Ферма (СИ) - Янук Елена Федоровна - Страница 2

— Пришло время и вам продолжить род людской… — Он еще много чего говорил, но мои безумные спутницы остались равнодушны, а я скривилась от отвращения. В питомнике я много возилась с малышами, и даже очень любила это занятие, но самой иметь ребенка? Ни за что!

Я не желаю такого никому! Никому не желаю стать кормом, тем более, своему ребенку! И, надеюсь только на то, что для меня все быстро кончится.

Время тянулось и тянулось очень медленно. Сидя в коридорной клетке с остальными проданными на развод девушками из 0546-группы, ничего не оставалось, как наблюдать за охранниками, вечно голодными, терпящими приказы хозяев только из-за ежедневной порции крови. Вот уж кто никогда не менялся так это упыри — абсолютно неинтересное зрелище.

Пятьдесят четвертая громко застонала, за что один из охранников с остервенением ударил прикладом автомата по решеткам клетки, всполошив остальных. Кто хоть немного соображал, вжавшись в стену, замерли от страха, и я, в том числе, а те, кто мысленно обитал в далеких мирах, всполошились, громко вскрикивая и рыдая.

Это могло плохо кончиться, но нам «повезло», в приемное отделение, наставив на них оружие, завели десяток нормальных людей с воли: избитых, окровавленных, отчаявшихся, но нормальных. Видимо, это были две семьи, с ними вошли разновозрастные дети.

Я смотрела на них, не отрываясь.

Дети плакали, кто-то скрипел зубами, гневно оглядывая охранников. Тот, что ударил Восемьдесят восьмую, подхватил самого тощего из мужчин, одетого в штаны из сшитых лоскутов, и лохматую куртку с торчащими кусками меха, и куда-то поволок. Скорее всего, украл себе на обед, пока добытых людей не пересчитали и не сдали хозяину. За ним радостно потянулись остальные охранники.

Владелец питомника наверняка уже празднует. Такая удача, впервые за несколько лет где-то в лесах захватили скот, взращенный не на спец. веществах, а на нормальном подножном корме. Говорят, у таких кровь намного сильнее и слаще.

Пятнадцать лет назад меня похожим образом доставили сюда. Отец погиб еще в лесу, защищая нас. Мама закрыла мне ладонью глаза, чтоб я ничего не видела. В памяти остались только хруст кости и сосущие звуки. Она умерла чуть позже, ее забрал кто-то из окружения архонта и высушил досуха. Когда-то давно, оставшись одна, я сильно страдала, а сейчас… сейчас полностью окаменела.

И я знала, что будет с этими людьми. И даже не сочувствовала.

Собранный сегодня «урожай» поделят. Стариков — на утилизацию, молодых мужчин — на фермы с частой дойкой, женщин — на расплод. Только детей оставят, и будут терпеливо выращивать для элиты, упырей из окружения главного архонта.

При поимке мама сбавила несколько лет и меня записали трехлетней, — из-за постоянного недоедания в бегах я не выглядела на свои шесть. А вообще-то упырям в реальности абсолютно плевать на возраст пищи. Третий номер из нашей группы продали упырю в двенадцать, приписав ей три года, на самом деле никого не волновало, что с ней будет.

Коридор был длинный и прямой, а осчастливленные дармовой кровью охранники забыли закрыть дверь, позволяя сквозняку с легкостью вытягивать из озябших тел остатки тепла. Затекшие от холода суставы не гнулись, я еле поменяла позу, грея ноги чуть теплыми ладонями. Хорошо, что никто не цеплялся, что сижу на корточках, а не стою, как остальные. Местные охранники очень любили демонстрировать недовольство рабами.

Но мне недолго осталось на них «любоваться». Сюда уже два раза заходил водитель и сопровождающие груз упыри с оружием, которые только и ждали, когда им принесут документы с подписью владельца. Едва они их получат, нас разместят по секторам бронированных грузовиков для перевозки и отправят новым хозяевам.

Чтобы добраться до Стронтавской фермы, места, куда меня продали, броневикам предстояло переправиться по мосту через залив и проехать две сотни километров суши. В общем, нам предстояло долго и нудно двигаться по бездорожью к отдаленным фермам.

