Сакура-ян (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич - Страница 61

— Даже так? — удивляюсь я.

Я давно знаю, что корейские фанаты — упоротые, но отрицать всё подряд, даже увиденное собственными глазами? Это уже перебор.

— А какие комментарии к моему заявлению о том, что я не была на концерте в Хангук?

— Прошу прошения, Агдан–сан, но многие из обсуждающих эту тему хангук сарам, высказывают сомнение в ваших умственных способностях и в доказательство выкладывают видео с корейского концерта.

Как говорится, вопросов больше не имею! Ладно, чёрт с вами! Лепите свои видюшки дальше, а мы пойдём штурмовать музыкальный Олимп.

— Спасибо, Харуко–сан, — благодарю я девушку за проделанную работу. — На сегодня мне достаточно новостей с родины. Не хочу больше портить настроение.

— Агдан–сан, вы расстроились?

— Не то, чтобы сильно, но упёртость соотечественников меня всегда поражала. В отрицательном значении этого слова.

— В Ниппон люди более непредвзяты.

— Да, я это уже заметила. Прекрасный повод задержаться здесь надолго.

Харуко улыбается в ответ, я тоже улыбаюсь. Симпатичная девушка. Я бы с ней где–нибудь поболтался бы. По городу, в кафе бы посидел… Жаль, что моя популярность встаёт преградой на пути подобных планов. Никакого спокойного времяпровождения не получится, стоит лишь окружающим опознать во мне «Мяу–Канон». Издержки славы…

— А отзывы о «песне на неизвестном языке» уже есть?

— Много и все они — положительные. Ниходжинам нравится.

— А хангук сарам?

— Судя по отзывам, не очень. Многие жалуются, что не понимают смысла. В чатах пишут, что на самом деле это не песня, а проклятие на древнем языке, которое погубит Хангук…

— Теперь точно хватит новостей с Родины! — взмахнув рукой, восклицаю я и добавляю: — У меня есть ещё десять минут до начала работы. Сейчас я завариваю себе зелёный чай, пью его и приступаю к своему новому, солнечному дню! Он будет просто замечательным!

— Конечно, Агдан–сан, — с улыбкой кланяется мне Харуко. — Как вы скажете, так и будет. Хотите, я заварю вам чай?

(Позже, агентство ' Gizo Studio')

«Просто невероятно! — восхищается Акиро–сан, вслушиваясь в песню „разговор с мизинцем“. — Голос, слова, их смысл, а главное — исполнение словно у истинной японки. С такой песней и перед императором выступить не стыдно!»

«А ведь это отличная идея! — возникает мысль в голове хитро выделанного японца. — У ЮнМи ведь есть реальный шанс спеть для императора и всех приглашённых! Всё просто идеально подходит друг к другу! Единственно, нужно решить каким образом организовать звуковое сопровождение и уведомить организаторов о том, что будет музыкальный номер. Никаких дорогостоящих затрат и громоздких подготовительных работ. Уверен, их императорским величествам понравится голос ЮнМи, а значит, вероятность получения награды выше рангом, возрастёт. И ЮнМи могут начать приглашать во дворец ещё. Вместе со мной… Какая замечательная партия для меня, эта девушка!»

(несколько позже)

— А я думала, это просто какая–то вечеринка… — вяло признаюсь я в своём промахе.

Акиро смотрит на меня с выражением, которым смотрят на человека, которого немножко жалко. Типа, ты вообще–то нормальный, но вот сейчас конкретно тупанул…

Оказывается, каждый год ранней весной и в конце лета Император и Императрица Японии устраивают в Императорских садах Акасака приёмы. На мероприятия приглашаются видные представители общества: министры, чиновники, судьи, ведущие представители законодательных, исполнительных и судебных органов, губернаторы, мэры, главы дипломатических представительств, а также лица, которые оказали выдающиеся заслуги в различных областях промышленности, культуры, искусства и общественной жизни Японии.

