Запрещенные слова. книга 2 (СИ) - Субботина Айя - Страница 108

— Ты либо немедленно сменишь тон, - чуть-чуть повышаю голос, - либо наш разговор продолжится в лифте. По дороге вниз.

— Я приехала… - Мать с шумом втягивает воздух через нос, пытаясь успокоиться, но скорее для вида, потому что в ее голосе все равно звучит неприятный надрыв. - Я приехала поговорить с тобой о Лиле! О том, что ты поощряешь ее роман с этим… нищебродом!

Я уже давно не удивляюсь ничему, что выходит из ее рта. Была уверена, что ошарашить меня чем-то новеньким у нее уже не получится, но – моя мать все-таки полна сюрпризов. Жаль, что неприятных.

— Нище… - Я кривлюсь, потому что такие словечки для меня хуже, ругательства. – Сергей – прекрасный человек, он настроен по отношению к Лиле максимально серьезно и очень ей нравится.

— Что он может ей предложить?!

— Больше чем ты, когда я перестану спонсировать твою красивую жизнь.

По глазам вижу, что она и не собиралась меня слушать, но такая «неслыханная грубость» заставляет ее на минуту споткнуться.

После той истории с Лилькиным аферистом, я заметно урезала ее финансирование, но полностью оставить ее существовать только на госпенсию не могу – у меня для этого есть множество личных причин, одна из которых называется «папа». В целом, можно смело сказать, что она ведет образ жизни, который многие просто не могут себе позволить, но все это – моя заслуга. Заслуга неблагодарной дочери, которой она никак не может простить, что на заре своей карьеры она отказалась отдавать ей все свои деньги.

— Если ты еще раз скажешь хоть что-то подобное, - предупреждаю заранее, видя, что она набирает полные легкие воздуха и очередной порции словесных помоев, - я больше не дам тебе ни копейки.

Она резко захлопывает рот. Дергает вверх дрожащий подбородок. В детстве меня это страшно пугало, а сейчас кажется смешным.

— Я хочу, - мать еле разжимает сведенным злостью челюсти, - чтобы ты, во-первых, перестала потакать фокусам твоей сестры, а во-вторых…

— Нет, - перебиваю. – Ничего из того, что ты хочешь, я делать не собираюсь. У нас с Лилей свои головы на плечах, мы как-то справимся без твоих планов на наши жизни.

Она смотрит на меня с таким отвращением, как будто я – таракан.

Я молчу. Стою, прислонившись к полке и даю ей выплеснуть яд.

По моим личным подсчетам, у нее на это примерно пара минут, после которых – досвидос.

Ее терпения хватает ненадолго – после короткой паузы несется лавина новых обвинений, претензий, упреков и оскорблений. По кругу. По кругу.

— …я не для того тебя растила, Майя! — Не для того… чтобы в итоге сошлась с каким-то ублюдком из наркоманского притона!

Щелчок.

Он просто звучит внутри моей головы, включая процесс моментальной заморозки.

— Рот закрой. - Говорю это тихо. Без крика.

Но достаточно холодно, чтобы бесконечная лавина несущейся из ее рта гадости, налетела на преграду.

— Что? - переспрашивает она, не веря своим ушам.

— Я сказала, - делаю шаг к ней, - закрой. Свой. Рот. Мама.

— Да как ты…

— Я СКАЗАЛА — ЗАКРОЙ РОТ! - рявкаю я. Так, что в окнах дребезжит стекло.

Она отшатывается. Впервые в жизни я на нее наорала. Не огрызнулась. Не попыталась вразумить, а заорала.

— Ты, - чеканю каждое слово, - не будешь. В моем доме. Оскорблять. Мужчину, которого я люблю. Ты меня хорошо услышала?

Первые секунды в ее глазах отражается шок, а потом – новая порция ярости, потому что она не была бы собой, если бы поняла с первого раза. О такой роскоши, как понять и не вмешиваться, я уже давно даже не мечатю.

— Любишь?! – Мать вскидывает руки. – Любишь кого, Майя?! Ему же… ему же… сколько? Нет еще и тридцати! Он вообще что-то знаете о том, как зарабатывать, содержать семью? Или ты просто взяла его как собачонку?! Слышала, это сейчас модно!

