Верравия. Рассказы (СИ) - Билик Дмитрий - Страница 4

— Сколько берешь до Ильтерстоуна?

— Восемнадцать золотых.

— Восемнадцать⁈ — Всплеснул руками гном. — Да в былые времена можно было за три доплыть.

— Это ж когда такие времена были? — Стал постепенно приходить в себя человек. — Цены поднялись на один золотой четыре года назад, а до этого все время семнадцать были.

— Хорошо, согласен на пятнадцать, коли уж ты такой жмот, — ступил гном на мостик, ведущий к небольшому и невысокому, но все же кораблю, а не лодке.

Капитан лишь крякнул, однако ничего не сказал. Его любопытство было гораздо больше желания заработать. Вместо споров он пошел за гномом, который уже по-хозяйски скинул необъятных размеров рюкзак на палубу.

— Последним гномов видел дед деда моего деда. Он был контрабандистом. Может, слышали, Джейсе Скользкий?

— Нет. — Отрицательно покачал головой коротышка. — Джейсе? Девчачье имя. Ну и что он там видел?

— Когда прапрапрапрадед был молодым, он возил запретные грузы между Тойрином и столицей. И как-то к нему прибился молодой гном. Тот хотел выиграть в состязании мастеров и жениться на принцессе… не помню уже, как ее звали. А вот гном представился Глостером. Не слышали о таком?

— Нет, — фыркнул коротышка, — да и вообще, сдается мне, что этот Джейсе поиздевался попросту над вами. Контрабандисты славятся своим мастерством сочинять небылицы. Гном, который хотел жениться на принцессе… Похоже, этот Джейсе любил пропустить кружку другую. В здравом уме никто такого не придумает. Лучше скажи, когда мы отплываем?

— Вот только загрузим эти ящики, — махнул рукой капитан и, увидев, что одну из деревянных коробок попросту поволокли по помосту, кинулся с руганью на грузчиков.

Человек ушел, так и не заметив, что при упоминании принцессы, гном все же погрустнел. Морщины вокруг его глаз вдруг резко обозначились, показывая, сколько пришлось вынести Глостеру за все эти годы скитаний в поисках жидкого огня. Как он бросил все, услышав, что отец, его дряхлый сварливый старик, на которого гном так не хотел быть похож и от которого все же перенял большую часть дрянных привычек, захворал. Как вернулся домой, а после стал свидетелем ухода Намберту, разделения гно и омов, воцарения мертвяков. И все это время Глостер не забывал о самом главном, что волновало его больше алхимических опытов, получения новых знаний и ругани на мелких мальчишек, шумящих на улице. Он не забыл про жидкий огонь.

Гном сунул руку в карман, к горячей, почти обжигающей склянке, отданной ему таоком, и вздрогнул от осознания того, что скоро все закончится.

— Как мне к вам обращаться? — Вернулся капитан.

— Ваша гномья милость, — сердито пробурчал Глостер.

— Я имею в виду имя, — засмеялся человек.

— Г… Гримли.

— Решили осмотреть достопримечательности столицы?

— А тебе какое дело? Я плачу, ты везешь. Кстати, как долго корабль будет стоять в гавани Ильтерстоуна?

— Разгрузим ящики, возьмем бочки с вином на борт и обратно. Часа два, три.

— Хорошо. Обратно поплыву с вами, — не терпящим возражения голосом сказал Глостер, — поэтому надеюсь на скидку, как постоянный клиент.

— Хорошо, — рассмеялся капитан. Этот прижимистый гном его невероятно веселил.

Когда последний ящик был погружен на борт, швартовые отданы, а с помощью причальных весел корабль отошел от порта и встал под парус, недалеко от гнома расположились матросы. Если даже не судить по обшивке, а смотреть исключительно на команду, то судно было имперское, а не драманское — ни одного варвара на борту, все сплошь люди. Они некоторое время с любопытством посматривали на гнома, один даже подошел попросить огоньку, но поняв, что коротышка не словоохотлив, на него махнули рукой и стали разговаривать между собой.

— И что теперь будет? — Поинтересовался здоровый бородач.

— Известно что, — отозвался сухонький старичок, — что бывало каждый раз, когда Светлые и Темные собирались вместе? Война.

— Но так в этот раз из небытия не вернулся никто из Светлых, — вмешался третий, совсем молодой пацан, — только два Серых и Темный.

