Придворный медик. Том 5 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 31

Но всё колдовство отражалось от Ушакова обратно. За долю секунды он вывел из строя не только Валерия Николаевича, но и всех остальных лекарей.

И это при том, что Николай Антонович ещё даже со стула не поднялся.

Меня напрямую он не атаковал. И я понимал, почему. Всё дело в том, что я ему нужен. Он ещё не извлёк из меня «магический анализ», поэтому убивать меня ни в коем случае нельзя. Тогда все его планы разрушатся.

Однако он оказывал на меня другое давление. Куда более сильное, чем на остальных лекарей. Использовал самый обычный повреждающий аспект целительской магии. Пытался сжать мне сосуды, активировал парасимпатическую нервную систему. Хотел усыпить меня, ублюдок. Но у него не получалось. И потому я выиграл время для контратаки.

По какой-то причине обычная магия его не берёт. Значит, имеет смысл прибегнуть к классическим методам.

Я резко поднялся и толкнул стол на Ушакова. Он свалился со своего сиденья и оказался придавлен к полу. Болезненно выдохнул. Я выбил из его лёгких весь воздух.

В его руках всё ещё блестел артефакт, которым он и поразил Валерия Николаевича. Металлическая кисть с острыми когтями. Первый раз в жизни вижу такое оружие.

— Нет, Павел! Стой, не смей! — брыкался Ушаков. — Ты не можешь вот так всё разрушить! Я должен добиться своей цели!

— Давайте, господин Булгаков! — прокричал кто-то из лежащих на полу сотрудников ордена. — Так его! Держите!

То-то я чувствую, что мне никто не помогает его вязать. Ушакову удалось обезвредить почти всех нападавших. А Мота я заставил отступить. Кот-оборотень научился понимать меня по взгляду. Ситуация тяжёлая, но фамильяру себя лучше не выдавать.

Судя по тому, что сообщает мне «массовый анализ», все сотрудники ордена в данный момент парализованы. Ушаков перегрузил их нервную систему.

Вернее, парализованы все, кроме Бражникова. Моему учителю досталось куда хуже. «Анализ» улавливает множественные повреждения органов брюшной полости. Изначально мне показалось, что Ушаков и вовсе пробил его этим лучом насквозь. Но к счастью, мягкие ткани не пострадали. Кровотечений нет.

Однако Валерий Николаевич умирает.

— Ты зря тянешь время, Павел! — пытаясь выбраться из-под стола, прошипел Ушаков. — Хочешь спасти своего учителя? Он, между прочим, умирает. И только я могу его спасти. И лучше тебе поторопиться. Чем быстрее ты освободишь меня, тем быстрее я избавлю его от проклятья.

— Зубы мне не заговаривай, — помотал головой я. — Станешь ты его спасать! За идиота меня держишь? Выбрось свой артефакт. Иначе я сломаю тебе грудину.

Я надавил на стол ещё сильнее.

Но в одном он прав. Валерий Николаевич и вправду умирает. Если я провожусь с этим подонком слишком долго, потом спасать будет уже некого.

Проклятье! Если бы на Ушакова действовала магия, я уже давно бы вырубил его. Изменил бы активность нескольких участков головного мозга, после чего моему дяде пришлось бы всю оставшуюся жизнь через трубочку питаться.

Сдаваться нельзя. Это даже не обсуждается. Многие на меня рассчитывают. Весь отряд ордена лекарей полностью обезврежен. Никто, кроме меня, больше не сможет с ним биться.

Точно… Я не могу атаковать его своей магией. Но я всё ещё могу использовать её сам на себе! Благо маны у меня — хоть отбавляй.

Главное, чтобы Валерий Николаевич продержался ещё немного. Пару минут — и я спасу его.

Сразу несколько уровней моей лекарской магии активировались. Мана потекла по жилам, наполнила мышцы. Я почувствовал непередаваемый прилив сил. Казалось, моей физической мощи хватит, чтобы поднять легковой автомобиль!

Но это состояние продлится недолго. У меня есть лишь несколько минут. И этого времени мне с головой хватит, чтобы одолеть Ушакова.

Стол под моим напором раскололся пополам, осколки дерева вонзились в тело Николая Антоновича. Я схватил его за грудки одной рукой и тут же впечатал в стену.

