Ферма (СИ) - Янук Елена Федоровна - Страница 26

Как относиться к Корбану, не знала. Я слышала, он был груб с охранниками. Он упырь, и во всем слушает Георга. Но в отношении меня и прочих женщин, проживающих на ферме, Корбан был добрым. Я даже не могла заставить себя на него злиться и ненавидеть, как остальных упырей.

Да, еще он всегда не любил и очевидно для всех игнорировал Красотку, но чем вызвано такое отношение, я не знала.

Я слезла с кровати и, провожая, тихо произнесла:

— Спасибо. — Это спасибо было за все: за понимание, поддержку, за попытки шутками развеять грусть, и за то, что не дал окончательно разочароваться в окружающем мире. — Спасибо…

Корбан устало улыбнулся и вышел.

После его визита мне отчего-то стало легче. От этого облегчения я вновь почувствовала себя виноватой. Тут надо запомнить происшедшее с Георгом как урок на всю жизнь и никогда не ослаблять своей ненависти и недоверия к упырям, а я…

Но обдумать я не успела, дверь распахнулась и в комнатку ворвалась Милана.

— Не спишь? А мне так за тебя досталось! — с порога возмущенно начала выговаривать она.

Я молча села на кровать с ногами и принялась возиться с одеялом, расправляя его. Злости на нее не было. Милана, по сути, добрая, просто не утруждает себя размышлениями. И идет вслед за своими эмоциями, как пушистое перекати-поле за ветром.

Но сейчас говорить ни с кем не хотелось, и я надеялась, что моя невнимательность поможет побыстрее закончить наше общение.

— Мне такого хозяин пообещал, если я расскажу кому о том, что здесь случилось! Вишь как! Заступается за тебя!

— Тогда не рассказывайте… — устало отозвалась я, мысленно покачав головой.

— Но как же… — потеряно отозвалась Милана. — Как же не рассказывать?

Такая мысль на самом деле ее потрясла. Если бы были силы, я бы улыбнулась. А так только покорно кивнула, и устало повторила:

— Тогда все им расскажите…

— Но он обещал сослать Казимира рубить лес за забором!.. — вскинулась она, словно я лично угрожала ее милой кровиночке.

— Тогда не знаю, расскажите только тем, кто не передаст ваш рассказ хозяину… — также безразлично отозвалась я. Только определяйтесь поскорее, я устала и ничего знать не хочу.

Когда Милана в расстроенных чувствах, наконец меня покинула, закрывая за ней дверь, я молилась о том, чтобы никого больше сюда не завело.

Я была Милане благодарна, это она ухаживала за мной, купала, носила еду, заботилась, как могла. Она простая и искренняя, хотя такое иногда сложно переносить, я на нее не злилась. В отличие от Георга, которого теперь воспринимала не иначе как образец упыря-лицемера, который не только пьет кровь в прямом смысле слова, но еще и наживается на людях, делая вид, что они его заботят.

К сожалению, жизнь быстро показала, что я была довольно сильно неправа.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Пристрелите меня кто-нибудь или не стоит убегать от снайпера — умрешь уставшим

Ивета

Все началось со следующего утра, когда Милана сообщила, что Георг и Корбан, прихватив нескольких охранников, на рассвете уехали за топливом в Моронг, в прошлом небольшой городок на востоке от фермы, теперь называемый Старый город.

Наливая мне чай, Милана продолжала:

— Там уже и домов, наверно, не осталось, да и Скертонг-озеро обмелело, а может уже и высохло…

Я с облегчением выдохнула, радуясь тому, что какое-то время не увижу хозяина.

— …Туда день, там день, и обратно день. Значит, приедут скоро, — складывая нарезанный хлеб в глиняную миску, продолжила размышление вслух Милана.

Доев кашу, я вздохнула:

— Озеро… это ведь красиво… Я никогда их не видела.

Накрыв миску кусочком ткани, Милана отмахнулась:

— Ладно тебе, тут за забором озера, одно в другое вливается, а за ними море… — раздраженно фыркнула Милана. — Озер она не видела… Что на них смотреть, не добрый молодец же!

— Море? — Я на миг замерла с чашкой горячего чая в руке. — Правда? Я так мечтаю увидеть море!

