые плохие билеты. А однажды на лабораторной по химии из-за меня трое человек попали в больницу с отравлением: мы проводили опыт с сухим льдом, в результате которого выделялся углекислый газ, и я перестаралась.

Школу я кое-как окончила на тройки и ни в какой университет, естественно, не поступила. Но я и не особо стремилась — знала, что ничего не выйдет и никуда меня не возьмут. Поэтому я пошла работать официанткой в забегаловку «Гнутые вилки». Мне кажется, название кто-то предложил по приколу, а владельцу оно отчего-то показалось креативным. Название и вправду подходит заведению как нельзя лучше, но не думаю, что идет ему на пользу. Сейчас мне двадцать, я все еще тружусь в «Гнутых вилках» — и уже один этот факт ставит на мне клеймо невезучей.

Новые зарядки и наушники у меня сгорают через три дня, мебель подо мной ломается, птицы постоянно гадят на голову, в магазине я встаю в самую медленную очередь, одежда расходится по швам в самый неподходящий момент, а когда я выхожу из дома, всегда начинается дождь — как будто надо мною постоянно висит личная грозовая туча. Я часто становлюсь жертвой мошенников и карманников: в интернете меня постоянно взламывают, с карты крадут деньги, на улице вечно что-нибудь выхватывают прямо из рук. Как-то у меня выдернули ананас и полку для ванной. А самое эпичное случилось, когда вор спер у меня мусорный пакет, доверху забитый использованными подгузниками Костика. Домашние потом долго надо мной смеялись, называли моего вора самым неудачливым вором в мире и шутили, что мы с ним могли бы стать отличной парой. Но мне было не смешно, ведь это моя жизнь.

У черного кота, которого я взяла из приюта, вылез целый ворох проблем, начиная от гиперестезии (бедолага до крови грызет себе хвост, вырывает клоки шерсти с попы, и вообще он тот еще садомазохист) и заканчивая тем, что кот совершенно не может определять расстояния и все время промахивается. Хочет выйти из комнаты — врезается в дверной косяк. Собирается прыгнуть с дивана на подоконник — приземляется посередине. И так как питомец может посоревноваться со мной за титул самого невезучего, то посередине обязательно оказывается то, на что приземлиться он хотел бы меньше всего: например, мамин игольчатый массажный коврик.

Собственно говоря, так я и выбирала кота — по неудачливости. Остальные кошки в приюте спали, что-то грызли или играли, а бедняга Лаки, застряв головой в прутьях клетки, истошно орал. Когда я увидела эту несчастную морду, то поняла: это судьба.

Перед выходом из дома я собираю вещи, без которых не рискую появляться на улице: запасная одежда, огромная аптечка, второй телефон, карта, заламинированная распечатка всех важных телефонных номеров, несколько банкнот и паспорт (в непромокаемом чехле), отпугиватель собак, сигнальная ракета, перочинный нож, веревка, зонт, дождевик, водонепроницаемые чехлы на обувь, антисептик и многое-многое другое. Из самого необычного, пожалуй, — шлем и портативный женский писсуар. Я довольно часто застреваю в лифте, а на голову мне почти каждый день что-то падает. Как-то на меня приземлился кусок пиццы. И судя по тому, что удар вышел очень болезненным, пиццу выкинули этажа с пятого, не ниже. Спасибо уже за то, что это было не пианино. Но с тех пор я прохожу под балконами со шлемом на голове.

Шлем у меня красивый, кожаный, для верховой езды. Если сильно не приглядываться, его можно принять за стильную кепку. Так что прохожие не слишком удивляются, почему я иду по улице в шлеме. Но Кира, моя школьная подруга, впала бы в ужас, если бы увидела меня в таком виде. И ни за что не согласилась пойти со мной, пока я бы не переоделась. Такое случалось постоянно: если ей не нравился мой вид, она отправляла меня переодеваться…

Поймав себя на том, что снова думаю о Кире, я грустно улыбаюсь своему отражению. Хоть мы и не общаемся много лет, раны, которые она мне нанесла, еще не затянулись.

Толкаю дверь подъезда, немного мешкаю в проеме, собираясь с духом, словно выхожу на гладиаторскую арену. А до работы мне всего пятнадцать минут пешком.

На дворе вторая половина октября. Низкое осеннее солнце, озаряющее все вокруг мягким желтым светом, почти не ощущается на коже. Асфальт блестит от луж, в воздухе стоит запах прелых листьев и мокрой земли.

Надеваю свой стильный шлем и делаю шаг вперед.

Что же произойдет в этот раз?

Сначала меня окатывает водой поливальная машина, смывающая грязь с дороги, затем, когда я прохожу мимо дворника, который сгребает листья, поднимается ветер, и вся куча оказывается на мне. Листья прекрасно липнут к мокрому, и я теперь напоминаю гигантского осеннего йети. По моей ноге проезжаются тележкой, я наступаю в лужу и проваливаюсь по щиколотку, какой-то ребенок тычет в мою куртку мороженым, из овощной палатки на меня валятся помидоры.

И вот я на работе. Днем это столовая, вечером же заведение превращается в пивнушку. В воздухе неизменно стоит микс запахов столовской еды и кислого пива. Удивительно, но народу здесь всегда прилично: сюда заходят пообедать рабочие консервного завода (где, кстати, трудится мой папа), а дешевое пиво и веселые акции привлекают клиентов по вечерам.

Хотя по документам я тут официант, на деле в мои обязанности входят и уборка, и починка, и мытье посуды, и многое другое. Директор этого заведения в курсе моего невезения и закрывает глаза на то, что из-за меня тут постоянно что-то идет не так. Видимо, желающих делать такую работу за мою зарплату не так уж много.

Удивительно, но за день в «Гнутых вилках» случаются только две неприятности: днем вырубает электричество, а вечером, неся два подноса с пивом, я поскальзываюсь и, уронив оба, падаю на осколки.

У меня сменный график: два дня работаю по двенадцать часов, затем два отдыхаю. Поэтому на следующий день, в пятницу — в свой выходной — встречаюсь с другом в баре. Я прихожу первая и машу ему, как только замечаю у входа высокую фигуру.

С Мироном мы дружим еще со школы, и так как внешне мы похожи, нас часто принимают за брата и сестру. Мы одного роста, носим один размер одежды, у нас обоих светлые непослушные волосы (которые у Мирона из-за короткой прически смешно торчат в разные стороны) и резкие черты лица.

Но если бы меня попросили нарисовать Мирона Березина, он бы получился у меня таким: желтый «Лифан Смайли» с наклейкой на заднем стекле в виде полосатого кота, очки в мятной оправе, малиновый стаканчик для кофе в руках как неизменный аксессуар, уродливый брелок-шар из перьев, висящий на лямке мешковатого рюкзака, и узкие джинсы (бунт против трендов).

Как же я благодарна судьбе за то, что она послала мне Мирона. Без него я бы совсем пропала. С дружбой, как и со всем прочим, мне никогда не везло, но Мирон был исключением.

До встречи с ним у меня была одна-единственная подруга — та самая Кира. «Токсичная подруга», — поправляет меня мой внутренний психотерапевт. Каждый раз, когда я вспоминаю Киру, он просит добавлять это определение.