Вернуть жену любой ценой (СИ) - Гранина Анна - Страница 5

– Ада, там опять… – она запинается, теребя край фартука. – Мужчина пришел. Требует собственника. Говорит, что срочно.

Стискиваю зубы, вытирая руки о фартук.

Опять. Как они уже надоели. Сказала же “нет”!

Пекарня стоит в самом сердце туристического городка, в двух шагах от моря.

Каждый месяц кто-то приходит с "выгодным предложением" – купить землю, пекарню, превратить это место в очередной бар или отель.

Мои ответы всегда категоричны. Каждый раз я отказываю. Это не просто бизнес. Это папина мечта. Моя связь с ним, с мамой, с тем, что я потеряла.

А их настойчивость раздражает, злит до дрожи. Они не понимают. Никто из них не понимает, что есть вещи, которые не продаются и не покупаются.

И тем более на меня не действуют ни их баснословные суммы, ни куча постоянных проверок, ни… даже угрозы.

Чего мне бояться? Ха, я сама могу людей пугать. И ничего мне за это не будет. Справочка имеется.

– Сказала, что не продаю? – резко спрашиваю, будто это Катя собралась выкупить.

– Сказала, – кивает, – но он… он настаивает. Говорит, что хочет поговорить с тобой.

Я выдыхаю, отряхиваю муку с ладоней.

Ладно.

С некоторыми надо лично говорить. А то очень непонятливые. Пойду разберусь. Очередной делец с толстой пачкой денег, думающий, что может купить мою жизнь.

Я снимаю фартук, бросаю его на стул и иду к выходу, готовясь к привычному: "Нет, не продается. Уходите".

Но когда я выхожу в зал, слова застревают в горле. У прилавка спиной ко мне стоит мужчина. Высокий, в классическом темном костюме, который так нелепо смотрится в жарком июле у моря.

Напряженные широкие плечи, руки в карманах, ровная осанка.

Он поворачивает голову чуть в сторону, рассматривая фотографии нашего побережья. И я узнаю этот профиль, замечаю щетину, которой не было пять лет назад.

Мирон.

Человек, который разрушил меня когда-то. Сбросил на дно ада, из которого я выбралась.

Сейчас он тут. В моей пекарне.

– Мирон?

Он замирает. На секунду или больше.

Как будто сам не верит, что тут и слышит меня. Спустя столько лет. Но определенно он узнал мой голос. Узнал меня.

Медленно поворачивает ко мне голову.

– Здравствуй, Ада.

Спокойно-равнодушное лицо. Маска.

И только глаза выдают, что ему не просто дается эта встреча.

Девочки, зазвездите нашу книгу пожалуйста. Вам не сложно, а нам очень приятно!

И еще у нас для вас прекрасная новость. В рамках нашего литмоба стартовала замечательная история от прекрасного автора Зои Астэр!!!

Читаем по ссылочке: https:// /shrt/PmP1

Глава 9.

Ада.

Я стою, словно прикованная к полу, и смотрю на него. Его костюм, нелепый в этом месте, режет глаза, как напоминание о прошлом, которое я выжгла из памяти.

Пять лет.

Пять чертовых лет прошло, и он смеет явиться сюда. Как будто мы старые знакомые и решили встретиться.

Карими глазами внимательно сканируют меня, будто сравнивает со старой версией.

Ловит в конце мой взгляд. Молча смотрим друг на друга. У него там огонь и азарт. У меня… Наверное, выжженная душа и боль. А по животу расползается фантомная боль, что не давала о себе знать последний год. И вот… на тебе!

— Что ты здесь делаешь? — режу голосом, который даже не пытаюсь смягчить. Яровой не заслуживает ни капли тепла, ни приветствия, ни улыбки.

– Привет, – здоровается, как будто проходил мимо и вспомнил, что я тут живу.

На губах легкая улыбка. Такой он, наверное, очаровывает партнеров и заключает контракты. Но меня она только бесит. Меня даже имя Мирон бесит с уже давних пор!

— Ада, я по делу, — мы можем поговорить? Наедине.

Я прищуриваюсь, скрещиваю руки на груди. За ребрами колотится бешено сердце, но снаружи я камень.

– У меня есть для тебя предложение. Очень выгодное.

– То есть после всего, ты просто появляешься с выгодным предложением? А не пойти ли тебе… – практически выплевываю ему эти слова.