— Неплохо, племянник, — простонал он. — Но ты эту силу не заслужил. Не тебе она должна была достаться. И скоро я это исправлю.

Я замахнулся, чтобы вырубить противника. Но в этот момент атмосфера в помещении резко изменилось. По лицу дяди пробежала кривая ухмылка.

— Всё-таки успел! — обрадовался он и попытался схватить меня за руку.

Уж не знаю, что повлияло на моё последующее решение. То ли интуиция, то ли чувства настолько обострились, что я сразу же почуял неладное. Но я всё же отбросил Ушакова в сторону. Метнул его в соседнюю стену. Не дал ему прикоснуться к моей руке. И, чёрт подери, я это сделал не зря.

Ещё в полёте Николая Антоновича окружила сияющая магическая аура. Затем ресторан осветила яркая вспышка. И он исчез. Телепортировался, что ли? Интересно, если он так умеет, чего же он раньше этого не сделал? Скорее всего, у него при себе далеко не один артефакт.

Хорошо, что я откинул его в сторону. Возможно, если бы тесный контакт сохранился, он бы телепортировал меня вместе с собой. Подозреваю, что именно этот план отступления он и заготовил на тот случай, если нас найдут, или если я не куплюсь на его идиотские россказни.

— Вот ведь подонок! — воскликнул поднявшийся на ноги сотрудник ордена. — Всё-таки мы были правы. Он успел его перезарядить.

Кого — его? Впрочем, неважно. Все вопросы потом. Сейчас нужно оказать помощь Бражникову.

Я перелез через перевёрнутые столы, опустился на колени рядом с учителем. Валерий Николаевич был без сознания. А его организму становилось всё хуже и хуже.

Большая часть петлей тонкого кишечника будто усохли. Впервые вижу столь грубое изменение этого органа. Такое разве что можно обнаружить у трупа, который уже успел высохнуть. Словно всю воду из стенок кишечника выжали!

Почки отказывают — постепенно перестают работать. Скоро организм начнёт терять важнейшие вещества и электролиты. Очищающая функция отключится, и кровь заполонят отравляющие вещества. Продукты распада тканей.

С печенью тоже всё, мягко говоря, не очень. Её структура сильно изменена. И дело тут явно не в том, что Валерий Николаевич постоянно пропускает через неё литры спирта. В том числе и чистого.

Я помню, как выглядела его печень раньше. Он постоянно поддерживал её лекарской магией.

Всё иссохло… Будто из Бражникова жизнь выкачали. Да что же Ушаков, чёрт его раздери, с ним сделал⁈

— Срочно вызывайте машину скорой! — скомандовал я. — Валерия Николаевича нужно госпитализировать. Здесь мы его не вылечим.

— Здесь рядом есть городская больница, — ответил мне сотрудник ордена. — Но отправлять его туда я бы не советовал. Лекари там, как бы помягче сказать…

— Я всё понял, — перебил его я. — Как я могу к вам обращаться?

— Виктор Давыдович. Пронин, — ответил мужчина.

— Как вы со своими людьми добрались до сюда, Виктор Давыдович? Машина у вас есть?

— Есть, — кивнул он.

— Быстрая?

— На магическом топливе.

— Самое то. Подгоняйте её сюда! — велел я. — Мы повезём господина Бражникова в императорскую клинику.

Рискованный шаг, но этот риск оправдан. Я не могу бросить Валерия Николаевича на произвол судьбы. Его должен наблюдать я и только я. Неизвестно, кто будет следить за ним в местной клинике. Да и к любой другой доступа у меня нет.

А в императорской я уже наработал себе авторитет. Большинство заведующих ко мне прислушиваются. Я прослежу, чтобы Валерия Николаевича осматривали лучшие специалисты. Только те, на кого я действительно могу положиться.

Риск заключается в том, что по дороге ему может стать хуже. На машине мы будем добираться до императорской клиники не один час. Но если Пронин заранее свяжется с верхушкой ордена, возможно, те смогут повлиять на трафик. Освободят для нас дорогу. Застрянем в пробке — и Бражников умрёт.

Мне придётся поддерживать его организм всю дорогу. Маны у меня много, но всё же она не бесконечна. Когда доберёмся до клиники, я буду пуст.

А ведь сегодня ночью — единственное окно, когда можно пробраться в сокровищницу императора. Именно сегодня я собирался добраться до Чаши очищения.