И вот приглашение на такой приём мне и было доставлено императорской почтой вместе с извещением о награде. А я — не понял. Не, ну я чего — знаток что ли? Жизни императорского дворца…

— Хорошо, что всё разъяснилось до начала приёма, — серьёзно произносит Акиро, и я не слышу в его голосе ехидства.

После презентации подготовленной вчера песни Юкари Ито, все слушатели вначале выразили восхищение, а затем — «полный одобрямс» предложению включить её в концертную программу. По завершению организационного мероприятия, Акиро перехватил меня у менеджера, собравшегося было продолжить выполнять сегодняшнее расписание, и под локоток отвёл в «аквариум», где предложил не много ни мало — спеть для самого императора.

На мой вопрос: «в каком месте я смогу подловить его императорское величество для совершения данного действа?» Акиро удивился и открыл мне «тайну приглашения». Чувствую себя неловко.

— ЮнМи, — энергично произносит японец, которому, похоже, «припекло». — У тебя чудесный, волшебный голос. Уверен, их императорские величества будут им околдованы…

— … И ты сможешь получать ещё приглашения для выступлений в императорском дворце перед главою государства… — нагнувшись ко мне, многозначительным тоном произносит мой собеседник.

Ну, раз мой голос «волшебный», то почему бы и нет? Конечно, мне интересно, но, пожалуй, сейчас не тот момент, чтобы спрашивать: сколько за это будут платить? Есть подозрение, что в качестве оплаты предложат «престиж» и возможность завести «ценные знакомства». Я много слышал про то, как «связи» помогают людям, но лично в своей жизни, у меня их не было и поэтому весь этот «престиж» — голая теория.

— Мне нужно только твоё согласие, — продолжает наседать на меня Акиро. — Скажи, что выступишь, и я займусь организацией выступления.

— Наверное, одной песней не обойтись, — подумав, говорю я. — Как–то будет даже странно, — раз спела и ушла.

— Для такого случая подготовишь ещё две–три композиции, — легко предлагает в ответ «продюсер».

Опять не высыпаться? Ага, замечательно…

— Какие–нибудь специфические моменты будут? Требования к гриму, костюму? Мне ведь и в «зале» придётся быть, и на сцене. Макияж для того и другого желателен разный.

Акиро задумывается.

— С ним можно сильно не стараться, — помолчав, говорит он. — Сильно накрашенные девушки не вызывают одобрения у старшего поколения. А вот костюм… Лучше всего будет, если ты наденешь кимоно…

Задумчиво смотрю на «потомка древнего рода», прикидывая для себя последствия такого шага. Хребтом чую: моё публичное появление в кимоно станет определённым «сигналом» как для Японии, так и для Кореи. Готов ли я в данный момент «семафорить»? Ну, не знаю… Решение покинуть Хангук остаётся без изменений, но вот так вот, с ходу, с «кондачка», взять и начать «махать шашкой» прямо сейчас я не готов. Ибо представляю те килотонны хейта, которые обрушатся на маму и онни за то, что воспитали «предательницу родины». А напялить на себя кимоно, один из символов давнего врага Кореи, — это, однозначно, станет в глазах хангук сарам несомненным фактом предательства.

— Кимоно — сложная одежда, — говорю я Акиро, указывая на общеизвестный факт. — Его нужно уметь правильно носить, в нём нужно уметь ходить. Японок этому обучают с детства, а я за оставшееся время вряд ли смогу освоить это умение на требуемом уровне. Буду выглядеть в нём неуверенно или скорее смешно. А значит, отношение окружающих ко мне станет несерьёзным. Вижу в этом проблему.

Акиро некоторое время размышляет над моими словами.

— Понимаешь, — пытается объяснить он своё виденье момента, — когда красивую японскую песню поёт красивая девушка, но не в кимоно, то исчезает большая часть очарования. Возникает несоответствие. Ты ведь профессионально занимаешься танцами. У тебя отличная координация движений и развитая гибкость. Ты должна быстро научиться.