— Один из них стоит десятка и тех, и других. Великий Тайнори, Бог Смерти.

— Разве он не должен сохранять равновесие? — Встрял бородач.

— Тайнори никому и ничего не должен, — мудро ответил старик, — а каковы его планы после столь долгого заточения, не знает никто.

— А Гаррег, тот самый Темный, Бог Обжорства, кажется? — Негромко, точно боясь, что Отец или кто из его детей услышит, сказал паренек.

— Сущее и ненасытное зло, — зловеще ответил пожилой матрос, — этот не успокоится, пока весь мир не окажется в его власти. Хотя, сдается мне, даже этого Гаррегу будет мало. Знаешь, какой эмблемой обозначается этот Темный в древних книгах? Человек, пожирающий собственную ногу. Так-то.

— Ну а другой, Серый, — заговорил мужик, — Бог Лени?

— О, едва ли Лок сможет как-то совладать с Гаррегом, — ухмыльнулся старик. — Темный — олицетворение своих братьев, приемное дитя Тьмы, а Лок всего лишь ленивец, наделенный божественными силами.

— Все зависит не от самих Богов, — подошел к ним капитан, — а от тех, кто им поклоняется. Не раз бывало в истории, что слабый сын Отца, за которым стояли тысячи последователей, одолевал сильного Бога. Если у Перворожденного хороший Понтифик, у которого голова на месте, да умные жрецы…

— Ну это точно не про Лока, — рассмеялся старик, обнажив свой беззубый рот, — я слышал, у Ленивого вовсе прислужников нет. А Гаррег в мгновение ока обзаведется свитой.

Глостер и до того вполуха слушал разговор, а после перехода диалога на тему о Богах и вовсе весь обратился в слух. Несмотря на то, что гном давно испытывал к людям (хотя и не только к ним) нечто вроде раздражения, информации, тем более ценной, никогда не гнушался. Зачастую именно сведения оказывались намного дороже, чем серебряная реторта или флакон с зельем влюбленности. Тем более гном уже дал свое согласие стать жрецом Лока, которого таок обещал освободить. Правда, Крил ничего не говорил про компаньонов Серого — Тайнори и Гаррега, но уже поздно отступать. Теперь стоило решить, как упрочить свою выгоду в данном положении.

Шпили и широкие купола имперской столицы показались к утру второго дня. Нынешний корабль был не в пример быстрее, чем тот, на котором Глостер плавал… гном попытался посчитать, сколько же лет прошло, но так и не смог. Теперь Ильтерстоун не поражал его своим великолепием, обычный громадный город, подобно паразиту расползшийся в разные стороны. Как говорил капитан, теперь существовал даже целый квартал для таоков — появившихся в их мире также внезапно и навсегда поменявшим его. Но сейчас бессмертных в столице было немного, они все сосредоточились на Тойрине, будто там было нечто интересное.

Глостер разглядывал потрепанные временем и морем суда, стоявшие в главной гавани, пока матросы подгребали к стояночному месту веслами. Особняком стояла пара каравелл, явно дальнего плавания, хорошо оснащенных и даже не имеющих заплат на парусах. Выглядели они здесь, как два разноцветных попугая на пирушке у ворон.

— Эй, а где тут Дрогер? Ты Дрогер? Как найти этого долбанного Дрогера?

Внушительного размера человек кидался к каждому прохожему с одним и тем же вопросом. Глостер сразу понял, что это таок. Не по гипертрофированным мышцам, начинавшим проявляться чуть ли не с пяток и заканчивавшимся ближе к ушам, а по его капризному поведению. Бессмертные всегда ставили себя в такое положение, что им все должны. Гном презрительно осмотрел здоровенного человека, облаченного в самую плохую одежонку, и понял, что тот тут недавно. Никто не знал, откуда приходят бессмертные, но все они всегда появлялись в оборванных рубахах, худых штанах и с ржавым оружием.

— Вот твои деньги, — протянул он монеты капитану, — я вернусь через пару часов.

— Пара часов слишком мало, чтобы осмотреть Ильтерстоун.

— А кто сказал, что я в Ильтерстоун?

С этими словами гном направился наверх, к центральной части города. Он уже почти миновал стоявшего посреди причала потерявшего какого-то своего знакомого таока, когда тот схватил его за руку.