— Не тебе рассуждать о том, кто и кого должен содержать! – рявкаю еще раз, и теперь она все-таки замолкает. Ненадолго, конечно, но мне достаточно, чтобы ответить на ее очередную претензию открытой довольной улыбкой. – И ты почти угадала – ему действительно еще нет тридцати.

Ее лицо становится фиолетовым, губы мелко подрагивают.

— Ты просто с ума сошла… - На этот раз говорит тише, явно шокированная моим признанием и отсутствием стыда по этому поводу. – Посмотри на себя, Майя? На кого ты стала похожа? Ведешь себя как… как…

— Как кто, мам? - Подхожу еще ближе. – Как шлюха? Ты это хотела сказать? Давай, скажи – облегчи душу.

— Вместо того, чтобы развлекаться непонятно с кем – вспомнила бы о том, что Григорьев тебя уже который год ждет! – Пытается держать себя в руках, но все равно срывается. - Саша… такой хороший, порядочный человек. Умный образованный и без… ужаса на лице!

Я просто развожу руками, позволяя себе короткий смешок, потому что ни один разговор обо мне без упоминания Сашки не обходится. Она хватается за него как за спасательную соломинку. Как будто это я его бросила в шаге от алтаря, и как будто это я десять лет преспокойно была замужем и рожала детей, пока он хранил верность и вздыхал.

Каким образом и когда в ее голове случился такой перевертыш – мне уже абсолютно все равно.

— О, так ты хочешь поговорить о Саше? – Я немного кривляюсь, когда делаю вид, что мне нужно ее согласие, чтобы продолжить. Но на самом деле уже просто устала от ее вечных попыток манипулировать. – О бедном-несчастном порядочном Саше? Так я тебе расскажу! Он снова живет с Юлей. Со своей алкоголичкой-женой, которая наставляла ему рога с моим начальником. Они забрали заявление на развод, потому что твой замечательный Григорьев, который так верно ждет меня десять лет, решил еще немного побыть женатым. Наверное, еще лет десять. И конечно же, из заботы обо мне – дает мне время все взвесить!

Она растерянно моргает – мои слова стали для нее открытием, хотя обычно все эти вещи моя мать странным образом узнает почти что раньше всех, как говорится – еще до того, как об этом объявят по телевизору.

Эта новость даже ненадолго затыкает ей рот.

И я, пользуясь моментом, продолжаю. Хочу наконец поставить точку и в этой истории.

— Хочешь правду, мам? Я вот прямо сейчас готова расцеловать Юльку в обе щеки! Вынести ей воооот такую благодарность за то, что она, блять, его забрала! – Раскидываю руки на максимальную ширину. – Сашка – прекрасный, замечательный друг. Но он – хуевый мужчина! Абсолютно бесхребетный и не способный взять ответственность хотя бы за свою собственную жизнь! Этого ты хотела для меня?! Чтобы я всю жизнь тащила на себе инфантильного, неспособного принять решение мужика?!

Я замолкаю, чувствую во рту неприятный горький привкус.

Я люблю Сашку… по-своему, но все, что я только что сказала – чистая правда. Наверное, и раньше так думала, просто боялась признаться себе в том, что могла влюбиться в такого человека.

И если разобраться, то сразу понятно, почему моя мать так в него вцепилась. Они всегда прекрасно ладили, потому что Сашка не конфликтовал, старался «сгладить углы», хотя на самом деле просто делал как она хотела, лишь бы открыто не конфликтовать. С этой точки зрения он, конечно, был бы ей максимально удобен.

— Я хочу, чтобы рядом со мной был нормальный мужик, мам, понимаешь? – «А не твой послушный зайчик». – За которым – как за каменной стеной, который как скала, как броня.

Мои слова явно как град на ее голову.

— Ну что? - говорю уже спокойнее, холоднее. – Аргументы кончились?

Она просто смотрит.

— Тогда будем считать, что это был последний раз.

— Что «последний раз»? – еле-еле выдавливает.

— Последний раз, когда ты приехала без приглашения. Последний раз, когда ты пыталась указывать мне, как жить, с кем спать и что чувствовать. Последний раз, когда ты оскорбляла мой выбор. Вот здесь – точка. Мы закончили, мам.

— Боже, Майя! – В ее голосе дребезжат слезы. Наверное, я плохая дочь, но они меня совершенно не трогают. Сколько я ревела из-за нее – нереальное число. И она ни разу даже не попыталась извиниться. Ни разу не признала, что была не права. - Да что закончили-то? Я же о тебе думаю!