Мирон делает шаг ближе, и я чувствую запах его туалетной воды: дорогой, резкой, властной.

Одну руку засовывает в карман брюк, второй – опирается на прилавок, словно он уже здесь хозяин.

– Мне нужен участок земли, который принадлежит тебе. Назови цену, Ада.

– Это твое супервыгодное предложение, – усмехаюсь в ответ. – Ты серьезно?

Он пришел сюда, в мой дом, и думает, что я продам, то, что кормит меня и Зою? Продам пекарню, как память о родителях? Он идиот.

– Да. Назови цену.

Катя за прилавком замирает, глядя на нас с раскрытым ртом. Бросаю на нее взгляд. Она быстро отворачивается, притворяясь, что протирает витрину.

– Катюш, выйди, пожалуйста, на пару минут.

Она кивает и исчезает, прикрывая за собой дверь.

– Это нельзя купить, Мирон. Есть вещи, которые просто не продаются, как этот участок с пекарней и домом. Если тебе нужен хлебный цех, открой свой, а к моему не лезь.

– Мне не нужна твоя пекарня, мне нужен этот земельный участок. Что ты хочешь? Я могу сделать все.

Все?

– Ребенка. Я хочу назад своего ребенка. Это тоже можно купить, Мирон?

Он открывает рот, чтобы возразить, но я продолжаю:

– Пекарня не продается. Ни за какие деньги. Убирайся вместе с супервыгодным предложением.

Он не двигается даже только бровь чуть приподнимается, как будто ожидал моего отказа, но это его только забавляет. Забавляет!

Я сжимаю кулаки, разворачиваюсь и делаю шаг к выходу.

– Ада, пять лет прошло, ты сколько будешь за прошлое держаться? Будь разумной, — продолжает он в таком тоне, будто объясняет ребенку, почему дважды два — четыре. — Это место – золотая жила. Туристический центр, море в двух шагах. Пекарню можно поставить в любой другой точке городе.

Останавливаюсь, оборачиваюсь.

Он оглядывает зал, взгляд задерживается на витрине.

— Зачем тебе эта…эта маленькая лавочка? Ты можешь открыть производство крупнее. Если надо я помогу перевезти оборудование. Найдем подходящее помещение. Но на этом участке сейчас можно в несколько раз больше заработать.

— А для меня это место подходящее. И я не продам его ни за какие деньги. Никогда. Понял? Разве что… ну ты понял, на что я могу согласиться променять этот участок. Только ты не Бог и не волшебник, чтобы вернуться в прошлое и все исправить.

В его глазах проскальзывает адский огонь. Яровой не умеет проигрывать и тем более сдаваться. Но даже тут он бессилен.

Мирон выпрямляется, поправляет галстук, и я вижу того Мирона, которого ненавижу: холодного, расчетливого, уверенного, считающего, что все имеет цену.

И даже со мной, с той, кому он причинил столько боли… имеет совесть прийти с таким предложением. Лишний раз убеждаюсь в его бессердечии и хладнокровии.

– Тебя отсюда все равно выживут. А я предлагаю хорошую сумму, чтобы ты осталась в выигрыше. Я не понимаю, что тебе держаться за этот участок? Печь хлеб можно хоть в лесу. А на этом участке можно построить отель, который будет приносить бешеных бабок. Ну какая тебе разница, а?

– Ты многого не понимаешь. И никогда не поймешь. И ты понятия не имеешь, что это место для меня значит.

– Я не уйду, пока мы не договоримся.

— Тогда стой здесь до ночи, — шиплю в ответ, — пекарня моя. И она останется моей. Тут. Хочешь ее себе? Ну тогда убей меня, потому что пока я жива, я никуда не перееду и никому ее не отдам. Построй свой отель в лесу и живи там. Прощай.

Разворачиваюсь и иду к выходу.

— Ты не изменилась, — кидает в спину. – С тобой как в аду.

Он знает, что меня всегда это цепляло — «ад».

Торможу. Оборачиваюсь не торопясь. Смотрю прямо, спокойно. Слишком спокойно, чтобы он не почувствовал угрозу.

— Зато в моём аду — хлеб, тепло и чистота. Здесь каждое утро начинается со смысла. А в твоём «мире» — показываю пальцами кавычки, — деньги, ложь, кровь, измены и предательство.