— Увидишь… Вон Георг как за тебя заступился, — угроза хозяина отправить Казимира на заготовки за забор все еще мысленно довлела над Миланой, и она никак не могла мне ее простить. — Попроси его, и все получишь! И море, и озеро!

Если бы…

Я молча ей улыбнулась. Милана, которая до этого смотрела на меня нахмурив брови, наконец перестала хмуриться и улыбнулась в ответ:

— Вот ты хитрая же лиса, Ивета… Вот так ему улыбнешься, и он все сделает.

Не стала разубеждать ее. Встала, благодарно кивнула и ушла к себе. Надо было нарисовать картинки для новых занятий.

Я прошла в кабинет к Георгу, нашла все необходимое, и принесла к себе. Но не успела разложить бумагу на столе как ко мне в комнату, не разувшись у входа, ворвалась умница Маринка и, напряженно накручивая на пальцы кончики теплого платка, взволнованно сообщила:

— Маленький Славка пропал! Его все ищут!

— Как пропал? Куда?

Я как была в комбинезоне и тапках, схватила платок и побежала за Маринкой, которая уже на ходу мне рассказывала:

— В лес ушел, на мать обиделся. Там свекровь у Славкиной матери суровая очень, требует, чтобы в доме все чисто было. Хольге-то деваться некуда, Славку на улицу, а сама… ну все скрести! И улицу подметает и двор. Целыми днями что-то драит и чистит. А Славка орет, к матери просится… Зато свекровь ее все уважают, добрая хозяйка, хороший дом… в общем. — Последние выводы Маринка произнесла с несвойственным ей сарказмом, видимо наслушавшись подобного у кого-то из взрослых.

— Куда он мог пойти?

— Да кто ж его знает? — Маринка в большом удивлении размашисто пожала плечами.

Вчерашний дождь растопил большую часть снега и на следы рассчитывать не стоило.

Зато сейчас вновь все подморозило, что я почувствовала едва мы вышли из дома. Но возвращаться было уже поздно, и мы побежали бегом.

На улице перед одним из домов собрался народ. В основном старушки и дети, видимо остальные ушли на поиск малыша.

Среди толпы в глаза сразу бросилась высокая дородная женщина в длинном зеленом платье, которая гневно отчитывала молодую белокурую сильно заплаканную девушку. Та в отчаянии прижимала к груди руки, не в состоянии унять дрожь и слезы.

И без пояснений Маринки было ясно кто здесь кто. Все это время я всячески избегала вмешиваться в дела местных, но теперь пришлось. Так что, пробравшись через толпу зевак, игнорируя гневную свекровь, я подошла к девушке и спросила:

— Славик давно пропал?

Она повернулась, скользнув по мне потерянным взглядом, несколько мгновений пытаясь понять, о чем я у нее спрашиваю. Наконец, прерывисто выдохнув, отозвалась:

— Два часа как кинулись. Но его нигде нет!

Я печально кивнула. За два-три часа четырехлетний малыш мог уйти куда угодно.

— У друзей искали?

Она кивнула и вновь залилась слезами. Подошел молодой светловолосый мужчина, видимо отец малыша, обнял жену и, словно отвечая на незаданный вопрос, горестно покачал головой. Не нашли.

Славкина бабушка измерила меня внимательным взглядом и с достоинством ушла в дом.

Я отошла в сторонку и попросила маленькую Маринку позвать друзей Славки. Собрав вокруг себя учеников, первым делом спросила:

— Ребята, а куда вам запрещено ходить? — Маринка ведь сразу сказала, что он «обиделся на мать». Значит, будет делать назло, это логично.

— В лес… К лошадям... На реку… В господский дом… — Ответы детей посыпались как горох. Я только качала головой, ожидая нужной подсказки, так как сразу отмела перечисленные варианты: в лес идти далеко и страшно, это он сам говорил, уговаривая меня, после проказ туда его не отправлять, видимо дома кто-то пугал малыша темным лесом. Лошади закрыты, холодно. На реке зимой делать нечего. Дом тоже отпадает, хотя было бы неплохо, если бы он пришел ко мне.

Маленькая Агнешка, внучка Миланы, которая до этого молчала, негромко добавила: