No pasaran! Они не пройдут! Воспоминания испанского летчика-истребителя - Пельисер Франсиско Мероньо - Страница 24

— Кто, я?

— А кто же еще?

— Я никого не убивал!..

— Не убивал?!. А крест у тебя за что?

— За что?.. За заслуги в бою...

— Тогда мы тебе повесим другой крест! Пускай не такой красивый, но тоже за твои заслуги!

— Нет! Только не это! Не надо!

— У него не будет такой великолепной огранки, и вырезан он будет из той самой сосны, на которой ты прятался!

— Пожалуйста, не надо! Ах, Мадонна!

— Вчера ты убивал ни в чем не повинных людей в Абиссинии, сегодня в Испании, а завтра ты отправишься еще в какую-нибудь страну? Мы навсегда избавим тебя от такого желания, ведь этому нас научил твой дуче.

— Ах, Мадонна! — повторил итальянец, нервно подергивая посиневшими от страха губами.

Возвращаясь на аэродром, мы продолжали шутить и смеяться над перепуганным до смерти итальянцем. В штабе мы передали его в надежные руки, и вскоре он обязательно будет обменян на кого-нибудь из наших...

Сражение за Теруэль продолжалось с декабря 1937 года по февраль 1938 года; в ходе этого сражения было сорвано новое наступление фашистов на Мадрид, куда после захвата Севера Франко перебросил 17 своих лучших дивизий; их поддерживали 600 орудий, 80 бомбардировщиков и большое число истребителей. В ходе сражения войскам республики удалось взять Теруэль, захватив много пленных и большое количество оружия и боеприпасов.

ПРЕСЛЕДОВАНИЕ В ОТКРЫТОМ МОРЕ

В конце февраля 1938 года, когда Теруэль снова был захвачен врагом, на фронтах наступило затишье. Мы выполняли обычные разведывательные полеты над вражескими позициями, углубляясь в тыл только на несколько километров. Встречи с фашистами в

воздухе заканчивались схватками, не вызывавшими больших потерь ни с той, ни с другой стороны.

27 февраля нашу эскадрилью перебрасывают в Ихар, 28-го — в Вильяр дель-Арсобиспо и в тот же день в Алькала-де-Энарес, чтобы 29-го числа возвратиться в Лирию. Кажется, что война закончилась, боевые вылеты прекратились и наступил долгожданный мир. В течение многих дней постоянных полетов мы побывали практически во всех уголках центрального нагорья Испании, облетев его с севера на юг и с запада на восток. Кажется, что повсюду, куда только ни упадет взор, нас окружает сплошная равнина. И только совсем далеко, когда мы взбираемся высоко и приближаемся вплотную к Мадриду, виднеются вершины Гвадаррамы, сверкающие своим белоснежным покрывалом под лучами ослепляющего солнца.

Небольшие холмы, нарушающие ровный рельеф равнин, практически не заметны с высоты трех тысяч метров: видны лишь вершины более высоких гор, которые переплетены между собой, словно косы юных девушек. Иногда с высоты можно увидеть, как одно из таких сплетений разрывается, и на его месте образуются зеленые горные луга. Зеркала небольших водохранилищ и озер, разбросанных по равнине и дающих жизнь окружающей их растительности, отражают яркие солнечные лучи, пуская по небу огромные солнечные зайчики. Эти озерца также зарождают небольшие речушки, петляющие в своем течении и пропадающие в степи из-за нехватки воды. Вода — это жизнь, и там, где ее нет, погибает и все живое. С высоты это видно особенно хорошо.

Во время перелета из Алькалы-де-Энарес в Лирию мы видим, как резко меняется окрестный пейзаж. Меняются краски, все приобретает новые формы и очертания. С высоты хорошо видна пестрая череспо-лосица: зеленые прямоугольники полей и садов перемежаются участками засохшего леса на холмах и возвышенностях. Селения, маленькие и одинаковые, состоят из одноэтажных домиков, теснящихся возле церкви. Сверху трудно различить дороги и улицы, но зато на серо-зеленом фоне окрестных полей и холмов в глаза бросаются огромные ветряные мельницы, когда-то прославившие Ла-Манчу на весь мир. Их белые крылья, развеваемые сильным ветром, вращаются, словно пытаясь оторваться от земли и подняться к нам.