Кроме Стронтавской фермы там были и другие, расположенные друг от друга в дне пути. Все это я узнала от нашей управляющей, как ее звали упыри «Тысяча первой» или «Главной», как ее называли мы, человека, так как упыря ставить на такую должность нельзя. Она вкратце и рассказала, что меня ждет:

— Зачем в такой дали от столицы устраивать ферму — непонятно, какие там злодеяния творятся — я не знаю, но паниковать рано. Ты, Двадцать первая, главное, дорогу перетерпи. Потом на месте разберешься. Может там будет все не так плохо… — Судя по тону, Главная и сама в это не верила, устало вздохнув, она добавила:

— А пока иди, собирайся…

Оглядев свою коробку, вновь пожалела, что географический атлас сюда не влез, я и так оставила все необходимое, чтобы всунуть любимые книги, но атлас не поместился. И это было горе.

Книги. Единственная причина, по которой я не хотела покидать питомник. Это все случайно найденная на чердаке заброшенная библиотека, удивительно, как за это время ее не использовали на растопку.

Высокий упырь в великолепном защитном пластиковом комбинезоне, которые носили только высшие уровни охраны при архонте, гордо пронесся мимо… и оставил дверь полностью распахнутой. Что ему вечно голодные охранники или замерзающий скот? Он — элита! Остальные грязь под ногами. Но к этому моменту сил на ненависть не хватало, и я была готова идти на Стронтавскую ферму пешком лишь бы чуть согреться!

Наконец из главного корпуса пришел слуга управляющего питомником и передал планшет с документами на продажу высокому упырю в черном кожаном костюме.

По его знаку клетки открыли и нас вывели.

— И куда этих? — безучастно спросил один из охранников рядом с ним, который вывел нас.

— За залив, в Дикий район. Там по пути восемь ферм подряд. Из трех пришел заказ. Еще два пункта в Старом городе. — И оглядев документы, подвел итог:

— Сначала в город, потом к Диким.

— Ничего себе подряд, — присвистнул второй охранник. — Там такие дебри! Между фермами за день не добраться!

Слушая разговор охраны, я с толпой девчонок выбралась на улицу, где нас уже ждали открытые грузовые броневики. Нас рассадили внутрь и машины тронулись.

В грузовом отсеке броневика было не так холодно, как в продуваемом всеми ветрами коридоре, но ехать было все равно тяжело. Девочки с пониженным интеллектом, дико раздражаясь, постоянно нервничали и кидались с кулаками друг на друга из-за малейшего прикосновения, чего в дергающемся грузовике никак не избежать. И кроме прочих неудобств, здесь никого не кормили и всеобщее раздражение обострялось от постоянного чувства голода.

Вода, кое-какие удобства, чтобы из-за нас не останавливаться, здесь были, но они не компенсировали отсутствие еды и тепла в железной коробке, для идеальной дезинфекции, оббитой тонким пластиком.

Мучительно тянулись часы в пути, а мы все ехали и ехали, громыхая гусеницами грузового броневика, который как щепку в водовороте кидало из одной ямы в другую. Прошел день, второй…

За эти дни девушек в машине поубавилось и стало немного тише. Охранники в нарушение правил позволяли фермерам забирать девушек из чужих заказов, — главное, как можно больше и быстрее продать! Недостачу можно списать на гибель в дороге. Так что всех, более-менее физически здоровых, уже раскупили. Когда нас в отсеке осталось только трое, стало совсем тихо и спокойно.

На одной из последних остановок для продажи рабов, солдаты загрузили к нам даму в возрасте. Наверно ей уже лет тридцать с чем-то. Я таких старых людей еще не видела.

— Ну что, нагулялась? — Смеясь, поинтересовался бровастый упырь, подсаживая улыбающуюся женщину к нам в отсек. Дама со стянутыми в хвост спутанными грязными волосами радостно помахала остальным охранникам, перед тем как они окончательно закрыли люки.

По едва слышным смешкам охраны я поняла, что это женщина — пойманная беглянка. Зачастую, такие рабы сдавались перевозчикам сами, так как путешествовать без охраны смертельно опасно, вокруг бродили целые стаи одичавших упырей, как их еще называли, отбросов.