Эти полеты еще больше укрепляли в сердцах наших молодых летчиков любовь к своей Родине, вызывали ненависть к мятежникам, оскверняющим ее землю и небо. Прекратив свои разбои на фронтах, немецкие Люфтваффе взялись за беззащитные города и селения. Сейчас их целью стала Валенсия. Днем противник совершает налеты на порт, вечером и ночью подбирается к городу и сбрасывает бомбы на рабочие предместья с единственной целью — убивать.

Первого марта в утреннее небо над Валенсией поднимаются три «москас». Срабатывает городская сирена, предупреждающая о воздушном нападении, и зенитные батареи открывают огонь. Но противовоздушная оборона работает из рук вон плохо: то ли совсем не умеет находить цели, то ли специально щадит врага. Нам никак не удается обнаружить фашистские самолеты, а на крыше одного из домов, расположенных рядом с портом, мы вдруг видим сигналы, посылаемые солнечным отражателем. Умно придумано! Это фашистский агент дает наводку своим бомбардировщикам, сообщая координаты важных объектов. На некоторое мгновение устанавливается полная тишина, и только вдалеке видны следы от разорвавшихся

зенитных снарядов — яркое напоминание об ошибках наводчиков.

В то время как наше внимание было отвлечено своей же зенитной артиллерией, пять итальянских бомбардировщиков «Савойя», прячась в пелене густого тумана, приближаются к городу со стороны острова Пальма-де-Майорка. Словно хищные акулы, они готовы нанести свой смертоносный удар. Вот уже видны их силуэты, отраженные в голубых, слегка волнующихся водах Средиземного моря, — это силуэты самолетов, несущих смерть жителям Валенсии. Их появление столь неожиданно, что у нас не остается времени на организованную атаку. Вражеские самолеты уже совсем близко подлетели к порту. Нужно срочно действовать, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они выполнили свою задачу и разбомбили стратегически важный порт. Позабыв о собственной безопасности, мы бросаем свои самолеты в самое пекло, чтобы успеть перехватить врага еще до того, как он достигнет волнорезов. Практически одновременно с противником мы открываем огонь и, уходя в боевой разворот, пытаемся избежать трасс его пулеметов. Еще с большим гневом и ненавистью к врагу мы повторяем атаку. Она совершается на развороте, когда противник уже собирался начать удирать, «оголив» свои уязвимые места. Одному из вражеских самолетов наше угощение «приходится не по вкусу». Извергая черный дым, он начинает сбрасывать бомбы, которые взрываются под самым его носом, словно раскрывая ему путь в морские глубины. Бомбы рвутся примерно в пятистах метрах от порта.

Сарауса, наш отважный командир, как ястреб, снова и снова повторяет атаки, нападает на врага, увлекая нас за собой в открытое море, чтобы до конца преследовать удирающих воздушных пиратов. Посте-

пенно самолеты, увлеченные боем, начинают терять высоту, спускаясь к голубым водам необъятного моря, посреди которого где-то за горизонтом, спрятанные за плотным туманом, расположились Балеарские острова. Следует ожидать, что на наши головы могут свалиться истребители противника! До воды остается всего три тысячи метров, и кажется, что мы вот-вот коснемся водной глади крыльями наших машин. Погоня продолжается, и начинает отставать другой вражеский самолет. Мы, с таким нетерпением ждавшие этой возможности, не упускаем ее — и в следующее мгновение пускаем в него свои очереди. Из хвоста бомбардировщика вырывается дым, и уже с короткой дистанции мы расстреливаем врага последними патронами. Противник на полном ходу влетает в спокойные воды Средиземного моря, поднимая водяной столб, брызги которого долетают до разгоряченных «тел» наших самолетов. Хвост дыма, как вестник его гибели, остается на поверхности воды, в которой исчез самолет.

Вдали уже видны фашистские истребители, несущиеся нам навстречу. Не дожидаясь их, мы прекращаем бой и поворачиваем обратно. Только сейчас мы понимаем, как далеко забрались, увлекшись погоней за бомбардировщиками. Летим мы на небольшой высоте. Повсюду нас окружает море, и кажется, что мы летим в какой-то пасти огромного зверя, проглотившего нас вместе со всеми нашими страхами и переживаниями. Экономя горючее, мы понижаем обороты двигателей, а курс берем точно на запад. В такой обстановке время течет необычайно медленно, а самый незначительный шум в двигателе (на который в бою ты и не обратил бы внимания) заставляет быть в постоянном напряжении.